Время для жизни 2

— А чем ты питалась, пока в твоей жизни не появился курсант Косов? — усмехнулся Иван.

— Ну как сказать? Когда как! Иногда в институте в столовке питалась, когда на занятиях там. Это даже не иногда, а — в основном! Если ночевать у Зойки оставалось, то мы там что-то готовили. А так могла заскочить в кафе, в кулинарию — и перекусить, и с собой что-то взять. Ну а если уж захотелось поесть вкусно и много — просила Анфису, она и готовила мне всякое-разное!

— А ты что же — сама не готовишь вообще? — почесал переносицу Косов.

Эльза хмыкнула:

— Если ты меня в жены собрался брать, и с этой точки зрения спрашиваешь, то должна тебе напомнить, что я вообще-то уже замужем! Это — раз! И ты, Ваня… Хоть и хорош во всех отношениях, но все-таки — слишком молод для меня! Это — два!

Девушка, увидев удивление на лице друга, поспешила пояснить:

— Вань… ну ты же младше меня почти на шесть лет! Как-то это… И люди не поймут, и мне самой… ни по себе. Ну — правда же?

— Х-м-м… то есть вот это все…, - Косов покрутил рукой в сторону тахты, — Это — нормально, а замуж выйти — никак, да?

Девушка с абсолютно серьезным видом, кивнула:

— Ну конечно! Это же все… блуд, в общем, ну как объяснить-то? Ну да — предосудительно! Но дело-то в общем — житейское. А вот брак… тут все серьезно. Тут со всех сторон рассмотрят, оценят, взвесят!

Косов развеселился:

— Ага… мене, текел, упарсин…

Эльза подняла бровки:

— Милый, ты меня не устаешь удивлять! А это-то откуда тебе известно? У нас в институте и преподаватели о таком могут не знать. Я и то — благодаря тому, что у меня и у папы, и у мамы образование еще старое…

— Ай, не обращай внимания…. Ну — знаю, ну и ладно! Так что — готовить ты не умеешь?

— Вот еще! Умею, конечно! У мамы с этим делом — не забалуешь! Учила меня как надо. Просто потом, когда жизнь здесь у нас наладилась, квартира там… зарплата у папы… Не люблю, в общем, я готовить!

— Ладно… понятно все с тобой, разложенка! Ну а гладить-то умеешь? — спросил Косов.

Он, поднявшись по привычке в шесть утра, сделав зарядку, затопил водогрейный котел и постирался, пока некоторые неженки еще сладко спали.

— Гладить? — промурлыкала Эльза, потягиваясь на тахте, как большая и красивая кошка, — А что, Ванечка, тебе погладить нужно? Ты подойди поближе, а то я не дотянусь!

Косов с улыбкой и с удовольствием смотрел, какая она красивая:

«Вот все при ней! Рост, длина и полнота ног, попа, талия, грудь, а мордашка — тут вообще!».

Поняв, что Ивану больше всего нравится, когда она завязывает волосы в обычный хвост на затылке, хитруля так и делала сейчас, когда они были у нее дома. Что, кстати, визуально скидывала ей внешний возраст лет до… двадцати двух. Он с ней в такой момент смотрелся… ну — пусть и не ровесником, но где-то совсем-совсем рядом. И самой Эльзе — это тоже очень понравилось!

— Я сейчас о своей форме говорю! — сделал он суровый вид, — А если кто-то будет выпрашивать, то получит как ночью! Или попа болеть перестала?

Лиза фыркнула с нарочитой обидой:

— Совсем уже! Как ночью… Фиг тебе! Хорошего — помаленьку! Ишь… повадился… Ладно! Поглажу я тебе форму! Только это — не потому, что я тебя испугалась, а — просто так! И, кстати, с чего ты взял, что у меня что-то болит? Крем хороший, да и ты был — нежен! Ладно, топай — брейся! Форму мне только из ванной вынеси!

Косов вскипятил на керосинке кружку воды, и отправился приводить «морду лица» в соответствие с Уставом.

«Это ж… жуть какая-то — в пятницу же, с утра, брился! А зарос… как саудовский ваххабит! Или — ваххабитский саудит? Да и хрен с ними, макаками! Бармалеи, блин! И главное — с чего бы? На голове волосы — светлые, а тут… тут явно темнее! Кстати, и в паху тоже темные! Парадокс! Загадка природы. Хотя… вон у Эльзы — на голове — чуть не блондинка, а зона бикини — яркая шатенка. Рыжая, что твоя ирландка!».

Ненавязчиво Косов подвел девушку, что… В общем, что зону бикини — нужно бы подстричь, и подбрить — хотя бы! Обозначить границы, тык-скыть! И подмышки — тоже выбрить! Ну, тут, кстати, с подмышками — она не удивилась! Сказала, что многие так делают! А вот про бикини… «А, кстати, что это?».

Косову пришлось вертеться как ужу на сковородке, объясняя, что, дескать, в том Доме Моды… «ах, и там у тебя знакомые есть?!», ну да… так вот — видел он концепцию, ага! Развития женских купальников, так сказать. Ну — наброски! Вот зря, зря все это он затеял, зря сказал! «Язык твоей — враг твой!». Ну да… так вот…

— Тебе же нравится, майне мэдхен, когда я тебя ласкаю, да?

Лизу чуть зарделась, но преодолев смущение, ответила:

— Интересно — а кому это может не понравится?

— Ну так вот… чтобы твоему сердечному другу… не приходилось отплевываться от твоей рыжей, как у лисички, шерстки… вот!

Лиза подумала и кивнула:

— Принимается! — а потом уставила пальчик на Ивана, и мстительно усмехнувшись, — Тогда и ты… хотя бы подстриги там все!

Косов вздохнул, представив, как он будет объясняться осенью перед парнями в бане училища по субботам, но был вынужден согласиться — все честно, не так ли?

Парикмахерские услуги проводились взаимно, по договоренности. И вылились… понятно, во что вылились!

Косов ужасался, и не давался, заявляя, что сам все-все сделает! Но! Как заявила Лиза:

— В сохранности этого богатства я заинтересована в первую очередь! Так что — не бойся, евнухом не оставлю!

Косову и забавно, и волнительно было наблюдать, как девушка после всего этого крутилась перед зеркалом и разглядывала свой «новый вид».

— А что? Мне даже нравится! Аккуратно так у тебя получилось! И белье сейчас надевать будет удобнее! Только… это что же, Ваня, теперь я буду нуждаться в твоих услугах, как цирюльника — регулярно?

— А ты — против? — хмыкнул курсант.

— Нет, не против! Но… как-то… непривычно и неловко. Немного.

И он, а потом и Лиза, переступив некий порог в их взаимоотношениях, перестали стесняться друг друга и расхаживали большее время по квартире — в чем мать родила. Лиза могла еще накинуть на себя легкий и недлинный халатик, под которым ничего не было. И даже поясок не завязывала. Ну и — лето же! Жарко! И «кондеров» еще в помине нет!

Так что сейчас Косов, в костюме Адама, напевая себе под нос пришедший в голову мотивчик, сбривал щетину с морды. На кухне бормотало о чем-то радио, из комнаты выводил серенады Лещенко. Не тот Лещенко, не Лев который, а — ранешний! Да и Лиза подпевала время о времени. Как она объяснила, это — привычка. Когда она одна — включает это все погромче, чтобы не было так грустно и одиноко.