Время черной звезды

Чуть ли не физически он чувствовал, как утекают минуты. Прыгнул за руль, сдал еще немного назад, вторично развернулся и серебристой ракетой ввинтился в ночь. Но двигался уже не в направлении Немеи, а в направлении Хилиомоди – мимо виноградников, бахчей, теплиц – и дальше, в направлении Галатаки. В горы.

Это был не очень долгий, но и не очень легкий путь. По грунтовым дорогам вдоль обрывов, оврагов и лощин путешествовали, наверное, только крестьяне на осликах. А теперь карабкался псих на автомобиле. Свет фар выхватывал из непроглядной тьмы серые камни вперемешку с песком, чахлые кривые деревца, отдельные почерневшие стволы и целые мертвые плеши на склонах гор, про которые Ника сказала однажды «жуть и грусть» – здешние леса тоже пострадали от прошлогодних пожаров, – неожиданно сменяющие их, радующие глаз изумрудной зеленью сосновые рощи… крошечные полянки, чья поверхность казалась почти горизонтальной по сравнению с диковатой геометрией окружающего ландшафта… На одной из таких полянок он и остановился, решив, что уже забрался достаточно высоко. Извлек из кармана телефон, попутно отметив, что влажные пальцы еще подрагивают от напряжения. С тех пор как он покинул тоннель под трассой, увозя в багажнике труп врага своего, прошло чуть меньше часа.

Филимон отозвался сразу же.

– Ты в порядке? – это был первый вопрос.

– Да, – ответил Деметриос. Ему пришлось откашляться. – Ты сделаешь доброе дело, дружище, если приедешь за мной прямо сейчас.

– Где ты? – это был второй вопрос.

Он слегка вздохнул и начал рассказывать.

– На соседнем склоне должен быть монастырь, – сказал Филимон, когда он умолк. – Видишь его?

Деметриос видел монастырь, сидя в салоне автомобиля, стоящего на ручном тормозе недалеко от края обрыва и направленного в этот обрыв. О чем и сообщил Филимону.

– Я тебя понял, – ответил тот. – Жди меня, Деметриос.

– Водички захвати попить.

– Что?

– Воды.

– Ты не ранен? – уточнил Филимон.

– Нет.

– Выезжаю.

Закончив разговор, Деметриос вышел из машины, уселся, скрестив ноги, на сухую траву и минут пять задумчиво разглядывал при свете звезд трехэтажные братские корпуса прямоугольной формы и крестово-купольный монастырский храм. Розовато-кремовые оштукатуренные стены, арочные проемы вдоль длинных крытых галерей, красная черепичная кровля… массивные бетонные блоки вдоль края дороги… Оттуда было уже недалеко до вершины горы. Чисто теоретически кто-нибудь из монахов мог увидеть свет фар, пока Деметриос заползал на полянку и располагался на ней с учетом имеющихся планов, но вероятность того, что он, будучи спрошен, вспомнит об этом событии и тем более привяжет к сегодняшней ночи, крайне мала. Да и кто его спросит? В связи с чем? Слишком многое должно сложиться вместе.

Усталый, он позволил себе отдаться чарам летней греческой ночи. Полной тишине и полному безветрию, которые были щедро приправлены ароматами базилика, орегано и других душистых трав, названий которых он не знал, несмотря на то что уже довольно долго жил в Греции. Ни шороха, шелеста, ни хруста. Куда подевались ужи и ежи? Тишина обступала со всех сторон. В этой теплой ватной убаюкивающей тишине ему вспомнился день, когда он показал Нике один из подземных ходов, прорытых древними и реконструированными современными служителями Высочайшего, потом велел ей совершить переход в одиночестве, а потом… потом выполнил ее желание в соответствии с договоренностью. Незамысловатое на первый взгляд желание, но оба в процессе испытали ни с чем не сравнимое наслаждение, признались в этом друг другу и даже сделали попытку разобраться что к чему. Поговорили достаточно откровенно. Никогда раньше в его отношениях с женщинами не было ничего подобного – не было попыток сравнить его мир и ее мир. Он получил совершенно новый опыт, который еще не осмыслил до конца.

Чтобы задать новое направление своим мыслям, при свете маленького фонарика, встроенного в телефон, Деметриос принялся изучать бумажник Бледного Всадника. Водительское удостоверение гражданина Российской Федерации Ковалева Сергея Николаевича… дата и место рождения… место жительства… водительский стаж… Бумага от Ajax Rent a Car, сдавшей напрокат «Мазду» означенному гражданину до конца сентября. Наличные – сто восемьдесят евро с мелочью. Банковская карточка. Все. Он сунул бумажник в карман и, рассудив, что в положении лежа думается гораздо лучше, вытянулся на сухой траве.

Разбудил его приближающийся рев мотора. Деметриос поднялся на ноги, ощущая сильные и частые толчки своего сердца под рубашкой. Ниже по склону то появлялось, то исчезало свечение, а еще через несколько минут на поляну, взметая комья земли, вылетел знакомый «Эндуро». Резко затормозил. Упираясь каблуком в землю, Филимон снял шлем. Что за зрелище! Деметриос развел руками в немом восхищении.

– Грязная работа, друг? – Филимон смотрел на пистолет в его правой руке.

– Да. – Деметриос поставил пистолет на предохранитель. – Очень грязная.

Открыл багажник «Ауди» и жестом предложил Филимону полюбоваться. При свете карманного фонаря тот внимательно осмотрел мертвое тело. Перевел взгляд на стоящего рядом Деметриоса.

– Это его пистолет?

– Да.

– Ну, я примерно представляю, что случилось.

– Я расскажу. Попозже.

Филимон кивнул. Захлопнул крышку багажника, достал из кармана кожаной куртки небольшую плоскую флягу, протянул Деметриосу. Тот выпил все – медленно, не отрываясь от горлышка, – и только с последним глотком осознал, что в воду был подмешан коньяк. Совсем чуть-чуть.

– Ну что ж, – буднично произнес Филимон, глядя в сторону пропасти, – теперь давай сделаем это, друг, и поедем домой.

Молча Деметриос открыл водительскую дверь, наклонился, нажал на кнопку, отпустил ручник и быстро попятился, пробормотав: «Покойся с миром». Машина плавно покатилась вперед. Переваливаясь через край обрыва, скрежетнула днищем по камням, и дальше стоящие на краю мужчины уже не слышали ничего, кроме глухого металлического лязга, с которым она ударилась об острый выступ на стене ущелья и легла на дно.

Деметриос глубоко вздохнул. Эта машина хорошо ему служила. Филимон сочувственно похлопал его по плечу.

– Пора.

Надев мотоциклетные шлемы, они уселись на «Эндуро» и начали спуск. Вниз, вниз – к жилым домам, отелям, супермаркетам, заправочным станциям и людям, говорящим друг другу «ты покойник» только в шутку.

Mais dans le port d’AmsterdamYa des marins qui naissentDans la chaleur 'epaisseDes langueurs oc'eanes…

13

Нет, в том доме Ника не осталась. Он очень понравился ей, но… Во-первых: ее пугало столь беспросветное одиночество. Выходя из дома в Арахове, она оказывалась в поселке, среди людей, а там – в лесу, среди елок, шишек и иголок. Как сказал поэт, кроме самого себя, поговорить решительно не с кем [6] . Во-вторых: даже если не делать проблему из скуки, там же не к кому обратиться за помощью в случае появления террористов. Да, Деметриос показал ей подземный ход, и ей удалось пройти по нему самостоятельно, но что, если она забудет запереть ставни на окнах или входную дверь? Дома, в Москве, она дважды забывала запереть входную дверь. Счастье, что жулики не пожаловали. В-третьих: оставшись в доме Отшельника, она, конечно, будет избавлена от сомнительного удовольствия прослушивать по ночам инструментальные пьесы, сопровождающие каждое совокупление царственных особ, но ведь забыть о том, что они регулярно происходят, не сможет все равно…

6

Высказывание принадлежит Оскару Уайльду.

– Что ты посоветуешь? – спросила Ника в тот день, когда решался вопрос о ее переезде. – Остаться здесь или вернуться в Арахову?

– Если бы на твоем месте был мужчина, умеющий обращаться с оружием, я бы посоветовал остаться здесь, – ответил Деметриос. – Но тебе лучше вернуться в Арахову.

«Наверное, ты прав, – подумала она, лежа рядом с чужим любовником, который пообещал исполнить любое ее желание. – Так проще держать руку на пульсе. Интересно, знакомо ли тебе чувство ревности». Поневоле она сравнивала его со своим бывшим. Всегда же сравниваешь, ну как от этого удержаться…