Время, которое рядом

К тому же он красивый, а значит, и дети будут красивыми. Хоть тут Ирка не ошиблась – тринадцатилетний Ванька хорош собой. Вон девчонки уже сейчас заглядываются. Успокоившаяся было Ирка при мысли о сыне снова заплакала. Плеснула себе ещё полстакана водки и закурила.

Глава 5

Ирка едва успела поднести стакан ко рту, как дверь открылась и в тамбур вошёл мужчина – высокий, темноволосый, со светлыми глазами. Больше она ничего не успела заметить, потому что мужчина выхватил стакан и стал пристально рассматривать Ирку. Она попыталась забрать стакан, но мужчина отодвинул руку, дразня. Ирка холодно спросила:

– Не будете ли вы любезны отдать мне стакан и пойти вон отсюда?

– Не будет ли столь любезен многоуважаемый Джинн отдать мне – за соответствующее вознаграждение – прелестную птичку, именуемую павлин? – незнакомец с наглым видом процитировал советский мультик про барона Мюнхгаузена.

Ирка растерялась. Она развернулась, чтобы уйти, но мужчина выхватил из её рук бутылку и нахально уставился на Ирку. «Вот гад, – подумала она. – Врезать ему, что ли?» Но тут же вспомнила, почему едет в поезде, и отказалась от мысли стукнуть бесцеремонного типа. Она потянулась открыть дверь, но мужчина опередил её и встал, не пропуская. В Ирке вскипал гнев – состояние, когда у неё напрочь сносило башню, когда происходили всякие неприятности вроде драк, а затем случались небольшие провалы в памяти.

Мужчина вдруг заулыбался и стал похож на доброго кота Леопольда:

– Ирк, ты реально меня не узнаёшь? Совсем забыла, что ли?

Ирка ещё больше растерялась и стала вглядываться в его лицо:

– Нет, не узнаю. Похоже, мы давно знакомы?

– А то не давно, что ли? В одной песочнице ковырялись, на одних заборах штаны рвали. Эх ты, склеротичка! А старый друг, между прочим, лучше новых двух – это шоб ты знала! – ухмыльнулся мужчина.

Ирка всё смотрела и смотрела на него, мучительно пытаясь сообразить, с кем это она торчала в песочнице и рвала штаны на заборе. И тут её осенило:

– Серёга, ты? – Ну, конечно, это же бабушкин сосед, в детстве друг к другу в гости ходили, за чужими яблоками вместе лазили! Только он теперь совсем другой.

– А то! – Серёга довольно заулыбался и приобнял её. – А ты, как я погляжу, зазналась вовсе – и не узнаёшь, и не здороваешься.

– Боже мой, Серый, ты так сильно изменился! Реально не узнала, веришь? Даже неловко теперь, – бормотала Ирка.

Это было так странно – стоять в тамбуре, прижавшись к молодому интересному мужчине, которого ещё минуту назад не узнавала, хотя когда-то…

Ирка вспомнила, что собиралась выпить. Она снова потянулась к стакану, но Сергей отвел её руку:

– Что случилось-то? Ты чего, как алкоголичка, водку стаканами глушишь в одно лицо?

Ирка молчала. Она не была уверена, что готова поделиться вчерашним с кем бы то ни было, а уж тем более с человеком, которого не видела лет двадцать точно. Однако Серёга оказался настойчивым. Развернув Ирку лицом к себе, он повторил вопрос. Тут её прорвало, и она опять разревелась. Ирка всхлипывала, шмыгая носом, сбивчиво рассказывала о том, что вчера произошло, о мужике на асфальте – и снова начинала плакать. Серёга вынул из кармана пачку бумажных платков:

– Высморкайся. Бесит, когда носом шмыгают.

Ирка благодарно посмотрела на него, вытерла нос и икнула.

– Серый, я не знаю, как теперь быть.

– Да зачем ты свалила с места происшествия? Вот дура-то! – рассердился Сергей. – Скорую бы хоть вызвала. Теперь тебе надо узнать про этого мужика – живой он или как? Есть кому позвонить? Матери, там, или ещё кому.

Ирка набрала номер матери. Наконец-то сквозь гудки прорвался строгий равнодушный голос:

– Придёшь послезавтра, в соцслужбу сходим. Будем доказывать, что ты у меня не верблюд. Хотя верблюды и то поумнее поступают.

– Мама, я во вторник приеду, – проговорила Ирка с замиранием сердца и чуть не зажмурилась в ожидании материнского ответа.

– Что значит – приеду? – в голосе матери зазвенела сталь, она почти кричала. – Да как ты смеешь такие фортели выкидывать, когда на тебя вот-вот в суд подадут! Хоть бы о ребёнке подумала! Тебя ж родительских прав лишат, идиотка! – она уже не выбирала выражений.

Ирка чётко проговорила:

– Я еду к бабушке, – и сбросила звонок.

Ей было неудобно перед Серёгой: он слышал крики матери – динамик в телефоне громкий. Ирка достала сигарету и разминала её молча. Потом, всё так же ничего не говоря, она забрала у него стакан и бутылку и вылила водку прямо под вагонную дверь. Завоняло спиртом. Ирка отошла к противоположной двери и закурила.

По тамбуру враскачку проплыла проводница. Покосившись на Ирку, она повела носом, принюхиваясь, недовольным тоном сообщила, что поезд прибывает на станцию Липецк, стоянка одиннадцать минут, и прошла в следующий вагон.

Ирка сидела на корточках, опустив голову, Серёга съехал по стенке и присел рядом, обхватив её за плечи:

– Ирк, ну чего ты прокисла, а? Всё ведь пока нормально, шансы есть. Давай ты киснуть будешь, когда уже что-то плохое узнаешь? Ща к бабушке приедешь, Анастасия Ивановна готовит знатно, блинов тебе напечёт или пирожков, перекусишь, выспишься.

Ирка молчала. Забытый на полу стакан в подстаканнике противно дребезжал. Серёга затормошил её:

– А помнишь, как мы с тобой на Ворону бегали без разрешения? Купались, загорали дочерна. Потом мне от родителей каждый раз влетало, а у тебя бабушка добрая – и ничего, с рук сходило. Яблок зелёных, помню, наберём, вишни и торчим на речке. Зубы аж белые-белые от кислятины, челюсти сводит, лицо перекашивает от оскомины! Жрать охота, а домой не идём – потом же не отпустят, в огороде припашут работать или ещё чего по хозяйству.

Он повернул её лицом к себе – Иркины глаза подозрительно блестели, нос покраснел. Серёга быстро поцеловал её в пухлые солоноватые губы.

Ирка тут же оттолкнула его:

– С ума сошёл? У тебя, небось, жена, дети, а ты тут по тамбурам обжимаешься! – Ей вдруг стало неприятно оттого, что у Серёги наверняка есть жена и дети.

– Нет у меня никого, Ир. Был женат, даже два раза. Первой жены в живых нет – машина её сбила, – он помолчал. – А вторую с ребёнком взял, она меня на три года старше была. Я-то хотел совместного, но она не захотела. Сказала – у меня уже готовый сын есть, больше рожать не собираюсь. Пожили с ней лет десять да разошлись. Не сложилось, в общем…

Сергей снова потянулся к Ирке, но она отстранилась. Тихо попросила:

– Давай не будем, Серёж. Не надо.

Поезд замедлил ход и вовсе остановился. Липецк. Ирка с Сергеем вышли из вагона. Небо, затянутое тучами, засыпало город белой крупой. Невзирая на мрачность этой ноябрьской субботы, кремово-красное здание вокзала выглядело воздушным и нарядным. Внезапно Ирке захотелось остаться здесь навсегда.

Наверное, внутри такого светлого вокзала сидят с сумками и чемоданами светлые люди – путешественники и мечтатели, которые постоянно куда-то спешат, торопятся повидать мир, прожить свежую жизнь – без пьянок, ругани и обмана. Желание остаться было таким сильным, что она потихоньку выпростала свою ладонь из Серёгиной.