Время Обреченных
Шрифт:
– Всем "волчатам": атака!… – безжизненным голосом скомандовал Зиммель.
Большим пальцем он сдвинул предохранительную скобу и рванул на себя рычаг сброса. Самолёт ощутимо подпрыгнул, облегчившись от смертоносного груза. 850-килограммовая торпеда нырнула в море и, оставляя пузырьковый след, понеслась к "Инфлексиблу".
С набором высоты и уворотом влево, торпедоносцы уходили домой, теперь уже на "полных парах" – без торпед их скорость возросла на добрые шестьдесят километров. Ложась на обратный курс, Зиммель видел как впились в "одиннадцатого" трассеры "пом-помов". Касатка поручика Драгунова разлетелась на куски. Сцепив зубы, майор приказал "волчатам" уматывать "ко всем чертям", а сам заложил вираж, наблюдая результаты атаки.
Большая часть торпед так и не достигла крейсера, их расстреляли "пом-помы". Одна из торпед проскочила заградительный огонь, вернее на неё махнули рукой – её курс уже не угрожал почти успевшему развернуться "Инфлексиблу". Ещё две торпеды всё-таки прорвались, но под первую успел подставиться шлюп, спасший ценой своей гибели линейный крейсер. От взрыва шлюп разломало надвое, вся команда 990-тонного корабля погибла.
Вторая торпеда угодила "Инфлексиблу" в правый борт в районе мидельных шпангоутов. Вместе с фонтаном воды вверх вырвался густой дым. Взрывом убило тридцать шесть моряков, было повреждено насосное отделение, крейсер принял около тысячи трёхсот тонн забортной воды и получил незначительный крен на правый борт. "Инфлексибл" остался в строю, но до ремонта не мог теперь развивать скорость свыше двадцати шести узлов.
Результаты атаки эскадрильи Россохина оказались примерно такими же, за исключением попадания в "Викториес". Пустив машины враздрай, более вёрткий авианосец смог уклониться от пропущенных противоторпедной стрельбой "гостинцев". А от торпеды грозившей ударить авианосцу в нос, "Викториес" был спасён эсминцем "Нобл", также как и "Лондондерри" подставившим свой борт ради спасения более ценного корабля. "Нобл" затонул, большая часть его команды не пострадала и была подобрана.
____________________
* "жгутик" – поражающий элемент в виде двух, как правило, гранённых цилиндрических брусков, соединённых тросиком. По воздействию на самолёты "жгутик" сравним с книппелями времён парусного флота, предназначавшимися для уничтожения такелажа кораблей.
Контр-адмирал Алексей Константинович Андреев опустил мощный морской бинокль, вполуха слушая команды и доклады находившихся на КП 'Алексеева' офицеров. Взор его скользил через амбразуру по бескрайней водной равнине; неоглядная ширь уходила далеко в даль за горизонт. Контр-адмирал поймал себя на ощущении, что сейчас, как и в далёкой юности, он остался один на один с могущественной стихией, что до поры до времени мирно дремлет, предпочитая не замечать бороздящих её стальных чудовищ, несущих в своих чревах таких хрупких и амбициозных людей, возомнивших себя хозяивами морских просторов. Казалось, Великому Океану нет дела до вечно бурлящих около его поверхности страстей, он может спокойно не замечать стальных титанов. Что они для него? Мимолётные гости в бесконечности его жизни. И исчезни все до одного люди с их кораблями, исчезни даже сама суша, Великий Океан останется. Ведь он вечен.
Произошедшего вспять не поворотить. Морская война с Британской Империей – война заведомо тяжёлая и, честно признаваясь себе, Андреев не мог быть уверенным за исход сего дня. Британский флот по праву считался мощнейшим в мире. И не только в количестве кораблей дело, Гранд Флит славен и своими традициями и высокой выучкой моряков, и хорошим уровнем мореходной подготовки офицерства. И конечно, британское Адмиралтейство всегда стремилось поддерживать флот Его Величества на высоком технологическом уровне. Любые новшиства сразу же запускались в производство, устаревающие корабли вовремя проходили модернизацию, порой даже глубокую. Но главная сила Гранд Флита всё же состояла в его численности. Британцам большой флот был необходим жизненно, это залог сохранности империи и потому средств на его содержание никогда не жалели. Что мог противопоставить бриттам Андреев? Да, сил под его рукой достотачно, чтобы противостоять эскадре сэра Тови. Но Алексей Константинович был единодушен с мнением адмирала Черкасова и его младших флагманов, что североморцы не могут себе позволить даже равноценный с англичанами размен потерь. Свести битву здесь в Норвежском море к обмену повреждениями и уйти обратно на базы, спасая корабли – это равносильно поражению. Англичане-то уйдут на ремонт, но с лёгкостью возместят временно выведенные их строя корабли за счёт хотя бы атлантических или средиземноморских эскадр. Северному же Флоту надеяться на подкрепления неоткуда. Балтийцы и черноморцы непременно будут связаны 'по рукам и ногам', тихоокеанцы слишком далеки и им самим бы кто помог. А Северный Флот, кроме всего прочего, самый сильный в русских ВМС и на него Главморштаб, главком Кедров да и Верховный возлагают большие надежды. Поэтому остаётся только одно – топить. Непременно топить как можно больше кораблей неприятеля. Потерь не избежать, это понимают все адмиралы Черкасова, но по иному никак нельзя. Ведь за спиной англичан не только собственная промышленность, за их спиной ещё и мощная судостроительная индустрия САСШ. Возможную помощь североамериканцев сбрасывать со счетов нельзя.
Как и всякий командующий на его месте, Андреев считал своей целью в надвигающемся сражении нанести как можно больший урон бриттам, понеся своими кораблями как можно меньшие потери. И при этом он прекрасно понимал, что если потери сторон будут хотя бы равны – это может вылиться в стратегическое поражение на этом театре военных действий.
Небезосновательно считая, что линейные крейсеры Тови, вновь повернувшие на зюйд-зюйд-вест, заманивают его отряд под удар линкоров Хортона, контр-адмирал Андреев отдал приказ настичь эскадру Тови на самом полном. В 10:55 между русскими и британскими крейсерами дистанция сократилась до двадцати одной мили. 3-я линейная эскадра Хортона в это время находилась на удалении тридцати миль от своих крейсеров и к югу морского района Вестеролена. С норда к отряду Андреева спешили главные силы Северного Флота.
В 10:56 Тови вновь приказал эскадре развернуться на шестнадцать румбов и через минуту между крейсерами установилась дистанция двадцать миль – средняя для дальности стрельбы орудий
главного калибра. В воздухе в нейтральной зоне неотрывно "висели" летающие лодки обеих сторон, но русские лётчики быстро воспользовались слабостью истребительного прикрытия англичан, "лютики" сбили два Уолреса и отогнали остальных. Развернувшись в боевой порядок, линейные крейсеры открыли огонь с двухсот кабельтовых, стреляя попеременно то одним, то другим орудием башень главного калибра, окутываясь бело-серыми облаками сгоревшего пороха, которые, впрочем, довольно быстро развеивались. Но одно дело вести огонь по стационарным объектам на побережье и совсем другое дело пытаться попасть по манёвренной цели на дистанции, когда дальномеры едва-едва различают противника. В итоге первые пристрелочные болванки попадали куда угодно, но не в корабли. Англичане сходились 26-узловым ходом, равняясь по повреждённому торпедой "Инфлексиблу". Сблизившись до ста девяноста кабельтовых, открыли огонь английские ветераны "Худ" и "Рипалс", артиллерия которых подверглась модернизации в начале десятилетия. Теперь огонь вели все линейные крейсеры, но пока что ни один не добился попаданий. Тридцатью кабельтовыми позади русских линейных крейсеров шла 1-я бригада тяжёлых крейсеров младшего флагмана отряда Андреева контр-адмирала Бухвостова. Бригада огонь не вела, ей пока не доставало дальности главного калибра – 203-милиметровок, которых на кораблях имелось по восемь при четырёх башнях, что вдвое превосходило количественно артиллерию английских аналогов. Но это только пока. Бригада Бухвостова готовилась к артиллерийской поддержке линейных крейсеров и если представится возможность, то и к торпедной атаке – ведь каждый из серии "Рюрика" имел на борту двенадцать аппаратов.Первый и казавшийся таким долгожданным успех Андреев встретил сдержано, отметив радостное возбуждение офицеров штаба и офицеров 'Алексеева'. Когда дальномеры 'Генерала Алексеева' показали дистанцию в сто семьдесят восемь кабельтовых, в полубак 'Инвизибла' попал 356-мм снаряд 'Синопа', вызвав пожар. Впрочем, пожар англичане потушили весьма быстро. Так начиналась битва титанов.
Обладая превосходством в линейных крейсерах – пять британских против четырёх русских, контр-адмирал Тови распределил огонь своих кораблей так: флагманский 'Тайгер' вёл стрельбу по 'Петрограду', 'Худ' по 'Алексееву', 'Инвизибл' по 'Синопу', 'Инфлексибл' по 'Менску', 'Рипалс' как и флагман по 'Петрограду'. Русские корабли обстреливали по этой же схеме, собственно, это диктовалось боевым построением противников. Однако 'Рипалс' остался без огневого противодействия. Он был менее ценен и Андреев рискнул не отрывать на его обстрел плутонги своих крейсеров. И всё-таки такой очевидный, на первый взгляд, проигрыш кораблей Андреева в силах частично компенсировался конструкцией башень, все крейсеры бригады имели четыре трёхорудийные башни и, ведя огонь попеременно с каждого ствола с интервалом 20-30 секунд (в зависимости от поправок корректировщиков командно-дальномерного поста), достигали массированности огня даже выше, чем англичане. Британцы же всего имели тридцать девять орудий главного калибра при восемнадцати башнях против сорока восьми орудий при шестнадцати башнях у североморцев. Кроме 'Тайгера', обладавшего девятью 16-дюймовками, главный калибр остальных крейсеров составлял 381-мм против 356-мм кораблей Андреева.
Когда хронометр показывал 11:05 и секундная стрелка отсчитывала девятую минуту боя, снаряд с 'Алексеева' врезался во вторую носовую башню 'Худа', пробив броню и поубивав и поранив канониров. На долгое время башня была выведена из строя. А снаряд с 'Петрограда' ударил под острым углом по юту 'Тайгера', не причинив повреждений. И уже через полминуты 16-дюймовка 'Тайгера' поразила боевой марс 'Петрограда', уничтожив 63-мм зенитную спарку. По счастью, расчёт установки в этот момент находился не на боевом посту, так как с начала боя сигнал воздушной тревоги до сих пор не прозвучал.
Прошло ещё несколько минут, бой теперь вёлся в пределах ста пятидесяти кабельтовых. Крейсеры прекратили столь стремительное схождение и вели взаимный обстрел на циркуляциях вдоль своих боевых линий. Огонь вёлся чаще попеременно – сериями выстрелов, но не так уж и редко башни теперь давали залпы, особенно когда корректировщики нащупывали цель после близких накрытий, делая поправки по громадным в высоту султанам воды. "Менск" двумя снарядами добился попадания в корму "Инфлексибла". В румпельном отделении британца заполыхал огненный ад. "Инвизибл" попал в левый борт "Синопа" и сам вскоре получил снаряд от него в район полуюта. В броневой пояс "Тайгера" ударил "гостинец" "Петрограда", но 356-мм броня выдержала и лишь вмятина с обожжённой выщерблиной свидетельствовала о русском снаряде. В эту же минуту в "Тайгер" вновь попал снаряд – в барбет задней башни главного калибра. Не менее толстая чем в броневом поясе броня вновь выдержала. Через сорок секунд в "Петроград" добились попадания канониры флагмана Тови, 406-мм бронебойный пробил борт и вызвал пожар, в котором погибло около сорока моряков. Следом за "Тайгером" отличился и "Рипалс", его 15-дюймовка поразила нос "Петрограда", из-за чего тот начало заволакивать дымом. В свою очередь снаряд "Петрограда" попал в первую бортовую башню 6-дюймового калибра "Тайгера", от внутреннего взрыва башню сорвало, сильное пламя заполыхало и в рабочем отделении плутонга, уничтожив весь расчёт полностью. Только благодаря конструкции корабля, объятые пламенем отсеки англичанам удалось затопить и не допустить взрыва погребов правого борта, где хранились 152-мм снаряды и пороховые заряды к ним.
Андреев с силой стиснул рукояти панорамы, вжав лицо в нарамник. 'Алексееву' пока везло, 'Худ' не пристрелялся к русскому флагману. Каперанг Надеин вовремя давал команды уворота, не оставляя англичанам даже малейшей возможности для вилки. Однако комендоры 'Алексеева' тоже мазали, командир 'Худа' после попадания в башню словно чуял куда уводить свой крейсер.
– Пришёл ответ от 'Финляндии', – доложил начальник службы 'Р'.
– Читайте, – мгновенно обернулся Андреев, как и все присутствующие просверливая старлейта нетерпеливым взглядом.