Время - ноль

– Поехали, – по привычке, но лишенным властных ноток голосом, приказал Виктор.

Спиря, нависнув по-коршуньи над рулем, повел машину к северной окраине города.

– Побыстрее нельзя? – кинул раздраженно Спортсмен.

Спиря посмотрел на Старшого.

– Поднажми.

– А если его дома нет? – не унимался Виктор.

Старшой молчал. Крупное тело его покачивалось на поворотах, а не очень крутых правая рука хваталась за ручку на дверце.

– Или еще кто-нибудь дома будет...

– Жена в больнице, – сообщил Спиря.

– Может, на ночь сбежит!

– Не девочка.

– Или дети навестить решили. Или...

– Хватит, – оборвал Старшой, – не каркай.

Спортсмен, поерзав на сиденье и потолкавшись локтем, затих, но подбородок вызывающе задрал вверх, отчего стал похож на нахохлившегося петуха, проигравшего поединок.

Однажды в Афгане застава с налета овладела кишлаком, жители сыпанули в горы, не успев прихватить ценное барахло, и в богатых дворах десантники нашли клетки с бойцовыми петухами. Тут же устроили соревнование. Хорошо дрались только два. Длинноногие, с вытянутыми как по стройке «смирно» телами, они мордовали друг друга минут десять, а потом один пал духом, забился в угол и смотрел, испуганный и нахохлившийся, на победителя, часто моргая глазами, на которые стекала кровь из порванного гребня. Победителю достались его потроха и потроха других, не особо драчливых. Тот возил в пыли сизую кишку, пытаясь проглотить целиком, но Окулич схватился за другой конец кишки, и они долго перетягивали ее. Скользкая и эластичная, она растягивалась, как сопля, выскальзывала то из рук десантника, то из петушиного горла. Окуличу игра надоела первому, уступив победителю победителево.

Ехали не очень долго. Сергей даже не настрадался от мочевого пузыря. Остановились в проулке с недостроенными домами, похожими в темноте на развалины после бомбежки. Лишь один дом, двухэтажный особняк, был достроен и освещался лампочкой, висевшей над входной дверью, а в окнах поигрывали голубые блики.

– Телевизор смотрит, – заикаясь, произнес Спиря.

Все молча смотрели на особняк, слышны были только «дворники», со скрипом стирающие дождевые капли с лобового стекла.

– А если он не один? – нарушил молчание Спортсмен.

Милиционер повернулся к нему.

– Вот пойдешь и узнаешь. Скажешь... попросишь жену в роддом отвезти, срочно, мол, надо. Если он один, махнешь рукой.

– Ладно, – посопев, сказал Виктор.

Хозяин открывать не спешил, а потом долго разговаривал с гостем на пороге. Наконец, Спортсмен зашел внутрь и через минуту выглянул, махнув рукой.

– Пошли, – сказал старший лейтенант, – ты, Спиря, тоже.

В доме воняло сосной и красной, будто здесь делали гробы. В первой комнате, рядом с лестницей на второй этаж, лежал на полу пожилой рослый мужчина с крупными чертами лица и седой гривой. Одет он был в пижаму, тапочки валялись неподалеку от порога, открыв ступни со вздувшимися венами. Пальцы на ногах были вымазаны чем-то синим. Хозяин промокал рукавом разбитую губу и без страха смотрел на визитеров.

– Не ждал? – спросил Старшой. – Думал, шутим?

Кооператор ничего не ответил, попробовал встать.

– Деньги где? – спросил Спортсмен и, не дождавшись ответа, сбил его ногой. – Отвечай, падла, когда спрашивают!

Хозяин сплюнул на пол красную слюну, почти незаметную на свежевыкрашенных досках, процедил:

– Ты кого, мразь... – и от удара ногой гулко стукнулся головой об пол, затих в неудобной позе.

– Спиря, сделай телевизор погромче, – приказал Старшой и посмотрел на Сергея и Толика: – Свяжите ему ноги, а руки привяжите... к перилам – и дальше обрабатывайте. Пока не заговорит. А мы сами поищем.

Шиша молча был кастетом вполсилы по ребрам привязанного к перилам кооператора, Спортсмен – кулаком, от души и больше по лицу, и ругался с обидой в голосе, точно били его самого. Кооператор тяжело дышал, распространяя запах свежего перегара, и молчал минут десять, а потом заговорил, да так жалобно, что трудно было поверить, что говорит именно этот крепкий мужик.

– Не бейте!.. Больно!.. Нет у меня денег... все на дом ушли... Ой, больно!..

Сергей презрительно сплюнул и перешел в соседнюю комнату. Шторы там были опущены, у углу орал телевизор, на столе стояли пустая водочная бутылка и тарелка с солеными огурцами и хлебом, на полу валялось выкинутое из шкафа и тумбочки барахло. Старший лейтенант на спеша двигался вдоль стены, тщательно осматривая и обстукивая мебель, а Спиря, как собака в мусорнике, рылся в ворохе женского белья. Ему понравился бюстгальтер, новый и, наверное, самого большого размера. Как-то рывками Спиря потянул его к себе и попробовал засунуть в карман брюк. Заметив насмешливый взгляд Сергея, кинул бюстгальтер назад. Говорит заикаясь, особенно, когда видит деньги и со страху, и ворует заикаясь руками.

Старший лейтенант закончил обход комнаты, остановился в центре еще раз внимательно осмотрел ее. На вид ему года тридцать два, лицо, из-за простецкого носа картошкой, обычное, без милицейской наглости, вот только уголки губ тянутся книзу, готовые принять презрительную гримасу, а так – встреть его на улице, принял бы за инженера на скромном окладе, по вечерам занимающегося тяжелой атлетикой – крепко сложен и в движениях проскальзывает хорошая спортивная подготовка. Он повернулся к Сергею, посмотрел пристально, прищурив серые с желтизной глаза, словно спрашивал: ну, говорить будет? Вместо этого произнес:

– Молчит?

– Скулит.

– Пошли дальше, – приказал старший лейтенант, забирая со стула небольшую пачку денег и несколько золотых украшений.

Мебели в остальных комнатах было маловато, обыскали быстро и ничего серьезного не нашли. Старшой и Спиря пошли на второй этаж. Сергей подменил Шишу: и в Афгане не любил рыться в чужих вещах, лучше уж бить.

От кооператора несло мочой, пижама между ног потемнела. Он еле шевелил разбитыми губами, умоляя не бить. Скоро расколется. Смелой, оказывается, была водка, а она вытекла с болью и потом.

Еще несколько ударов – кооператор обмяк и прошептал:

– Скажу...

– Конечно, скажешь! – Спортсмен довольно хохотнул. – И не такие говорили!.. Ну?

– Подожди... – шепелявил хозяин дома прикушенным языком.

– Старшой! – позвал Спортсмен и посмотрел на Сергея: – Сходи за ним. – Он приподнял залитый кровью и слюной подбородок жертвы, заглянул в мутные глаза с красно-желтыми белками. – Оклемался? Ну, давай, выкладывай.

– Больно...

– Ну?! – Спортсмен тренированно, как по боксерской груше, ударил по грудной клетке.

Сергей нашел Старшого и Спирю в дальней комнате, оборудованной под кабинет. В нижнем ящике старомодного шкафа был вделан самодельный сейф, который вскрыли с помощью молотка и зубила, валявшихся теперь на полу. Спиря торопливо пересчитывал деньги. Много денег.

– Заговорил, – сообщил Сергей.

– И без него отыскали! – заикаясь, сказал Спиря.

– Ерунда это. Должны быть еще. – Старшой посмотрел в окно на гараж и сарай.

– И эти не помешают! – сказал Спиря, складывая деньги в наволочку.

Сергей спускался по лестнице вторым. Сверху видны были кисти связанных рук, натертые веревкой до крови. Ноготь на указательном пальце левой руки сломался, торчал вбок. Седая голова безжизненно упала на грудь и открылся поросший короткими волосами загривок. Толик сидел на корточках у стены, курил, придерживая сигарету снизу, и косил глаза на ее кончик, в Спортсмен, ссутулившись, точно озяб, – на краешке дивана, как робкий посетитель в приемной большого начальника, и курил торопливо, выпуская дым из ноздрей. Хотя сигарета выкурена была наполовину, жар не успел превратиться в пепел.