Время и комната

Затемнение.

Акт второй

Сцена первая

В мастерской Киприана. Длинный рабочий стол. Справа — старая, обшарпанная софа. За ней в глубине сцены фрагменты, больших масок и фигур из папье-маше. На столешнице: глыба янтаря, пчелиный воск, земля, микроскоп, пинцеты, скребки и резцы, лупа, рулетка и другие измерительные приспособления.

Киприан в серой рабочей робе и джинсах держит на ладони крохотную статуэтку, демонстрируя ее Вольфу.

Киприан. Лихо, правда? (Смеется.)

Вольф. Да она совсем как живая! Словно святая!

Киприан (наклоняясь и подбирая с полу еще две фигурки). Совсем крохотные людишки, верно?

Вольф. Создания…

Киприан. «Мерь-мерь-мерь!» — вот что он говорит. Мерь-мерь-мерь! А что мерить — не поймешь. Я взял рулетку и начал измерять все, что под руку попадет. А он меня только пуще подгоняет. И тут я заметил, что замеры у меня все меньше и меньше становятся…

Вольф. А зачем вы прячете ваши фигурки под ковер?

Киприан. Никуда я их не прячу. Сами прячутся.

Вольф. Так и раздавить недолго. Из чего они, кстати? Из какого материала?

Киприан. Эта — просто из земли. Кислая глина вперемешку с пчелиным воском. А это гагат. Полированный уголь. Из него в старину амулеты вырезали.

Вольф. Право слово, чудно. Вам не кажется, что они родичи минойским терракотовым фигуркам? В них та же первозданная жизнерадостность.

Киприан. Вот как? Что ж, может быть. «Делай-делай-делай, Киприан, делай сейчас же! — вот что он мне говорит. — Я дам тебе глазомер и вдохну в них жизнь, ты только делай!». Совсем малюсенькие людишки, понимаете? Сплошь живчики-гномики, они протыкают католикам дырки в презервативах, а хорошеньким девушкам-секретаршам подсыпают перцу под стул. (Смеется.) Раньше я всё громоздил эти штуки из папье-маше. Здоровенные, огромные хреновины. А теперь он мне нашептывает: «Давай сделаем что-нибудь маленькое-премаленькое, может, людям это больше понравится».

Вольф. Кто нашептывает-то?

Киприан. Оберон. (Показывает еще одну фигурку.)

Вольф. Фантастика!

Киприан. Называется «Девушка с раскниксенными коленками». Малышка слишком любила делать книксены, перед кем ни попадя. Теперь вот шкандыбает.

Вольф. Эта динамика, эта поза — кажется, еще чуть-чуть и она поползет прямо по моей ладони.

Киприан (протягивая лупу). А вы взгляните, взгляните!

Вольф. А глаза-то, глаза — даже глаза можно разглядеть! Нет, вы и впрямь создали что-то невероятное.

Киприан. Сплошные чертенята, верно? Да-да. Как вы думаете — людям такое понравится?

Вольф. Почему вы об этом спрашиваете? Вас совершенно не должно заботить, понравится это «людям» или нет.

Киприан. Так-то оно так. Только я все равно себя спрашиваю: понравится или нет. Хочется все-таки приносить радость. Я часто размышляю — да вот хотя бы когда вырезаю свои фигурки и слушаю между делом «Розы с юга» или «Голубой Дунай»^{27}, — так вот, король вальсов наверняка ведь себя спрашивал: понравится это в свете? О да, конечно же, это понравится! Вы только послушайте! Ну что ж, тогда получайте — подарок от маэстро!

Вольф. Король вальсов… Что ж, пожалуй. Но вы-то творец фигур. Вы создаете нечто безмолвное и строгое, для немногих посвященных.

Киприан. Творец фигур? Только и всего? Нет, одно это не стоило бы труда.

Вольф. Погодите! Вот эту статуэтку я хочу! Я ее покупаю! «Девушку с раскниксенными коленками». Хочу сделать свадебный подарок. Женщина, которую я люблю, выходит за другого.

Киприан. Вот как. Тогда возьмите лучше не её. Вот, возьмите Титанию, лунную фею. С ней, можете не сомневаться, ваша пассия не будет принимать брачные узы слишком всерьез…

Вольф. Она восхитительна! Она прекрасней всех! Что это у нее в волосах? Цветы?

Киприан. Цветы? Как бы не так! Хлебцы в упаковке, сгущенное молоко в банке, зефир в шоколаде, картофельные чипсы. Титания — это же такая продувная бестия! Она любит потолкаться среди людей. Днем в супермаркете, когда народу не так много, ей достаточно просто прикоснуться пальчиком — и приглянувшиеся ей товары сами плывут за ней по воздуху, кружа вокруг ее головы, как планеты. Кассирши ворчат: «Что, тележку взять не могли?». Да, с ней, клянусь, вы будете довольны. Положитесь на меня: ее и только ее.

Вольф. Да. Я ее беру.

Киприан (про себя). Пройдоха! Как жалко с ней расставаться. А как часто она меня мучила… (Вслух.) М-да! Ну вот видите, главное — идею найти. Иной раз неделями голову ломаешь — и все без толку, а потом чихнешь — и пожалуйста, вот она идея, тут как тут.

Сцена вторая

В парке. Титания перед цирковым занавесом. Черный мальчик сидит перед ней на краю песочницы.

Титания.

Покинуть лес!.. Не думай и пытаться^{28}. Желай иль нет — ты должен здесь остаться. Могуществом я высшая из фей. Весна всегда царит в стране моей. Тебя люблю я. Следуй же за мной! К тебе приставлю эльфов легкий рой, Чтоб жемчуг доставать тебе со дна, Баюкать средь цветов во время сна. Я изменю твой грубый смертный прах: Как эльф витать ты будешь в облаках. Скорей ко мне, Горчичное Зерно, Горошек, Паутинка, Мотылек!

Она достает из земли четыре белоснежные рубашки. Справа появляются Оберон и Киприан и с некоторого отдаления наблюдают эту сцену.

Вот господин ваш: вы ему служите, Его воздушной пляской окружите, Кормите виноградом, ежевикой, Берите мед ему от пчелки дикой, А из пчелиных лапок восковых Наделайте светильников ночных: О звезды светляков их зажигайте И милого на отдых провожайте, Взяв крылья мотыльков на опахала, Чтоб спать ему луна не помешала. Склонитесь и приветствуйте его!