Время неба

За неимением иных развлечений, эта тема будет муссироваться еще долго — обрастать несуществующими подробностями, распухать, как нарыв, портить кровь. Ну что ж…

Олег решил играть грязно, и бес, разбуженный Тимуром, снова потирает кулаки. Теперь я не одна, и ни черта не боюсь.

Решение находится самой собой — в процессе подбивания итогов деятельности отдела.

Подавляя ехидную ухмылку, встаю и с первой партией никотинозависимых направляюсь к курилке. Стреляю у самого говорливого коллеги сигарету, но не прикуриваю — запах дыма кажется мерзким и вовсе не привлекает. Пользуясь повышенным интересом окружающих, невинно хлопаю глазами и как бы невзначай «накидываю на вентилятор»:

— Ребят, а вы, случаем, не в курсе?.. Говорят, у Олега Ивановича роман с Натальей Феликсовной. Мне в плановом рассказали, думала, может, и у нас кто-то что-то слышал…

Перед мощнейшей сенсацией меркнут все остальные — сиги едва не вылетают из открытых ртов, озадаченность на лицах сменяется азартом.

Остаток дня работники пристально следят за влюбленными голубками, и, находя малейшее подтверждение их связи, многозначительно переглядываются и со знанием дела кивают.

А я с некоторой тоской понимаю, что часть моей жизни длиной в два года окончательно ушла в небытие. Никаких сожалений — ненужные планы, несбывшиеся надежды, невыплаканные слезы, невысказанные обиды превратились в пыль и рассеялись в пыльном офисном воздухе.

Тело болит, будто по нему проехался каток — болят даже мышцы, о существовании которых я доселе не подозревала. Пожалуй, если Тимур продолжит в том же темпе, я не переживу сегодняшнюю ночь.

Но дофамин творит чудеса — дискомфорт перекрывает невыносимая легкость, в душе искрится эйфория, крепнут спокойствие и уверенность.

Дома ждет любимый человек — самый красивый, самый надежный, самый теплый. Он подаст руку, если упаду. Прикроет от любой напасти. Разрулит проблемы. Разложит по полочкам сомнения и развеет тяжкие мысли.

Улыбаюсь во все тридцать два зуба и удовлетворенно потягиваюсь — я наконец понимаю, что такое не быть одинокой. И больше не хочу прятаться и притворяться.

***

25

25

Я постепенно отхожу от нескончаемого вязкого кошмара, именуемого одиночеством. Все, что происходило со мной раньше, не было жизнью — скорее ее затянувшимся ожиданием.

Однако и настоящее кажется сном.

Слишком уж оно идеально. Слишком, до боли, приятно и правильно…

Июнь близится к завершению, предвечерний город, разморенный жарой, довольно урчит моторами авто и перемигивается огнями светофоров и фар. Сидя на одном из балконных стульев «для неудачников», потягиваю горячий кофе из огромной кружки и смотрю вниз — скоро Тимур покинет свой ненавистный «человейник», обойдет ржавый забор и покажется на тротуаре с противоположной стороны оживленной улицы.

От странной тревоги дрожат пальцы, но я отгоняю дурные мысли.

Мать Тимура в отъезде.

Пустяковое дело — забрать из квартиры костюм для предстоящей защиты диплома.

Через полчаса он вернется ко мне, и лучшее лето в веренице бесконечных, посвященных работе лет, продолжит неспешный ход…

Завтра ответственный день — если все пройдет хорошо, Тимур обзаведется еще одним документом, подтверждающим взросление, сменит социальный статус, и очередной пунктик в моей голове самоликвидируется — он окончательно станет самодостаточным и взрослым.

Но тревога растет, я уже не нахожу себе места — ерзаю на стуле, глушу густой кофе и морщусь от странного привкуса. Безотчетная грусть валуном давит на грудь, несвойственная мне сентиментальность буквально разрывает душу.

— Угомонись. Все нормально! — уговариваю себя, постукивая ногтями по пластику подоконника и глубоко дышу.

Примерно за две недели Тимур начал усиленно готовиться к экзаменам — по несколько часов умучивал свой разбитый ноутбук, обложившись тетрадками, сидел на нашем диване, и тихое монотонное бормотание сопровождало меня во время готовки ужинов.

— Я экономист, а не технарь. Я ни хрена не понимаю! — не выдержав, однажды взмолилась я, но он лишь отмахнулся:

— Не вникай… — и внезапно проговорился: — Я дико боюсь. От меня тут слегка требуют диплома с отличием. Преподы, мать. Многочисленная родня…

Тогда я впервые задумалась над очевидной вещью — возможно, Тимуру приходится ничуть не легче, чем мне в свое время. И госэкзамен по ненужной специальности, сданный в итоге на высший балл — ровно то же, через что проходила и я.

Мы похожи намного больше, чем я могла предположить поначалу.

Но Тимур сейчас в том возрасте, когда еще можно все исправить — вырваться из-под опеки и выстроить рамки. Именно этим он и занимается — демонстративно не бывая дома, сводя к минимуму общение с матерью, наведываясь, когда ее нет. Официальная версия, озвученная родне, гласит: «Живу с девушкой», и любые разговоры на эту тему им мгновенно пресекаются. Судя по всему, ситуация устраивает его маму, но будет ли все так однозначно, когда она узнает, сколько мне лет…

Отставляю пудовую кружку и тяжело вздыхаю.

Зато моя мать больше месяца не звонит.

Молю всех богов, чтобы она вообще забыла обо мне. Поддерживаю связь с соседями по даче и знаю: у нее все окей — посадила орхидеи, сняла первый урожай огурцов особого сорта и закончила ремонт. Не болеет и не нуждается в помощи, а ее советы в амурных вопросах требуются мне в последнюю очередь.

Расправляю плечи и, откинувшись на скрипучую спинку, потягиваюсь до разноцветных звездочек перед глазами.

Завтра начинается мой отпуск — выстраданный, заслуженный, и, как ни странно, безропотно подписанный Натали.

…А что касается Олега… После волны слухов он как-то разом утратил авторитет у подчиненных. Над ним в открытую подтрунивают менеджеры и замы других отделов, а его интрижка с Натальей Феликсовной обросла такими подробностями, что временами даже я осознаю вину и бросаюсь опровергать чересчур дикие домыслы.

Теперь недорыцарь не смотрит в мою сторону. Даже поручения по работе передает через третьих лиц.

Яростные обсуждения моей персоны тоже не утихают — коллеги беспардонно лезут в зону комфорта, пристают с издевательскими вопросами, выдавливают кривые улыбочки.

Но наставления Тимура не прошли даром — остроумно отшучиваюсь и делаю вид, что мне все равно, огрызаюсь и спорю с Натали, настаиваю на своем и не поддаюсь — именно так и надо было жить.

Робкие попытки сменить работу наконец вылились в конкретные действия — я разослала резюме на десятки вакансий, ходила на парусобеседований, но мне так и не перезвонили.