Время камней

— Да… пожалуй, не стоило, — пробормотал Сафир, рассеянно оглядываясь по сторонам и пытаясь собраться с мыслями. Почему-то у него не было сомнения в том, что видение — правда, только лорд не мог понять его истинного смысла. Образы и обрывки слов крутились в голове, силясь сложиться в единую картину, но что-то мешало: то ли боль в висках, то ли бормотание Нармина, то ли крики возбужденных зрителей.

Его родители погибли. Это он знал. Но почему легионеры? И… император. Камаэль, отдающий приказ… Его слова… измена… заочно осужден… предал своего повелителя… всех казнить… кроме сына, буде таковой… успеет родиться! Сафир внезапно все понял и вскинул голову, впившись взглядом в удаляющуюся спину императора. Ему повезло, что он появился на свет несколькими минутами раньше, чем солдаты ворвались в родовое поместье Маградов, иначе его постигла бы участь отца и матери. Всех, кто тогда был в доме! Ненависть широкой горячей волной захлестнула Сафира. Щеки у него горели, когда он выпрямился и широким шагом направился вслед за императором. Нармин шел рядом.

— Не беспокойся, — сказал он. — Вряд ли Его Величество станет выяснять, кто нанес смертельный удар. А сам он не мог видеть.

— Но ты же видел.

— Я спускался по лестнице. Сверху разглядел.

— Значит, видели и другие, — голос Сафира был безразличен, он думал совсем не о том, о чем говорил.

— Все равно. Каждый может ошибиться. Император любит тебя. Он не станет… — Нармин запнулся, подбирая слово. — Ты ведь женишься на его дочери, в конце концов!

Сафир скривился, словно от боли. Сейчас напоминание об этом полоснуло его по сердцу, будто острый нож.

— Ты ранен? — Нармин оглядел друга. — Не похоже.

— Все в порядке.

Они быстро поднимались по ступенькам, приближаясь к телохранителям. Камаэль обернулся и, увидев Сафира, улыбнулся:

— Сафир, мальчик мой, ты снова спас мне жизнь. Что с тобой?! — добавил он с тревогой. — Ты ранен? Где лекарь?! — крикнул император сердито, оглядываясь по сторонам.

— Я уже здесь. Ваше Величество! — отозвался спускавшийся из ложи толстяк в белой тоге с кожаной сумкой на плече, тяжело отдуваясь. — Бегу, мой повелитель!

— Мне не нужна помощь! — Камаэль величественно отстранился. — Осмотри моего верного телохранителя, — он указал на Сафира.

— Нет, — Маград поднял руку, — со мной все в порядке.

…лорд Каид — предатель… изменник… повинен в государственной…Слова звучали и пульсировали в ушах, причиняя боль, точно заползшие в голову ядовитые насекомые. Ненависть затапливала сознание Сафира. Он говорил, но уже не думал ни о чем, кроме… мести! Да, его долг сына — покарать убийцу отца, кем бы он ни был. Лорд Каид был благороден, это знает каждый. Он не мог быть изменником. Его оклеветали, и император предал его, приказал убить. И не его однего!

Сафир поднял меч, не сводя глаз с лица императора.

— Мой отец — проговорил он, от ярости с трудом шевеля губами, — не был изменником! Он всегда служил императору верой и правдой!

— Ну разумеется, — Камаэль удивленно поднял брови, но в его взгляде мгновенно появилась настороженность. Телохранители неуверенно придвинулись к своему повелителю.

— И Вашему Величеству не следовало… казнить его! — Последние слова Сафир практически прошипел, задыхаясь от гнева.

Преторианцы мгновенно окружили Камаэля плотным кольцом и выставили вперед мечи.

— Опомнись! — проговорил император севшим голосом. — Что ты говоришь, мальчик мой?! Тебя, верно, оглушили в бою. Ты не в себе. Тебе нужна помощь! Позволь лекарю…

— Нет! — Сафир окинул взглядом ряд телохранителей и понял, что ему не пробиться. Следовало затаиться и выждать удобного случая, а не поддаваться эмоциям. Тогда он смог бы отомстить наверняка. Теперь же Камаэль и близко не подпустит его к себе. Проклятье, как глупо!

— Брось меч, лорд Маград! — приказал Камаэль. Его голос снова звучал властно — должно быть, он заметил колебания Сафира. — И я забуду, что ты поднял на меня руку. Я понимаю, что ты болен. Лекари помогут тебе, обещаю. Как-никак, ты жених моей дочери. Не забывай об этом! — Последние слова император отчеканил, выразительно глядя в глаза Сафира.

Армиэль… она не поверит. И не поймет. Наивно ожидать от дочери, что она встанет на сторону Сафира. Для нее Камаэль — любящий и заботливый отец, а не жестокий убийца, способный осудить одного из самых верных своих вассалов и послать легионеров, чтобы они расправились с ним и его семьей: тайно от всех, не предавая дело огласке. Если обвинение было справедливым, то почему лорда Маграда казнили без публичного разбирательства, как это делалось всегда?

Сафир застонал, стиснув зубы. Как жестока бывает жизнь, но смертным негоже роптать на судьбу. Он должен, и он сделает. Как бы горько ему ни было!

Сафир выхватил из ножен короткий кинжал и метнул в императора. Того мгновенно закрыл собой один из телохранителей. Клинок со звоном отскочил от панциря.

— Взять! — отдал короткий приказ Камаэль упавшим голосом. — Живым! Лорд болен.

«Лорд не болен, — подумал Сафир. — Лорд прозрел!» И вдруг его пронзила другая мысль: почему он так слепо доверился мимолетному мороку? Откуда ему знать, что видение правдиво? Ведь все увиденное им было так нелогично! Император всегда был добр к нему и отличал. Он воспитал его и отдал ему руку своей дочери. Разве поступил бы он так с сыном того, кого приказал убить?

Но рассуждать было некогда. Телохранители ринулись на него, а император устремился вверх по лестнице. Сафир отразил несколько выпадов, но воины легко оттеснили его на арену и окружили.

— Сдавайтесь, лорд, — сказал один, — мы не причиним вам вреда.

— Сафир, опомнись! — за спинами телохранителей появился Нармин. — Брось меч!

В этот момент в Золотой Ложе Дьяк прошептал что-то своему ленивцу, тот пискнул, и посол неожиданно бросил его вниз. Зверек ловко перекувырнулся, распластал передние лапы и начал стремительно расти, превращаясь в ящера пятнадцати футов длиной и двадцати в размахе. Зрители с воплями ужаса бросились врассыпную, даже несколько преторианцев растерянно замерли на месте, не сводя глаз с приближавшегося монстра. Их товарищи бесцеремонно повалили императора на лестнице и закрыли своими телами.

Взмахнув кожистыми крыльями, ящер спланировал к подножию лестницы, схватил Сафира когтистыми лапами за одежду и взмыл обратно к ложе. Все в изумлении провожали глазами поразительное существо и похищенного лорда, беспомощно болтающего в воздухе ногами, не знающего, пугаться или радоваться подобному избавлению. Дьяк с неожиданной для его возраста ловкостью перепрыгнул через барьер ложи и очутился на спине ящера. Похлопав чудовище по шее, он что-то проговорил, и монстр взмыл вверх, покидая вместе со своим хозяином и Сафиром Цирк и, судя по всему, Урдисабан. Через несколько мгновений он превратился в точку, а затем и вовсе исчез из вида.

Глава 9

Первый голем, которого показал Зимария Ирвину, походил на гигантского паука, но имел восемнадцать жвал, зазубренные лезвия на ногах и длинное тонкое жало, способное одновременно нанизать человек пять. По словам Зимарии, его доставили в Маор-Агтон недавно — всего восемь месяцев назад.

— Думаю, его сделали в Шасайете, — говорил он, стоя перед клеткой и глядя на тускло поблескивавшего в свете факелов голема. — Там изготавливают много различных чудовищ, одержимых стремлением убивать. Обычно в них поселяют душу умершего человека, предварительно подчинив ее себе и наложив необходимые заклятия. За годы, проведенные здесь, я изучил множество трудов по этому вопросу, — пояснил Зимария, обернувшись к Ирвину. — Впечатляет? — Он усмехнулся, заметив, что тот не может оторваться от металлическою монстра. — Этот красавчик — настоящее чудо, произведение искусства. Невиданное мастерство! Анкхели изловили его, когда он крушил очередную деревню где-то на северо-востоке Синешанны. Кажется, какой-то барон решил проучить своих взбунтовавшихся крестьян и натравил на них эту игрушку.