Время есть. Книга вторая.

На берегу, активно размахивая руками, выясняли отношения парень и девушка. Шум моря заглушал их эмоциональный диалог. Молодой человек отчаянно жестикулировал, стягивая с себя джинсы, а потом прямо в футболке пробежал через набегавшие волны и поплыл от берега.

– Он хочет утонуть? – с тревогой спросила Света.

– Нет, ему нужно, чтобы его пожалели, – объяснил Никита.

– Вот дурак.

Какое-то время друзья смотрели, как парень проплыл метров пятьдесят от берега и начал бороться со штормом, пытаясь вернуться. Но сильный отлив после каждой волны отбрасывал пловца дальше в море. Девушка бегала по берегу и что-то кричала.

– Не пора его спасать? – встревожилась Света, наблюдая за борьбой незнакомца со стихией.

– Силы пока ещё есть. Хорошо гребёт, – определил Никита. И когда молодой человек достиг берега и «обессиленно» упал на песок, а девушка опустилась рядом и крепко обняла, прокомментировал: – Видишь, не дурак. Своего-то добился.

После паузы, пока друзья наблюдали за событиями на берегу, Света спросила:

– Почему парни такие трусы? – И, глядя в сторону, уточнила свой вопрос: – Я же знаю, что ты ещё в восьмом классе в колхозе на картошке хотел меня поцеловать. А всё не решался.

– Нет.

– А то я не видела.

– Значит, не видела, если так считаешь. Я ещё с третьего класса хотел. С новогоднего утренника. Ты играла роль Снежинки, и у тебя одной волосы были в блёстках.

Света засмеялась.

– Тем более. Парни, что, так боятся отказа?

– Не только. Можно и по физиономии получить.

– Драться они, пожалуйста, боксом заниматься им не страшно, а лёгкой пощёчины прям так и испугались?

– Ну, здесь дело не в ударе. А в крушении мечты. Парни уверены, что у них только одна попытка. Раз девушка отказала – это уже навсегда. Вот что страшит.

– Но теперь ты уже ничего не боишься?

– Теперь нет.

Очередная большая волна накрыла с головой Свету и Никиту, но кто обращает внимание на такие мелочи, когда губы сливаются в поцелуе.

Глава 3

– Так, граждане провожающие, отходим в сторону, пропускаем пассажиров, – громко кричал вспотевший старшина в расстёгнутой гимнастёрке. – Мамаши, папаши, сестрёнки и просто кореша призывников на перрон не допускаются. Слюни-нюни держим при себе. Пропускаю только с билетами или повестками. Предъявляем документ – проходим. Нет документа – отходим.

– Господи, я же ещё пару носков не положила в чемодан, – вспомнила Олеся Фёдоровна и бросилась на перрон, но дорогу преградил сержант.

Выслушав просьбу женщины, он нарочито громко ответил:

– Всё, мать, казённое твой сын получит. Портянки ближайшие два года будет носить боец. Лучше бы самогоночки на дорожку припасла. Я бы и передал.

Старшина засмеялся, неприятно гогоча. А Олеся Фёдоровна вернулась к Светлане и, не стесняясь слёз, причитала:

– Вот ещё одни тёпленькие. Что же я за дура, забыла положить.

Светлана подозвала соседку Никиты, семиклассницу Ирину, которая увязалась на вокзал провожать. Та возле киоска «Союзпечать» рассматривала цветные обложки журналов моды.

– Ирка, почему комсомольский значок не носишь? – строго спросила Света.

– Ношу. Вот, – выставила левое плечо вперёд девочка.

– Дай сюда, – потянулась снять Светлана, но Ира прижала его ладошкой.

– Нельзя.

– Я верну через десять минут, – заверила Света и строго спросила: – Или ты не хочешь Никите помочь?

Девочка осторожно убрала руку, и значок моментально оказался на белой блузке, обтягивающей грудь Светланы.

– И резинку для волос.

Ира нехотя распустила жиденький хвост.

У выхода на перрон всё тот же старшина преградил дорогу.

– Куда мы такие красивые идём? Может, лучше со мной пообщаемся, так сказать, тет-на-тет.

– Меня зовут Андреева Светлана Константиновна, я член горкома комсомола. Мы отправляем своих товарищей в армию, и я бы хотела поговорить с командиром, – громко и властно заявила Светлана.

Старшина ещё раз посмотрел на высокую грудь девушки и, к своему удивлению, увидел там комсомольский значок.

– Не положено штатских пускать, – теперь подчёркнуто официально объявил военный.

– А пить во время несения службы положено? – Светлана сморщила нос и помахала ладошкой, отгоняя стойкий перегар, – Мне связаться с замполитом вашей части? И почему комсомольский значок не носим?

– Да иди уже, – процедил сквозь зубы старшина и отошёл на шаг, пропуская девушку.

– Не поняла… – не отводя строгий взгляд, начала «комсомольский активист».

– Иди-те, говорю, – поспешил исправиться мужчина.

Светлана, не выходя из образа молодёжного функционера городского масштаба, шла вдоль состава, и десятки мальчишеских глаз провожали её с восхищением и сожалением, что ближайшие года два они такое вряд ли увидят. Капитан, похоже, он был старшим, оказался возле третьего вагона от вокзала.

– Добрый день, – Светлана протянула руку для приветствия и, когда офицер ответил рукопожатием, продолжила: – Член горкома комсомола Андреева…

– А имя-отчество? – перебил мужчина.

– Товарищ Андреева будет достаточно. Мы сегодня провожаем нашего активиста и спортсмена Никиту Соколова, и я хотела бы от имени горкома напутствовать его.

– Ну, в таком случае… – сказал офицер и громко крикнул сержанту, курящему невдалеке: – Петров, позови призывника Соколова! Он в вашем вагоне.

И буквально через несколько секунд к Светлане нёсся Никита. Он мигом подхватил подругу и закружил в объятиях.

– Светка, как ты сумела? Я только сидел и думал: вот бы хоть одним глазком на тебя взглянуть, и тут ты!

– Призывник Соколов! – грозно прекратил кружение капитан. – Это не Светка, а товарищ Андреева. Член горкома комсомола. – И потом обратился к девушке: – Правильно я говорю?

Света кивнула.

– У неё к вам поручение. От актива. Вот. Ну, давайте, товарищ Андреева, напутствуйте. Но недолго.

Капитан козырнул и пошёл к вагону.

– Ух ты! Как тебе удалось?

– Олеся Фёдоровна просила носочки тёплые передать… Ой… я их забыла. Я хотела сказать – буду ждать. Два года – это недолго. Я перейду на третий курс, а ты поступишь. И я тебе помогу учиться.