Время перемен

Ко всем этим мыслям я пришёл уже здесь, в Зоне. И тогда я понял, что сделал свою жизнь ещё монотонней, когда пришёл на Проклятую Землю, — в Зоне всё зависит не от человека — здесь не он хозяин жизни, всё зависит от обстоятельств; за Периметром никогда ваши планы не будут выполнены точь-в-точь по задумке. А я, когда уходил сюда, думал, что в Зоне — совсем не так, как в городе: одно многообразие, неповторимое чувство опасности.… Но здесь — точно так же, как и за Периметром — та же рутина, только в два раза рутинней. Спросите: а как же выйти из этой дерьмовой ситуации? А нужно разнообразить свою жизнь самому, не ждать, что кто-то вас осчастливит — обществу человек не нужен. Хотя… это как посмотреть.… В качестве дойной коровы — впаривать всякую ненужную фигню вроде «офигенно-крутых-новомодных» Айфонов и качать с людей за эту, мягко говоря, не очень-то и нужную лажу деньги. Это пожалуйста!

Что? В Зоне не однообразие?.. Ладно, вот классический вариант ходки: с утра позавтракав сухпайком или консервами (при одном уже взгляде на которые ужин просится обратно), отправляетесь в дорогу. Как и водится, она потрескавшаяся и серая что ваше настроение, вся напичкана аномалиями. Испытываете постоянное эмоциональное напряжение от мысли, что сейчас вам встретится мутант, и нужно будет снова, в сотый раз отстаивать свою жизнь. Иногда даже эти тревожные мысли и опасения перерастают в паранойю. Страх, что во время боя автомат заклинит, пистолет зацепится за комбез… И всё! Но на пути у вас всего лишь разляжется слепыш, которого вы спугнёте одиночным выстрелом, или плоть выскочит из-за кустов и, что-нибудь воинственно крикнув, храбро бросится на вас, но тут и останется, став завтраком для падальщиков. Поползав сутки брюхом в грязи, и найдя какой-нибудь паршивый «выверт», «медузу» и «кровь камня», вы со словами «как же я ненавижу тебя, сука Зона» идёте к торговцу. Где ждут унижения и мольбы о взятии хабара по умеренной цене. Вы надеетесь пожить так годика два, потерпеть, заработать на шикарную жизнь и уйти из Зоны навсегда. Но постоянные траты боеприпасов на тех же плотей, ремонт бронежилета, пьянства с приятелями (чтобы забыться и не думать о том, что вас ждёт завтра — удача, то же однообразие или гибель) отнимают много денег — больше, чем вы расчитывали потратить с выручки за артефакты, собранные в ходке. И, таким образом, через два года вы держите в руках какие-нибудь несчастные сто тысяч (несчастные, потому что ожидали в десятки раз больше), и на следующий день снова идёте в ходку. Тьфу! Вот оно, это свойство неба, — мрачные философские рассуждения.

Я отогнал от себя негативные думы и сосредоточился на дороге.

Странно… Почему-то на пути слишком много аномалий — иногда приходится уходить с асфальтированной дороги и идти, оскальзываясь, по раскисшей от дождей грязи, по глиняному месиву. Словно не по Свалке, а по Милитари идёшь…

–  Проводник. — Голос Димона прогремел для меня словно раскат грома. — А нельзя как-нибудь другой дорогой пойти? С менее радиоактивным фоном.

–  Кир, — окликнул я замыкающего, — пни, пожалуйста, впереди тебя идущего под зад.

–  Э-э!! — тут же возмущённо вскрикнул турист, — у меня есть права, вы не смеете…

–  Ты пасть закрой, пожалуйста. — Я остановился и исподлобья взглянул на очкарика. — Если я веду вас этой дорогой, где дозиметр трещит, значит, другого пути нет! Что непонятного?! Я просил вас не задавать дурацких вопросов! А молча идти за мной! Если я взялся за дело, я добросовестно доведу его до конца! — и снова зашагал вперёд, оставив Дмитрия и Кира в полном недоумении.

Сам не ожидал, что буду так истерить, но против Зоны не попрёшь. Ох уж эта унылая Свалка…

* * *

За последующий час мы преодолели девятьсот метров, наполненных аномалиями. По меркам Большой земли данное расстояние за такой период времени — всего, а по меркам Зоны — целых девятьсот.

Вдруг на фоне шума дождя я различил новый звук.

Я остановился и прислушался, жестом приказывая ведомым и Киру не шуметь. Звук этот был похож на нарастающий гул и приближался он со стороны… Кордона! Ёшкин кот! Это же рокот вертушки! Это военные, потому что ни у кого в Зоне больше нет винтокрылых машин. Но если рассуждать логически, то этого просто не может быть — обычно в это время военные и миротворцы бросают все свои силы и технику на борьбу с гоном, который к этому моменту добрался бы до Периметра. Там каждый вертолёт, каждый солдат и автомат — большая ценность, шанс отбиться от волны мутантов. Не стали бы вояки так расточаться — отпускать целый вертолёт! И зачем?! Не прошёл бы совсем недавно выброс, можно было бы ещё предположить, что военным нужно забрать или помочь группе военных сталкеров или учёных, с какой-нибудь важной миссией отправившихся сюда. Но после выброса и гона, думаю, там забирать уже нечего было бы, а если те и выжили, то тем более не прямо сейчас. В общем, вертолёт здесь и сейчас — не услышал бы сам, ни за что бы не поверил! Может, он зачищает «хвост» гона? Да нет, вряд ли — волна мутантов равномерно рассредотачивается по длине всей «колючки» и никого «хвоста» там нет. Может, это и не вертолёт вовсе, а какой-нибудь мутант-притворщик. Слышал он когда-нибудь рокот вертушки и теперь воспроизводит. Хотелось бы надеяться на последнее. Правда, о притворщиках и их возможности подражать абсолютно любым звукам я слышал только в баре от пьяных вольных бродяг, сам с этими порождениями Зоны никогда не встречался. Потому нельзя со стопроцентной уверенностью утверждать, что такие мутанты существуют. Но отвергать возможность их существования тоже не рекомендуется.

Все эти размышления пронеслись у меня в голове буквально за секунды три, а после я стал лихорадочно прикидывать, куда бы спрятаться, чтобы не быть расстрелянным военными.

Грязных луж нигде не было. Скопления воды на асфальте — не в счёт. Правда, даже если бы и были большие лужи, такие меры конспирации нужно применять, если уж совсем нет укрытий. Я осмотрелся. И после осмотра местности в груди у меня ёкнуло: вокруг и вправду не было подходящих мест, которые могли бы послужить нам достойным укрытием от взора военных. Ни-че-го! Слева, метрах в пятидесяти от края асфальтированной дороги, — огромная радиоактивная куча мусора, из которой торчал остов старого холодильника «Бирюса», ручной стиральной машинки и под углом градусов в двадцать стоял «Москвич», некогда бывший оранжевым. От сталкеров в баре я слышал, что если подойти очень близко к такому скопищу советского заражённого хлама и тем более встать на него, то человека затянет, словно в зыбучие пески. Опять же не знаю — правда или вымысел, но физик из меня никакой — нет тяги к экспериментам. Да и фон возле этой горы мусора — около шестисот-семисот рентген в час. Лучше пусть военные с пулемётов расстреляют — зато быстро и без мучений, чем я на эту гору полезу, пусть хоть на пять минут. И потом испытывать мученическую смерть от большой дозы радиации. В общем, не годится под безопасное укрытие эта груда советского хлама, фонящая что ЧАЭС после взрыва.

Справа вообще ничего не было, голое пространство. Только метров через двести от края дороги из земли вырастала похожая на вышеупомянутую гора мусора.

Слева, метрах в четырёхстах от нас, находилось кладбище старой техники. Очень удобно бы сейчас спрятаться там в салоне какого-нибудь старого автобуса. Фонило на кладбище, кстати, тоже прилично — рентген сто пятьдесят, наверное, — но это всяко меньше, чем возле радиоактивных куч советского хлама. Глоток водочки точно выведет из организма набранную там за пару минут дозу. Вряд ли дольше — сомневаюсь, что вояки будут здесь высаживаться. Но, к несчастью, добежать до кладбища мы при любом раскладе не успевали. Оставалось что?.. Ровным счётом ничего. Однако всё же глупо было стоять на месте, ожидая своей участи, потому я решил хотя бы попытаться успеть добежать до кладбища техники.

Но судьба, как нарочно, сегодня повернулась к нам своим самым неприличным местом — когда мы пробежали всего метров сто, из-за деревьев со стороны Кордона показался МИ-8. И тогда меня охватила настоящая паника вкупе с отчаянием. Как же так?! Бродить по Зоне полгода, лежать в грязи по два часа, чтобы тебя не заметил псевдогигант, бродящий неподалёку. Я уж не говорю про то, какое чувство безысходности я испытывал, когда меня гоняла по Кордону группа мародёров три месяца назад. Про страх, который я ощущал, когда слышал за спиной утробное рычание псевдособаки, как бежал от неё, рискуя влететь в аномалию, потому что в магазине автомата не осталось ни одного патрона. И ради чего всё это было пережито? Чтобы вот так глупо помереть от пуль военных?!

Винтокрылая машина летела на высоте приблизительно двухсот семидесяти метров, ствол крупнокалиберного пулемёта, выглядывающий из-под брюха вертолёта, не обнадёживал на спасение. Я корил себя, что повёл отряд именно этой дорогой — есть же дорога через ангар, кладбище старой техники, и там и там можно было бы сейчас укрыться. Но в ангаре том частенько затаиваются мародёры, подкарауливая одиноких сталкеров, проходящих мимо. Нас четверо, но кто знает, что может взбрести в голову укуренным уголовникам… Блин, лучше бы той дорогой пошли, приняли бы потом антирада — и все живы, здоровы. Но всего же тоже не предугадаешь…

Я попытался укрыться за стволом чёрного, как смола, убитого радиацией дерева. Велел ведомым сделать то же. Но куда там — вертолёт застал нас врасплох и дерево в качестве укрытия, мягко говоря, не самая удачная идея.

Когда МИ-8 пролетал над нами, он вдруг отклонился в бок и повернулся к нам своей отвратительной железной мордой. Я направил ствол АКСУ в кабину, в то место, где угадывался силуэт пилота, но стрелять не стал — во-первых, стекло наверняка бронебойное. А во-вторых, всё-таки у меня в душе теплилась надежда, что вояки не будут в нас стрелять, а просто возьмут на борт и сдадут полиции за периметром. Там на нас повесят как минимум две статьи — незаконное проникновение на закрытый объект и незаконное ношение оружие, которого у нас очень много. Всё-таки отсидеть лет десять-пятнадцать за решёткой — лучше, чем подыхать сейчас как собаке. Собакам, прошу прощения. Вдруг командование прижучило военных — мол, постоянно происходит незаконный транспорт артефактов через периметр, проникновения на охраняемую территорию — дыры в колючей проволоке, являющейся ограждением периметра, яркое тому подтверждение. А вы никого не ловите! Плохо! Вот и решили вояки восполнить, так сказать, пробел — поймать парочку нелегалов и дальше отдыхать — мол, мы свою работу делаем. Но что-то очень эта гипотеза мне кажется сомнительной — неподходящее время для отлова нелегалов — сразу после выброса.

И даже когда в вертолёте что-то загудело, и стволы пулемётов направились аккурат на нас, я ещё надеялся, что военные всего лишь пугают, чтобы нас было легче взять уже испуганных до дрожи в коленках. Чёрт! Как же не хочется умирать! Я ведь ещё не воплотил все свои мечты в жизнь!..

Почему-то военные не стреляли. Чего они ждут? Эх, сюда бы сейчас РПГ с одной ракетой…

–  Кекль, — неожиданно обратился ко мне Кир.

–  Что, дружище? — Я думал, что сейчас он будет говорить, как он меня любит (как человека, естественно), что я единственный, кто его понимал и…