Время перемен

– Превратились? – переспросил Крутов.

– Да. метаморфоза была чудовищна и невероятно болезненна. Никто не выжил. Впрочем, для них, наверное, это и к лучшему… То, чем они стали… это…, – на сей раз уже Крутов понимающе кивнул.

– Даже те, кто на первый взгляд кажутся не затронутыми этим полем, пострадали. У меня врачи нашли множественные повреждения внутренних органов, – сказал Симмонс. – У них самих – то же самое, да и с экипажем дела обстоят не лучше. Пока это ещё не даёт о себе знать, но… Всё будет кончено через день-два для всех нас.

– Тогда приступим немедленно, – решительно сказал Крутов. – И мнение ваших людей и ваше меня не волнует! – сказал он как отрезал и закрыл глаза, настраиваясь на контакт с ИИ нанитов плаща. Через секунду плащ уже обратился в клубящееся прозрачное чёрное облако! Оно мгновение повисело рядом с Крутовым – при этом Джейкоб поглядывал на него – а затем разделилось на безсчётное множество частей, которые тотчас рванулись в разные стороны, спокойно проходя сквозь стены, проникая повсюду и находя каждого человека на борту корабля, и проникая в людей, подобно призракам. Наниты, повинуясь воле Сергея Ивановича Крутова принялись за работу.

Едва только облако рассеялось, как все пациенты в медчасти вдруг перестали кричать и замерли. Оглушительная тишина обрушилась на Джейкоба Симмонса так внезапно, что он вздрогнул. Вновь недоверчиво посмотрел на этого русского, который всё ещё стоял посреди медчасти с закрытыми глазами, а потом на двух врачей, что также замерли от неожиданности, и тут вдруг почувствовал, как в груди у него разливается приятное тепло и боль, к которой он уже привык и почти перестал замечать, стала постепенно утихать, а затем и вовсе исчезла! Тотчас из его груди выпорхнуло маленькое чёрное облачко и куда-то улетело. Но самое удивительное было ещё впереди – прямо на глазах у изумлённых врачей и капитана самые тяжёлые пациенты вдруг начали преображаться – их обнажённые мышцы обрастали новым кожным покровом, у них за мгновения вырастали руки и ноги взамен утраченных, а те, кто были «оплавлены» чудовищным оружием ящеров, вновь приобрели совершенно нормальный облик!

Через пару минут всё было кончено и на Крутове вновь вдруг откуда ни возьмись образовался чёрный плащ с металлическим отливом. А врачи так и стояли с открытыми от удивления ртами, не в силах поверить в произошедшее.

– Богом клянусь – если бы сам не увидел, никогда бы в жизни не поверил! – потрясённо выдохнул Симмонс, дружески похлопав Крутова по плечу. – Друг мой, вы только что спасли множество жизней!

– И не важно, что это сделали наномашины? – с лёгкой иронией спросил тот в ответ.

– Какая разница, если результат столь ошеломляющ! – усмехнулся Джейкоб. Бывшие пациенты тем временем приходили в себя. Врачи тотчас засуетились.

– На этом корабле теперь все здоровы, – сказал Сергей Иванович, посмотрев на капитана.

– Тогда вам стоит проделать этот фокус и на оставшихся четырёх, – кивнул Симмонс, как вдруг мощный, почти громоподобный бас взорвал атмосферу:

– Какого чёрта?!? – это Барретт пришёл в себя и порывался встать с предписанного ему врачами места. Врачи протестовали, бубня что-то про какое-то обследование, но Эдгар их не слушал, а медики не особо настаивали – он резко встал и подошёл к Джейкобу и Крутову, нависнув над ними, как слон над мышами.

– Как это понимать, Симмонс? – грозно вопрошал советник по-видимому уже покойного президента США, сверля капитана взглядом. – Что этот русский делает на корабле?

– А что делают на корабле гражданские? В особенности те пятеро девчонок? – в тон ему вопросом на вопрос ответил Джейкоб, радуясь в душе, что кое-что, всё-же, не меняется. – А этот русский, как ты выразился, только что спас твою жизнь и жизни всех людей на этом корабле. Я бы даже сказал, что сегодня он и его люди спасли нас дважды…

– Даже так? – Барретт, похоже, успокоился, и с уважением посмотрел на Крутова, который сохранял абсолютно безучастное выражение лица. – В таком случае я рад, что вы оказались поблизости, Сергей Иванович, – он протянул руку. Крутов пожал её. – Я уж думал, что нам конец, когда отключился, пытаясь увести корабли от флагмана…

– И тебе, кстати, удалось, – похлопал его по плечу Джейкоб. Эдгар опешил от неожиданности – Симмонс впервые сказал ему что-то хорошее. Пусть и в столь завуалированной форме.

– Я так понимаю, что…, – начал Барретт.

– Верно. Враг разбит, – кивнул Крутов. – Их флот уничтожен. Правда многие спаслись в капсулах, но это не проблема. А флагман… Скажем так – вы, мистер Барретт, пропустили самое грандиозное, красочное и феерическое световое шоу в истории человечества.

– Ха! Стало быть, всё и вправду кончено, – довольно пророкотал Эдгар. – Хотел бы я посмотреть, как вы взорвали этот чёртов корабль, – и едва только он произнёс это, как спокойную тишину, царившую в медотсеке, разорвал душераздирающий женский вопль. Крик матери, потерявшей ребёнка, а вместе с ним и смысл своей жизни – Сьюзан Вандом очнулась…

Всё вокруг – всё, что попадало в поле зрения, абсолютно всё и везде было белым. Существуют самые тёмные места, самые тёмные бездны, где никогда не было и не будет света. Но это место… его можно было бы назвать самой светлой и белой бездной, белым НИЧТО в белом НИГДЕ. Здесь не было ни горизонта, ни земли, ни неба – только белое ничто, странная и непонятная пустота, в которой нет ни времени, ни пространства, ни материи. И вместе с тем всё это место казалось безконечным во времени и пространстве.

А ещё здесь была боль. Сильная боль. Болело всё, что только могло болеть – казалось, что каждая клетка, каждый атом тела испытывал постоянную, тупую, ноющую боль, которая временами резко усиливалась, становясь невыносимой. И тогда она кричала. Вернее – пыталась кричать, но всякий раз у неё получался лишь слабый сдавленный хрип, быстро превращавшийся в сильный и болезненный кашель.

Она не помнила, как оказалась в этом месте и не знала, как долго уже находится здесь… И естественно, она не имела ни малейшего представления о том, где находится это «здесь». Единственное, что она знала наверняка – она лежала на спине на чём-то твёрдо-мягком одновременно. По крайней мере именно так она могла бы описать эту поверхность. А ещё она знала, что ей очень плохо. Так плохо, что даже не хочется шевелиться…

Вдруг она услышала какой-то звук в стороне от себя, и посмотрела – с большим трудом пережив внезапный и крайне сильный приступ острой боли – туда, откуда донёсся этот звук. Она увидела, что в десяти шагах от неё в неестественной позе лежит девушка с заплетёнными в две длинные – по щиколотку – косы чёрными волосами. Одета она была в странный наряд, а у неё на спине… Неужели это крылья?

И тут тысячи и миллионы образов в одно мгновенье, словно прорвав все барьеры, сдерживавшие их, хлынули из глубин памяти, затопив сознание непреодолимой волной! Она начала судорожно глотать ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.