Временщик. Вратарь

– Брат…

От неожиданности я вздрогнул. Большущий кусок камня у самой кромки Ямы вдруг отвалился и почти что поплыл в нашу сторону. И только тут я понял – это Агонетет. Ранение не пощадило Вратаря Вратарей. Потому что выглядел тот откровенно плохо. Оболочка потеряла цвет, став какой-то тускло-серой, пошла трещинами, да и размерами Агонетет теперь уступал недавнему себе. Его глаза выцвели, хотя в них еще читалась жажда жизни.

Вратарь Вратарей, с трудом опираясь о парапет, вылез из Ямы. Его обнаженное, будто облупившееся тело, подействовало на меня угнетающе. Однако я постарался не подать виду. Более того, впервые осознанно попытался скрыть исходившие эманации. И надо же, получилось.

Едва Агонетет оказался вне Ямы, тут же из раны тоненьким ручейком хлынула пыль. Я думал, что все уже затянулось. Но нет. Братья, не сговариваясь, шагнули навстречу к нему, но были остановлены повелительным взмахом руки. Пусть Агонетет теперь не властвовал над Ядром, да и был прежней тенью себя самого, но авторитета не утратил.

– Несколько минут меня не убьют, – пояснил он. – И я хочу поглядеть на нашего послушника поближе.

Я не узнал голоса. Раньше от одного его звука камни под ногами мелко подрагивали. Теперь же казалось, словно передо мной был самый обычный Вратарь.

– Рад видеть вас… тебя, Брат, в добром здравии.

Агонетет рассмеялся. Сдавленно, сдержанно. Матрица подсказала нужное слово – по-стариковски. Он отмахнулся, точно не хотел, чтобы я с ним спорил по поводу самочувствие и продолжил.

– Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся не раньше, чем я пройду процесс трансформации. Иначе мне не справиться с этой гадостью. Керрикон есть Керрикон.

– Что это за штука?

– Артефакт Создателя. С помощью него он открывал проходы в миры, по которым уже перемещаемся мы. И потому впитал силу самого Создателя. Я думал, что артефакт утерян. Даже в какой-то мере обрадовался. Но видишь, как все обернулось.

– И он так опасен?

– Опасен. Без мудрого использования, Керрикон способен не только созидать, но и разрушать. Все миры на нашей Нити, в которых есть жизнь, открыты, но я не думал, что когда-нибудь кто-нибудь пойдет дальше.

– Дальше – это куда?

– Сложный вопрос. Скажем, можно назвать это другим измерением. Здесь, на Нити, жизнь в одном мире похожа на другую. Разумные существа так или иначе схожи меж собой. Но вот иномирцы, как их называют, или правильнее иноизмеренцы, совершенно другие.

– Откуда они?

– Из Вселенной, что создал первый из изначальных Сверхсуществ. Я не знаю, что там. Никогда там не был. И открывать проход им сюда считаю глупостью.

– И что теперь делать? Если мы нигде не можем быть в безопасности?

– Почему? Ядро безопасно. Пока. Брат владеет Керриконом, но не обладает полностью силой Создателя. Оттого артефакт не слушается его. Он впервые применил Керрикон в Атрайне, отдаленном мире, чтобы не привлекать внимания. Но именно теперь Керрикон привязан к этому миру. И пока не может работать по всей Нити. Самое дальнее, куда удалось открыть портал – Кирд.

– Значит, нет повода беспокоиться?

Агонетет покачал головой, а я обратил внимание, что пыли из раны стало сыпаться заметно больше.

– Пока мы защищены. Но, если правильно подпитывать Керрикон, то с каждым использованием, его могущество будет расти. И тогда все закончится очень плохо.

– Как Брат, – я с трудом выдавил из себя это слово, – подпитывает Керрикон?

– Пыль, – ответ был простым и удивительно ясным. – Изначальная, что дает нам силы. Здесь у него ее было вдоволь.

– Только мне никто не сказал, для чего Брату все это?

– Понимаешь, Седьмой, так или иначе все существа стремятся пройти путь для обретения силы. И на коротком пути, лживом, их часто увлекает не внешний враг, а собственные помыслы. Амбиции Брата гораздо больше поста, на котором он находился.

– Он хочет быть Агонететом.

– В том числе. Еще, когда Брат был обычным Вратарем я замечал в нем эти амбиции. Ведь могущество – та же живая сила. Но хуже всего, когда она перерастает в одержимость. Я думал, что инициация сгладит это. Так бывает всегда. После нее многое становится ясно. Либо пыль делает тебя более совершенным инструментом для Ядра, что чаще, либо ты попадаешь на отбраковку. И то, что я принял за исправление матрицы, смирение, оказалось ложью. Брат лишь затаился, перестал показывать истинную сущность. И видишь, к чему это привело.

Новость была чудовищная. Идеальные создания Вселенной не идеальны от слова совсем. Если уж Старшие Братья могут выкидывать такие фортели, то чего ждать от остальных?

– Теперь настал твой черед, – сказал Агонетет. Было видно, что находиться вне Ямы ему все сложнее. – Ты набрался достаточно опыта, как по мне, показал себя с лучшей стороны. Нет больше причин оттягивать твою инициацию. Раздевайся, и идем со мной.

Добряк хотел что-то сказать, но Вратарь Вратарей предвосхитил его вопрос.

– Нет, Брат, я сделаю все сам. Для этого моих сил еще хватает.

Странно, но оголяться при Братьях мне было стыдно. Не знаю, почему. Это ведь всего лишь оболочка. Совершенная к тому же. Но я все время невольно сравнивал себя с Ищущими. Я выведал у Джагга, что смертные обычно прикрывают причинные места (так он их называл). И мне хотелось сделать сейчас так же. Это учитывая тот факт, что у меня там ничего и не было.

Скованной, нервной походкой, стараясь вести себя естественно, я шагнул в Яму. При первом соприкосновении оболочку словно обожгло. Пыль здесь была концентрированнее, сильнее. Я чувствовал, как она буквально входит в меня. Более того, процент наполнения на глазах медленно, но неотвратимо пополз вверх.

Это было сравнимо с вхождением в горячий источник. Твои мышцы расслаблялись, вода смывала дорожную грязь, а все тело охватывала легкая дрожь. Так, стоп, какие еще мышцы, как дрожь? Я усилием воли вернул себя в реальность и подошел к Агонетету.

Все-таки он по-прежнему был огромен. Мне пришлось поднять голову, чтобы видеть Вратаря Вратарей, а пыль здесь едва достигала ему до пояса. Мы стояли, молча глядя друг на друга. Лишь краем глаза я смотрел на строку системных сообщений – наполнение теперь рвануло вперед с такой скоростью, что с каждой новой секундой цифры менялись.

Но Агонетет терпеливо ждал, не произнося ни слова. Он смотрел, но не считывал эманации. Точно видел меня в первый раз и очень хотел составить обо мне свое, особое мнение. Сказать по правде, я чувствовал себя странно. С одной стороны неловко, с другой – слегка опьяненным. Пыль расслабляла оболочку. Хотелось упасть на спину, чтобы она поглотила с головой и закрыть глаза.

Но когда наполнение достигло предела, Агонетет заговорил. Не знаю, каким образом он считал это. Все же в природе главного (для меня он до сих пор оставался главным) Вратаря были моменты простому послушнику неподвластные.