Время на её стороне

Почувствовав себя одним из его экспериментов и стараясь скрыть смешанное с недоверием смущение, я прошелся вдоль стен, разглядывая фотографии жертв, газетные вырезки, отметки маркером и паутину из ниток, которыми Хамский отмечал какие-то, ведомые только ему, связи.

– А что заставило вас стать частным детективом? Как вы вообще это делаете?

Хамский глубоко затянулся и выпустил колечко дыма.

– А как вы думаете?

– А почему вы уходите от ответа?

– И почему мы разговариваем вопросами?
– Удивился самому себе Хамский.
– Знаете что, такие разговоры не ведутся без выпивки. Возьмите-ка там, в баре, бурбон и присоединяйтесь.

Впрочем, вести какие бы то ни было разговоры мы смогли только ближе к утру, когда значительно протрезвели. За какими беседами мы провели полночи, вспоминалось весьма смутно, но, кажется, именно с этого момента и зародилась наша дружба. Согласитесь, довольно странно было бы подозревать во всех грехах черта, с которым сначала вместе пили, а поутру проснулись без единого воспоминания о прошедшем...

***

Сознание медленно ко мне возвращалось. Мир вокруг двоился, мутился и куда-то плыл. Голова гудела, словно огромный колокол, а способность говорить, думать и ориентироваться в пространстве затерялась где-то в глубинах подсознания.

Кажется, примерно так любой литературный персонаж описывает свое возвращение в грешный мир после глубокого обморока. Так вот, господа, все это наглая ложь! Впрочем, готов согласиться, что не каждого литературного героя в сознание приводят тем же способом, что меня...

Потому что хлесткая пощечина и поднесенное под нос вонючее нечто, мало напоминающее нашатырный спирт, не только мгновенно вернули мне способность воспринимать мир, но и заставили попытаться придушить непрошеного доброжелателя. Миссис Адсон запросто вывернулась из захвата, скрутила меня, убедилась, что повторных попыток воплотить бессознательное в реальное уже не повторится, и перешла к Хамскому.

Мой друг в вопросах возвращения в сознание оказался еще более оригинален. Он выстрелил на звук шагов раньше, чем пришел в себя, а когда понял, в кого - то попытался снова. Миссис Адсон считала, что лишние отверстия в организме ей не к лицу, а потому ловко выбила револьвер из рук Хамского, взамен мстительно шлепнув ему на лоб ледяной компресс.

Уходя из гостиной, экономка недовольно посмотрела на нас и сухо произнесла:

– В следующий раз, будьте любезны, теряйте сознание в более приспособленных для этого местах. Настоящие джентльмены не лежат на полу. Счет за вашу транспортировку я включу в свое ежемесячное жалование.

После чего гордо отвернулась и удалилась из комнаты, оставив нас наедине с собственными мыслями.

– Ну и где ваш мышьяк?
– Ворчливо донеслось с дивана. Хамский восстал оттуда, похожий на очень несвежего покойника, выбравшегося из гроба, чтобы предъявить нерадивой родне претензии по поводу плохих похорон.

– Полагаю, там же, где ваши растяжки, - я с трудом поднялся с кресла и попытался придать себе более-менее устойчивое сидячее положение.

Мордред скептически меня осмотрел:

– Видок у вас...

Я предостерегающе поднял руку:

– У вас не лучше. Что это вообще такое?

Хамский снова лег, засунул руку под диван и чем-то интригующе там пошуршал. Результат, похоже, его не удовлетворил, потому как коллега передвинулся чуть дальше и чем-то весьма зловеще погремел. Третья попытка увенчалась-таки успехом, и Мордред извлек наружу изрядно запыленную бутыль вина.

Порой друг напоминал мне хомяка, делающего запасы везде, где только придется. Недр поддиванного пространства страшилась даже миссис Адсон.

– Новейшая правительственная разработка, - бутыль оказалась немедленно вскрыта, а содержимое - вдумчиво продегустировано. Только после этого Хамский соизволил мне ответить.
– Дымовая шашка, скрещенная со слезоточивым газом и еще какой-то редкостной дрянью. Впрочем, доктор у нас вы, вы мне и скажите. Важно сейчас другое. Если у Корделии есть доступ к новым секретным еще игрушкам, значит, она действительно может работать в Адском Разведывательном Центре.

– И лично нам это дает... Только то, что вами там всерьез заинтересовались.

– И не только, -Мордред перебросил бутылку мне.
– Это все слишком похоже на какую-то странную проверку. Проверку возможностей, я бы сказал.

– И каковы наши дальнейшие действия?

– Ближайшие - проветрить квартиру, в чуть более отдаленной перспективе - разгадать ребус Краттера и спасти вас, и задача максимум - разрушить планы АРЦ. Не люблю, когда мной пытаются манипулировать - это моя привилегия.

На этих бравурных словах голова у Хамского закружилась, и он снова рухнул на диван. Похоже, кампанию по спасению меня, Краттера и мира придется отложить...

***

– Итак, что мы знаем об убийце?

Хамский насмешливо на меня посмотрел.

– Ваши ненавязчивые попытки вытянуть из меня информацию просто умиляют.

– Мы теперь, в некотором роде, работаем вместе. Вам не кажется логичным поделиться со мной информацией?

– О, - фальшиво восхитился Хамский.
– Вы знаете, что такое логика? Это воодушевляет.

Примерно тогда я понял, насколько мало я, на самом деле, знал о маньяках и гениях. Почему-то ни один ученый не додумался выпустить трактат о способах сосуществования с ними. В некоторой степени я почувствовал себя первооткрывателем в этой области знания.

– О, ну тогда начну с того, что известно мне.

– Вы хотите сказать, - мгновенно встрепенулся Мордред.
– Что вам известно что-то такое, что я еще не выяснил?

– Предлагаю это проверить.
– Я уселся в кресло напротив собеседника.
– Обменяемся информацией?

Несколько секунд он просто внимательно смотрел у меня, а потом внезапно улыбнулся - той самой жуткой добренькой улыбочкой, от которой меня будет бросать в дрожь даже спустя несколько лет плодотворного сотрудничества.

– Топорная попытка манипуляции, но вы мне нравитесь, Принстон. Думаю, мы с вами сможем ужиться.

– Что?!
– Неожиданность этого заявления заставила меня поперхнуться и с некоторой опаской посмотреть на Хамского.

Тот, казалось, ничего не заметив, продолжал рассуждать:

– Налево от гостиной есть свободная комната. Я, правда, использовал ее в качестве кладовки, но экспонаты вполне можно будет перенести в подвал. Раз уж мы с вами вместе занимаемся делом, то вы мне будете нужны постоянно. Будьте уверены, Принстон, я еще войду в легенды, и моим деяниям необходим очевидец.