Время есть. Книга вторая.

За спиной заскрипел гравий, Никита повернулся на звук и увидел приближающуюся доску, которой с размаха бил третий, самый хлипкий из компашки. Времени отреагировать не осталось. За сильным ударом наступила темнота.

Глава 5

Конец лета – пора для Людмилы Алексеевны особая. Нужно делать закрутки. Это означает консервировать плоды садов и огородов, которые зимой отсутствуют, а на исходе лета продаются дёшево и в большом количестве.

Яблоки, сливы, абрикосы, помидоры, огурцы, баклажаны, кабачки и ещё много чего, попадавшее в поле зрения Людмилы Алексеевны, сразу же отправлялось на кухню, чтобы стать повидлом, вареньем, соком, соленьями, маринованными овощами, салатом, суповой или борщовой заправкой. А потом стеклянные бутыли различного объёма занимали свободные места на полках в подвале гаража рядом с такими же результатами труда прошлых лет.

И вот незадача: в этом сезоне, прямо после заготовки яблок и перед началом консервирования овощей, выяснилось, что дочь уезжает в Москву. Надо же, вроде только вчера Людмила Алексеевна носилась по поликлиникам за справками для устройства дочечки в детский сад, а потом в школу, и вот – институт. Когда месяц назад Света уезжала на вступительные экзамены, не было ощущения, что уже выросла. А сейчас покидает родной дом надолго. Муж, как обычно случалось во все важные моменты, в рейсе. По последней радиограмме прошли Суэцкий канал носом на Сингапур.

«Интересно, он хоть знает, что его дочь уже студентка, – подумала женщина и сама себе ответила: – Хорошо, если помнит, что у него дочь, а не сын».

Людмила Алексеевна с тоской посмотрела на приготовленные к консервированию банки, успокоила себя тем, что с купленными тремя ящиками помидоров ничего не произойдёт за сутки, и пошла помогать дочери собирать вещи в большущий, привезённый мужем из-за границы, чемодан.

Светлана, как и ожидалось, наотрез отказывалась брать «эту громадину», но мама была непреклонна.

– Будешь ночевать в нём, если общежитие не дадут, – отрезала Людмила Алексеевна и начала сборы.

И выяснилось, что и в эту махину всё поместилось с большим трудом. А причитания дочери, мол, чемодан не разместить под полкой в вагоне, мама отвечала, как обычно, когда возникали проблемы:

– Что-нибудь придумаем.

И возразить на такой аргумент было нечем.

Но действительно разобрались. В купе со Светланой оказалась супружеская пара. Мужчина лет пятидесяти или чуть старше хоть и был довольно крупным, но его «профессорская» бородка и очки вызвали у Людмилы Алексеевны желание попросить кого-то, так сказать, пролетарского вида, поставить громадный чемодан на полку над дверью. Но сосед по купе, не обращая внимания на возражения, немного приподнял груз и опустил.

– Илюша, осторожно. У тебя же спина, – только успела сказать его спутница перед тем, как мужчина наклонился и, взяв двумя руками объёмную и тяжёлую вещь, легко разместил её на специальной полке над входом в купе.

– Мы до Москвы едем, – успокоил мужчина, по-своему истолковав удивлённые взгляды Светланы и её мамы, – так что я сниму, где вам будет нужно. Вы куда?

– В Москву, – одновременно ответили мать и дочь.

– Мы тоже. Илья Сергеевич, – представился мужчина и добавил: – И моя драгоценная супруга Алла Андреевна. А вы, выходит, наши попутчицы?

– Меня зовут Людмила Алексеевна. Но я не еду. Вот ребёнка провожаю.

Свету возмутило «ребёнок», но, услышав, что на последнем слове мама запнулась и едва не расплакалась, обняла мать сзади.

– Не волнуйся, мама, – прошептала она тихо, – Я ненадолго.

Людмила Алексеевна замерла, потом достала носовой платок, вытерла глаза и осторожно высморкалась.

– Это, если выпрут за неуспеваемость. А ты и в институте на одни пятёрки учиться будешь. Я тебя знаю, – сказала мама, и не было сомнений: она искренне желает, чтобы дочь отчислили и та поскорее вернулась.

Попутчики, дабы не смущать прощающихся, вышли в коридор.

– Можно заходить. Мелодрама закончена, – выйдя из купе, сказала Людмила Алексеевна и, когда супруги вернулись, добавила: – Вот вам гостинцы на дорожку.

С этими словами она достала из своей сумки несколько банок, рассказывая про каждую: что там, как это готовилось и с чем есть содержимое.

– Ну, право, не стоит, – попытались отказаться попутчики, – Не нужно ничего.

– Алла Андреевна, даже не пытайтесь, – прокомментировала ситуацию Светлана. – Остановить мою маму, когда она угощает, не могут ни уговоры, ни применение грубой физической силы, ни огнестрельное оружие. Проверено. Разве что тяжёлая артиллерия. У вас таковая имеется?

– Нет, – ответила Алла Андреевна серьёзно, а её супруг засмеялся.

– Так и не сопротивляйтесь, – посоветовала Светлана.

Когда все банки перекочевали из хозяйственной сумки на небольшой столик, Людмила Алексеевна хотела что-то добавить, но споткнулась о комок в горле и, махнув рукой, сказала:

– Разберётесь.

Обняла дочь ещё раз и пошла на выход. Света проследовала с мамой до тамбура, где проводница уже безапелляционно разделяла провожающих и пассажиров.

– Извините маму, – попросила Светлана, вернувшись в купе. – Я так надолго из дома никогда не уезжала.

– Да полноте вам, барышня, – успокоил Илья Сергеевич, – ваша маменька нас так наугощала, что впору извиняться нам.

На этих словах состав дёрнулся и, осторожно ускоряясь, начал движение. Светлана смотрела на мелькавшие за окном виды родного города и резко осознала: она теперь взрослая. Может, это произошло из-за того, что знакомые улицы из вагона поезда выглядели сейчас совсем иначе. А возможно, ком в горле, мешавший маме говорить, раскололся, и частью своей достался дочери. И неуёмная радость Светланы от осознания, что она уже студентка и едет в столицу учиться в лучшем вузе страны, окрасилась лёгкой печалью.

Попутчики молчали. То ли они понимали состояние девушки, то ли у них имелись иные причины. В любом случае Света была им за это благодарна. Только когда проводница собрала билеты и раздала постельное бельё, завязался разговор. Оказалось, соседи по купе отдыхали почти месяц в одном из лучших санаториев города, который местные называли «профессорским». И теперь едут домой, в Москву.

Светлана тоже коротко поделилась планами стать учёным. Говорила она это, когда Илья Сергеевич вышел за чаем.

– Насколько я знаю, женщинам в науке сложно, – сказала Алла Андреевна.

На это Света вздохнула и, пользуясь тем, что разговор шёл сугубо женский, заметила:

– Насколько я понимаю, женщинам везде сложно.

Собеседница, не сдержавшись, рассмеялась и сразу же извинилась.

– Надо же, какая мудрость в столь раннем возрасте. Я думаю, вашему будущему избраннику очень повезёт, – уже серьёзно сказала Алла Андреевна.

– У меня есть любимый. Он сейчас в армии, и я, как бы это несовременно ни звучало, обещала ждать. И дождусь.