Временные трудности. Трилогия

– Василий Николаевич, Вы не заняты?

– Издеваетесь? – недовольно пробурчал он, но спохватившись исправился, – Никак нет. Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант государственной безопасности?

– Слушаю.

– Разрешите принять участие в разведке?

– Василий Николаевич, для Вас тут есть задание. Опросите еще раз этих троих бронебойщиков. Основное внимание уделите Артуру Соммеру. Пусть напишут биографии. Как можно подробнее. С момента зачатия и до вчерашнего дня. Особое внимание довоенной жизни. Семья. Работа. Были ли репрессированные родственники.

– У Вас есть подозрения на счет него?

– Я планирую использовать его на очень ответственном участке работы. Поэтому сомнений на его счет быть не должно.

– Я понял. Сделаю. Так, а насчет разведки как? А то я почти постоянно в лагере сижу. Или это тоже проявление недоверия?

– Товарищ военюрист 3-го ранга, Вы сейчас у нас тут особый отдел заменяете. Мне нужно Вам рассказывать о важности данной работы?

– Никак нет. Прошу прощения. Но всё же я хотел бы просить Вас использовать меня и в силовых акциях.

– Хорошо, Василий Николаевич, я Вас услышала. А пока уделите внимание этому персонажу. Я на Вас надеюсь.

– Слушаюсь, – Кравец заметно повеселел, – Разрешите идти?

– Василий Николаевич, не на плацу. Устав дело нужное, но мы ж не строевые части. Давайте попроще общаться? Между собой-то можно…

– Конечно, Юлия Андреевна.

– Старшина Сахно где сейчас?

– А вот он, возле оружейки. Видите?

Юля кивнула и отошла к старшине, который с одним из бойцов возился с пулеметом.

– Петр Кондратьевич, у вас брезент чистый есть?

– Найдем, товарищ старший лейтенант. А много надо?

– Чем больше, тем лучше. Нужно операционную сделать. Пол, стены, потолок надо будет брезентом укрыть. Ну или простынями какими-нибудь, если брезента не хватит. В общем, чистота нужна. И лежак там соорудить хороший и чистый. И еще, в том лагере, где вначале были, на складе есть фонари. Сюда их несите. Там и динамо-машина есть. Разберетесь, я думаю. Профессор укажет, где разместить фонари. Все вопросы с ним решайте.

– Сделаем, товарищ старший лейтенант.

– Там еще кой-какие лекарства были. Тоже сюда тащите. Профессор разберется.

Юля заметила уже полностью экипированного Егора и нырнула в свою крохотную землянку. Она предпочитала жить в одиночестве, и это ни у кого не вызывало удивления. Командир всё-таки. К тому же девушка.

На небольшом столике у своей лежанки она увидела свежий букет и не удержавшись выматерилась. Ох уж эти ухажеры. Наглеют с каждым днем. Раньше хоть у входа цветы оставляли. Юля быстро облачилась в маскировочный комбинезон, закинула за спину снайперскую винтовку и, захватив с собой букет, выбралась наружу.

– Отряд, стройся.

Через пару минут весь отряд построился в две неровные шеренги. Даже старый профессор занял свое место.

Она прошлась перед строем демонстрируя всем цветы.

– Этот прекрасный букет я обнаружила у себя в землянке. Я не буду вам рассказывать, что такое личное пространство и неприкосновенность частной жизни. Для многих это сродни тайным письменам на египетских манускриптах или шумерской клинописи. Я поступлю проще – уходя, стану оставлять взрывоопасные сюрпризы. А потом лично буду добивать раненых. А на будущее, всех тайных обожателей и воздыхателей ставлю в известность, что предложения руки и сердца я начну принимать в Берлине, на развалинах Рейхсканцелярии. Прямо у центрального входа, в девять часов вечера, после объявления о капитуляции Германии. Вопросы есть? Разойтись.

По шеренгам пробежал одобрительный гул. Кое-где раздались даже какие-то негромкие смешки.

Егор оценил эту речь на пять баллов. Даже с плюсом. Молодец, Юрий Андреевич! И ухажеров отвадил и веру в победу укрепил.

Юля перехватила профессора по пути в лазарет.

– Илья Сергеевич, Вам совсем необязательно бросать свои дела и участвовать в таких вот построениях.

– Товарищ старший лейтенант государственной безопасности, если уж Вы мобилизовали меня на старости лет, то я должен чувствовать себя полноправным членом отряда. Как иначе? Дисциплина должна быть во всем.

– Илья Сергеевич, если Вас мобилизовать, так это я должна буду Ваши приказы выполнять. Вам ведь дивврача присвоят не меньше, – улыбнулась Юля обаятельно.

– В 1916 году был произведен в чин Коллежский секретарь и награжден Крестом святого Георгия третьей степени и медалью «За усердие». Более никаких чинов и регалий удостоен не был.

Юля оглянулась по сторонам и, понизив голос, заговорщицким шепотом выдала страшную тайну:

– Скажу Вам по секрету, что в нашем ведомстве уже несколько лет разрабатывается проект реформы знаков различий для армии и флота. Будут возвращены погоны, а награды царской России разрешат носить совместно с советскими.

– Вы разыгрываете меня, Юлия Андреевна.

– Отнюдь, Илья Сергеевич, – уже обычным голосом сказала она, – Война изменила сроки введения, но к 43-му году планируем. Товарищ Сталин лично одобрил.

– М-да, – крякнул тот и сокрушенно помотал головой, – Чудны дела твои, Господи.

Юлю окликнул Егор и она, улыбнувшись, приложила палец к губам и ушла.

Группа была готова. Егор уже проверял амуницию и снаряжение. Никаких нареканий не было. Юля подозвала к себе Георга.

– А ты куда собрался?

– Как куда? С вами в разведку.

– Я, наверное, вчера кому-то другому говорила, чтоб с немцами занимался?

– Так я думал – это в свободное время…

– Отставить треп. Кругом. Шагом марш. И помни, что я тебе сказала.

Георг уныло зашагал прочь. Бойцы молча проводили его сочувствующими взглядами.

– Товарищ старший лейтенант государственной безопасности, группа в составе четырёх человек… – начал было докладывать Егор, но Юля прервала его взмахом руки.

– Вижу, что готовы. За мной. Вы, Иванов, замыкающий.

Глава 13.

Аэродром расположился на огромной поляне, окруженной густым вековым лесом. С остальной цивилизацией его связывала грунтовая дорога, упиравшаяся в стандартный шлагбаум рядом с невысоким, приземистым строением КПП. Несколько рядов колючей проволоки с развешенными на ней пустыми консервными банками обозначали периметр. Четыре зенитных установки, состоящих из спаренных пулеметов, располагались на высоких деревянных башнях по углам этого периметра, и могли не только прикрыть аэродром от самолетов, но и также эффективно противостоять наземным атакам. Фонари освещали расчищенную от всякой растительности полосу земли метров в семь-восемь между лесом и ограждением. Взлетная полоса, как и большая часть строений аэродрома, оставалась неосвещенной. Очевидно, ночные полеты не проводились. Свет горел только в окнах длинного барака, служившего, наверное, казармой. Десяток часовых безостановочно наматывал километры, совершая обход территории. Лучи прожекторов с вышек сновали по лесным зарослям, кажется безо всякой системы.