Время борьбы

– Один из показателей уничтожения государственности?

– Безусловно. Всё шло именно в таком направлении. А власть будто этого и хотела. Французский посол в России уже вскоре после появления Временного правительства телеграфировал своему премьеру: «Беспорядок в военной промышленности и на транспорте не прекратился и даже усилился». Что творилось, скажем, на железнодорожном транспорте? Уже в 1916 году паровозный парк уменьшился на 16 процентов, а парк товарных вагонов – на 14. Бессистемно использовавшиеся дороги не справлялись с перевозками. И вот в таких условиях министр путей сообщения Временного правительства Некрасов, по словам Деникина, решил ввести «на место старых лозунгов принуждения и страха (?) новые начала демократической организации» путем выборности и т. п. во всех отраслях железнодорожного дела.

О последствиях этого решения 17 июля 1917 года докладывал начальник штаба Военных сообщений главного управления Генерального штаба: «Положение на железных дорогах признается отчаянным и ухудшающимся с каждым днем. Распад дисциплины так же, как и в армии, растет. Производительность рабочей силы резко упала...

Многие из находящихся в работе паровозов работают уже через силу, и если не будут приняты меры к поднятию продуктивности работы (ремонта паровозов), положение грозит к зиме катастрофой». Ленин по этому же поводу писал в конце сентября 1917 года: «России грозит неминуемая катастрофа. Железнодорожный транспорт расстроен неимоверно и расстраивается все больше. Железные дороги встанут».

И благодаря чему транспорт не встал? Сошлюсь опять не на кого-нибудь, а на воспоминания Деникина: «В 1919 году в „Правде“ был опубликован приказ народного комиссара путей сообщения Красина, похоронивший окончательно некрасовские упражнения в области самоуправства: „Существующая система железнодорожного управления... привела транспорт к полному развалу... Всем завоеваниям революции грозит опасность уничтожения... На место коллегиального, а в действительности – безответственного управления вводятся принципы единоличного управления и повышенной ответственности. Все, от стрелочника до члена коллегии, должны точно и беспрекословно исполнять все мои предписания. Реформы приостановить и всюду, где только можно, восстановить старые должности и старый технический персонал в центральном управлении и на линиях“.

– Вон как поступили с «реформами»!

– Пришлось. Как видим, необходимость этого понимали даже такие враги Октября, как Деникин. Иначе – гибель страны. Так начинали тогда действовать меры «военного коммунизма» – меры вынужденные и абсолютно необходимые. Во имя спасения разваливавшейся России.

Словом, Октябрь был не столько разрушением, в чем постоянно обвиняют большевиков, сколько, наоборот, противостоял разрушению. Безудержному разрушению Февраля. Буржуазная революция очень быстро обанкротилась, фактически подорвав остатки государственности, и тогда на смену пришли большевики.

– Чтобы остановить нараставший хаос. И как собиратели распавшегося государства...

– Я бы сказал, как последний рубеж самозащиты общества. Он неизбежно должен был стать радикальным. Большевики сумели мобилизовать власть и экономику страны. Ни царское, ни Временное правительства не смогли этого сделать, что отмечали и Черчилль, и американский президент Вильсон, и английский премьер Ллойд Джордж...

– Вы сами признали, что экономика в России уже носила к тому времени мобилизационный характер.

– Но не до той степени, которая была необходима. А большевики обеспечили поистине спасительную мобилизацию власти и мобилизацию экономики. Только поэтому Россия и сохранилась как единая страна.

Сейчас на большевиков валят всё, обвиняя их в бессмысленной жестокости, всяческих преступлениях и т. п. Если, например, говорят о продразверстке, то это значит – хотели погубить крестьянство. Но молчат о том, что принудительная продразверстка была впервые введена еще царским правительством в 1916 году. А прибегнуть к ней пришлось вследствие продовольственного кризиса, причина которого крылась в разрушении рыночных механизмов во время войны. Председатель Думы М. Родзянко писал царю: «В течение по крайней мере трех месяцев следует ожидать крайнего обострения на рынке продовольствия, граничащего со всероссийской голодовкой».

Однако осуществить продразверстку царское правительство не смогло, что в значительной степени и стало причиной его падения. В начале февраля 1917-го тот же Родзянко подает Николаю II записку, где говорится «о полном крахе разверстки». Подвоз продуктов в Петроград за январь составил лишь половину от минимальной потребности. На заводах были случаи самоубийств на почве голода. Именно недостаток и невиданная дороговизна продовольствия стали причиной массовых забастовок и демонстраций, начавшихся в Петрограде 23 февраля.

– Это продолжилось и при Временном правительстве?

– Еще более усугубилось! Буржуазная власть абсолютно не справилась с жизненно насущной задачей. Перед Октябрем министр продовольствия С. Прокопович на заседании правительства категорически заявил, что снабжать он может только 6 миллионов человек, тогда как на довольствии находятся 12 миллионов.

Сравнивавший продовольственную политику царского, Временного и Советского правительств профессор Калифорнийского университета Ларе Ли заключает: «Только большевики смогли создать работоспособный аппарат продовольственного снабжения...»

Конечно, это далось неимоверным напряжением сил и множеством страданий. Однако вопрос стоял так: что вызовет большие по масштабу страдания – применение чрезвычайных мер или отказ от них?

– В общем, вы считаете, что меры были жёсткие, но жизненно необходимые?

– Убежден в этом. Радикальность складывавшейся ситуации требовала радикальности принимаемых мобилизационных мер, которые были реализованы в политике «военного коммунизма». Его принципы включали в себя распределение продовольственных и промышленных товаров по карточкам – по фиксированным низким ценам или бесплатно. Вводится всеобщая трудовая повинность, а в некоторых отраслях (например, на транспорте) – военное положение, так что все работники считаются мобилизованными. Все трудоспособные и неработающие от 16 до 55 лет обязаны были встать на учет в отделениях распределения рабочей силы и были обязаны работать там, где им прикажут.

Эта обязанность провозглашалась в январе 1918 года «Декларацией прав трудящегося и эксплуатируемого народа», а позже была включена и в Конституцию РСФСР 1918 года. К концу этого года стало обычным делом объявлять о призыве рабочих и специалистов различных отраслей на государственную службу, как это делалось с набором в Красную Армию.

– Мобилизационную нагрузку несли ведь и другие воевавшие страны.

– Да, но ни одна – такой величины, как Россия. Тяжесть мобилизационной политики «военного коммунизма» обусловливалась не только текущей обстановкой, но и разрухой, доставшейся в наследство большевикам. То есть они были вынуждены «платить проценты» за неспособность нести бремя власти всеми прежними правительствами России. К тому же вскоре после Октября начались интервенция и Гражданская война, совсем уж бросившие страну за грань выживания.

– Обратимся теперь к Гражданской войне. Есть точка зрения, для многих сейчас бесспорная, что Белое движение было направлено на спасение России под лозунгом «За единую и неделимую!», а большевики хотели Россию разрушить и уничтожить, поскольку им были чужды национальные интересы. Так ли было на самом деле?

– Традиционное понимание Гражданской войны – это то, что воевали белые и красные. На самом деле в Гражданской войне принимали участие четыре стороны: красные, белые, интервенты и четвертая сторона – русский бунт. Каждая из этих сил преследовала свою цель. Так, иностранные интервенты, пришедшие в Россию, по сути, воевали не за белых. В конечном счете воевали они за сугубо свои цели. Черчилль назвал белую армию «нашими наемниками».