Время химер

– Христофор Колумб говорил: «Ничего из того, что двигает прогресс человечества, не происходит при всеобщем одобрении. Видящие свет раньше остальных вынуждены тянуться к нему вопреки остальным».

– Кто задаст последний вопрос? – спрашивает министр, старающийся избежать неприятного развития событий.

Поднимается рослый бородач.

– У меня не вопрос, а ответ.

Он достает из кармана пиджака револьвер, вскидывает руку и провозглашает:

– НЕТ ЗАМЕНЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ГИБРИДНЫМИ МОНСТРАМИ!

С этими словами он спускает курок.

5

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: зебран, тигрон, нар, мул

Животные-гибриды известны человеку с древности.

Часто они превосходят качеством своих родителей.

Мул, к примеру, – результат скрещивания осла и кобылы. Он сильнее и выносливее их обоих, но его недостаток – неспособность приносить потомство.

Среди других примеров:

– санглочон – гибрид дикого кабана и домашней свиньи;

– мушевр – гибрид дикого козла и домашней козы или дикого барана и домашней овцы;

– крокотта – гибрид волка и собаки;

– бонозе – гибрид самки шимпанзе и самца бонобо;

– вальфен – гибрид самки-касатки и самца-дельфина.

Название гибрида меняется в зависимости от того, кто его отец и кто мать: лигр – гибрид льва и тигрицы, тигрон – гибрид тигра и львицы.

Без вмешательства человека два эти вида, лев и тигр, никогда не повстречались бы, потому что первый обитает в Африке, а второй в Азии.

Еще забавнее нар, гибрид двугорбого и одногорбого верблюдов (бактриана и дромадера): у него… полтора горба.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания

6

– Тебе очень повезло, Алиса.

Бенджамин Уэллс сидит в больничной палате своей подруги.

– Пуля всего лишь оцарапала тебе плечо, а стрелявшего удалось скрутить, не дав ему выстрелить опять.

Молодая зеленоглазая женщина встает, проверяет, хорошо ли держится повязка на плече, надевает блузку, куртку, бежевые сапожки.

– Теперь тебе лучше было бы на время исчезнуть из виду, – советует ей Уэллс.

Алиса собирает свои вещи. Оба покидают палату и идут по больничному коридору, мимо врачей, медсестер, больных и раненых.

Перед больницей собрались демонстранты с транспарантами резкого содержания: «ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ НЕ НУЖНО, ЧТОБЫ ЕГО РАЗНООБРАЗИЛИ», «НАШИ НАЛОГИ НЕ ДОЛЖНЫ ИДТИ НА ОПЫТЫ ПО ЗАМЕНЕ НАС МОНСТРАМИ», «НЕТ БРЕДНЯМ УЧЕНЫХ-БЕЗУМЦЕВ».

Участники демонстрации скандируют:

– Каммерер – дурной пример! Хватит этого дерьма!

Их оцепила полиция, но брошенные ими яйца долетают до ученой и до министра.

Бенджамин Уэллс защищает себе голову кожаным чемоданчиком и помогает Алисе спрятаться в министерский автомобиль. Яйцо разбивается о стекло дверцы, лишь только та успевает ее захлопнуть. Водитель трогается с места и минует все сильнее распаляющуюся толпу.

– Почему ты меня защищаешь? – спрашивает Алиса, когда они оказываются на безопасном удалении от демонстрантов.

– Я всегда был за тебя, это вошло в привычку, – с улыбкой отвечает он. – Помнишь, мы и в лицее часто помогали друг другу. Наверное, потому, что нас кое-что объединяет – значимость наших предков. Мой прадед, Эдмонд Уэллс, был специалистом по муравьям, твой, Пауль Каммерер, – специалистом по жабам. Оба ученых пристально наблюдали за природой, делали выдающиеся открытия, старались, чтобы они не пропали, но в конце концов…

– …оба плохо кончили?

– Скажем, столкнулись с ограниченностью своих современников, – продолжает Бенджамин. – Так или иначе, у нас с тобой схожие корни, и оба мы с ранних лет испытываем давление наших славных предков-первопроходцев.

– Не всем везет иметь безымянных предков, – невесело шутит Алиса.

– Долг не подвести свой род – тяжкий груз.

– Не спорю, Пауль Каммерер всегда служил мне маяком, – признается Алиса, помолчав. – Он ведь тоже боролся с обскурантизмом современников.

– А мне служил маяком Эдмонд Уэллс. Читая его «Энциклопедию относительного и абсолютного знания», я все лучше понимал, что, наблюдая за муравьями, можно разобраться в нашем собственном виде и увидеть новые горизонты. Прадед пришел к выводу, что эволюция человечества следует трем тенденциям: уменьшение размеров, увеличение женственности, возрастание солидарности.

Глядя на Бенджамина, Алиса говорит себе, что сам он, со своей треугольной головой и с черными глазищами, сильно смахивает на… муравья.

Остается выяснить, что из чего вытекает: интерес Уэллса к муравьям – из его сходства с ними или его сходство с ними – из этого его интереса…

Молодой министр продолжает:

– В твоей семье, как и в моей, потомки крупных ученых продолжили их усилия, особенно это относится к моему отцу, Давиду Уэллсу.

– Теперь эту энциклопедию дописываешь за них ты?

– Назовем это нашим семейным времяпрепровождением: собирать, постигать и распространять знания.

– Что за знания собраны в этой вашей «Энциклопедии относительного и абсолютного знания»?

– Надо же, наконец-то ты ей заинтересовалась! – улыбается Бенджамин. – В университете при каждой моей попытке заикнуться об этом ты закатывала глаза и меняла тему.

– Учитывая обстоятельства, пришло, наверное, время сделать над собой усилие. – Она заговорщически подмигивает.

– Ну, раз ты настаиваешь… Скажем так: она сразу обо всем. Там и наука, и история, и разные занятные истории, и кулинарные рецепты, и шарады.

– Шарады?

Уэллс ненадолго задумывается.

– Например, такая, ее приписывают Виктору Гюго. На первый взгляд эта загадка может показаться совсем детской, но, как ты увидишь, она наводит на размышления. Звучит она так: «Это немой возглас. Что я везу?»

– Хм. В смысле, что можно везти, чтобы не иметь возможности вскрикнуть… Что?

– Подсказка проста: это легче легкого.

– Хороша подсказка! – притворно возмущается Алиса.

– Уж какая есть. Скажу больше: ты не догадываешься, потому что это слишком легко.

– Перестань, выкладывай отгадку, и дело с концом.

– Будет веселее, если ты сама ее найдешь. Уверен, у тебя получится.

Алиса не настаивает. Она пожимает плечами, машет рукой и обиженно поджимает губы.

Бенджамин Уэллс улыбается.