Время грозы
Шрифт:
— Отчего же, — откликнулся Румянцев.
Устинов на мгновение оскалился. Волчара, подумал Максим.
— Собственно, это все на сегодня, — подвел итог Чернышев. — Возвращайтесь к работе.
Император встал. Поднялись все.
— И желаю вам успеха, — сказал премьер. — Искренне желаю.
— Благослови вас Господь, — добавил император.
15. Вторник, 23 мая 1989
Максим стоял на сaмом краю площадки, которую Первопоселенцы называли Площадью Созерцания, а он — про себя — обзорной. Гигантский диск Земли почти касался горизонта, и Максим, не отрываясь, смотрел на него через прозрачную до незаметности толщу купола.
Остальные —
Болботание раздражало, мешало сосредоточиться, поэтому Максим и выбрал место подальше. Все равно доносилось, но в пределах терпимого.
Странно, подумал Максим, быть тут единственным врачом — огромная ведь ответственность, а Губер этот кажется настолько пустым... Впрочем, специалист, наверное, хороший. Не мое дело, решил Максим.
Судья Макмиллан пока не мог присоединиться: Первое открыли для заселения всего два месяца назад, и забот у всех был полон рот. А у главы общины — особенно.
Мысли текли вольно. Максим не мешал им — сами дотекут до главного.
Сейчас он думал о Земле. Не о той, на которой он родился и жил, а о небесном теле, висевшем в черном небе, всегда на одном и том же месте. Только фазы сменяются. Сейчас — полная. Кто-то говорил, что на людей полная Земля влияет так же, как полная Луна — депрессии, психозы, мании… Не на всех, конечно, лишь на некоторых. Максим к таким не относился, на него полная Земля действовала очень даже благотворно. Вплоть до того, что о тошноте забывалось.
Если смотреть долго-долго и пристально-пристально, то можно заметить, как Земля вращается. То есть, конечно, самого вращения не уловишь, но смотришь — и вдруг оказывается, что контуры континентов и океанов сдвинулись…
Потом подумалось о Первопоселенцах.
Пятьдесят семей. Со всего мира. Что они за люди? Представить себя самого, снимающегося с места — с малыми детьми, между прочим! — ради того, чтобы жить свободно, Максим не мог. Чем для них на Земле не свобода? Конечно, не везде так, как в России, но в целом их мир — благополучный мир свободных людей. Что примечательно, из этих Пятидесяти семей восемнадцать были как раз из России, одиннадцать из Соединенных Штатов и десять из Объединенной Европы. То есть почти все Первопоселенцы — из вполне процветающих стран. Ни голода, ни нищеты, ни ксенофобии, ни войн, ни, боже упаси, тоталитаризма какого-нибудь. Преступность — ну, есть, как без нее, но на очень умеренном уровне. Гомосексуализм — это да, это махровым цветом, но так, в отдалении где-то. Не мешают никому…
Вот в Китае, например, — там жизнь, мягко говоря, неуютна. Там как раз свобод никаких. Так из Китая в Первом и нет никого.
Макмиллан в прошлый раз объяснял что-то. В своей манере объяснял, скупо. Ну да, те же песни, что у Румянцева и у императора: кризис, видите ли, духовности. Зажравшееся, понимаете ли, стадо.
И вот для того, чтобы от сытости освободиться — сюда? Да еще с детьми?
Да, говорил Судья, сюда. Новая Родина. Новый мир, и мы построим его сами. Мы начнем, а через десять поколений здесь будет освоено все, в борьбе освоено, в адском труде, с лишениями, с жертвами даже. Но это окупится. Люди здесь будут другими — свободными не только телом, но и духом. Люди-творцы.
А потом, спросил тогда Максим? Что потом, когда ваши потомки всё освоят?
Тогда, ответил Судья, — следующий шаг.
Вселенная большая, места хватит.Фанатики, просто фанатики, думал Максим. Или нет?
А Устинов, услышав пересказ этого разговора, насторожился. Вселенная большая, пробормотал он. Да и сразу ему отчего-то Судья не понравился: верста коломенская, тощая, костлявая, всегда с ног до головы во всем черном, всегда с электрошокером, акцент, утверждал Федор, вовсе не шотландский у него, чтоб я сдох, глаза тусклые, хотя должны бы гореть, как у всех пророков… Он же пророк? Так а чего ж он?!
Да, Макмиллан был пророк. С одной стороны, не слишком удачливый — всего-то двести с небольшим человек за ним пошли. С другой, чисто практической, — очень даже успешный: двенадцать лет, которые он потратил на обивание порогов правительств, международных фондов, церковных властей чуть ли не всего мира, Лиги Объединенных Наций, наконец, — эти двенадцать лет дали результат. ЛОН приняла-таки решение о сооружении Первого Поселения на Луне. Надо сказать, если бы не Россия, то и не состоялось бы это решение. И Всемирный Банк денег бы не выделил. Но Чернышев почему-то встал на сторону Макмиллана. Говорят, император убедил…
А вот Устинова ничто не убеждало. Вбил себе в голову, что Судья — возможный чужак. Гость, как он выражался. Не на сто процентов уверен, но пятьдесят дает. Мечтает выманить пророка на базу и обмерить, как Максима обмеряли. Только его, Макмиллана, — принудительно.
Не приведи господи, подумал Максим. Скандал выйдет немыслимый. Впрочем, Федор это, кажется, и сам понимает, потому и держится в рамках.
А вот и Судья, легок на помине. Только было мысли Максима потекли в сторону Земли — не диска над горизонтом, а Родины… Дом — правда, в тумане уже некотором… Верхняя Мещора… Но раскрылись двери лифта, и Макмиллан ступил на площадку. Быстрым шагом направился к Максиму. Сидевшие на скамье поднялись и тоже подошли.
— Рад, — отрывисто сказал Судья. — Франц, смени меня внизу.
Губер, попрощавшись, устремился к лифту, а Макмиллан сменил темп и не торопясь двинулся к ближайшей скамье.
— Хорошо, что прилетели, — сказал он Максиму. — Времени у меня немного, но час найдется. Есть хотите?
— Нет-нет, — торопливо ответил Максим. — Давайте лучше тут посидим. Мы, кстати, привезли там… в машине у нас продуктов чуток… пусть разгрузят, хорошо?
— Спасибо, — бесстрастно отреагировал Макмиллан, произнес несколько команд в закрепленный на воротнике микрофон и замолчал.
Да, подумал Максим, немногословен. Что-то подкупало его в Судье, в том числе и манера держаться. И вообще: несомненный лидер общины — хоть и выборы у них по «Конституции» раз в год, — а работает наравне со всеми. Плюс еще решения принимает. Плюс конфликты разбирает — без конфликтов в сообществе, особенно замкнутом и малом, никак. Потому и Судья. Потому и с шокером всегда. Плюс — психолог тончайший, это наверняка.
Крупная личность, мощная.
— Давайте, Джек, — предложил Максим, — так беседу построим. Вы нам в общих чертах о своих делах расскажете — нас все связанное с Первым очень интересует. А потом я вам один вопрос задам.
Макмиллан кивнул. Помолчал — и заговорил рублеными фразами.
Получалось, что обустройство заканчивается. В месяц должны уложиться. Есть проблемы с дооборудованием резервной генераторной. Но решаемые. Справятся сами. Есть проблемы с подготовкой школы. Сами не справятся, Судья рассчитывает на помощь обеих баз. Проблемы такие-то и такие-то. Послезавтра собирается посетить «Князя Гагарина», неделей позже — «Алана Шепарда». Есть проблемы с медициной. Вероятно, придется посетить Землю. Что плохо. Разработка реголита, вероятно, начнется через месяц. Что хорошо. Деньги появятся.