Время перемен

Сидел и думал, как там у меня дела. Я ведь не только учился и играл со сверстниками, но и пытался разности всякие делать. Кое-что, уже работало, и даже доход приносить стало.

Что было первым, яйцо или курица? Кажется, ерунда, какая. Какая, в сущности, разница. Кому как, а мне этот вопрос решать и приходилось. Чтобы сделать станок, нужен другой. А что делать, если его нет.

Первая мысль была построить плотину с водяным колесом и присоединить к ней лесопилку. Досок наделать, деньгу сшибить. Только вот незадача, в Коломенском я оказался осенью, это раз. И на кой мне сшибать деньги, нет, ежели чего попутно заработается хорошо, но Великому Князю это и не к лицу, и не нужно, это два. Но тут дело принципа. При любом раскладе пригодиться, но в том году строить уже поздно было. Ещё и мастеров найти надобно. Это дело я не забросил. Нагрузил людей, специально приставленных матерью для этого. Плотину построили на следующий год и сделали там мельницу. Но не простую, а золотую. Да не в смысле из золота, однако, золото приносящее, ну, не совсем, только серебро. Мололи на ней не муку, для начала крошку из глинита и кирпичей, неудавшихся. Много их было, очень, пока толком не отладили кирпичное производство. Так, это бы стало мусором, а в итоге получили глинит-цемент, который уходил на строительство новой стены в Москве. Собственно, на этом идея водного привода и заглохла, почти, опять же, не совсем, но обо всём по порядку.

Мой дед, по прошлой жизни был печником и не только. Я частенько мотался с ним по соседним деревням, когда он поправлял печки. Русские, голландки и их комбинации.

— Смотри внучек, сложить печку дело не хитрое, только и надо, голову на плечах, да чтобы руки из того места росли. — Говорил он.

Честно говоря, было видно, что меня совсем не обманывают. Достаточно посмотреть хоть один раз, как её сложат, чтобы и самому это повторить.

— Деда, а почему тогда все сами их не ремонтируют?

— Да потому внучек, что работа эта грязная. Молодёжь, конечно, раствор теперь не так заводит, измараться боятся, брезгуют. Потому и заваливаются их печи, а мы старики едем исправлять, чтобы простояли они, потом долго и служили хозяевам справно.

Он кстати, ни сколько не кривил душой. Раствор для печей замешивался по «особому» рецепту. Удивительно, но так его заводили столетиями, и он не подводил.

— Да что раствор! Это ноне кирпич все готовый покупают, а раньше мы его сами делали. Хе! Всё из того же раствору. Ведь печь, как видишь, потом всё равно затирают, потому и без разницы, из сырого она кирпича или нет. А снутря она потом сама при протопке обожжётся. Вот так-то, вот.

— Так почему же сейчас так не делают?

— Сейчас мне лень делать такой кирпич, тяжело это, да и возраст не тот, и потому использую, какой есть. Преимуществ от него нет, только печь дороже, но и люди живут лучше.

Я этого не забыл. Голландки собирать было пока не из чего. Не было ни плиты, ни колосников, и двёрок всяких. Можно было сделать эрзац, но я решил делать основательно и на следующий год. Пока решил заняться «Русской печью». Ложить их здесь и без меня умели. Так что это не было открытием века. Печи, в основном, были без дымоходов, хотя в некоторых, особо зажиточных домах, их уже делали, но только не привычного нам вида, а горизонтальные. Так что моя печь всё-таки будет с изюминкой. Глядишь, оценят и возьмут на вооружение. Понятно, сооружать собрался не своими руками, но рулил именно я.

Начали с кирпичей для печек. Да уж… Чтобы отформовать сырец и всего-то нужно, что сделать форму. Чего казалось бы проще. Вот и я так мыслил. Петух, говорят, тоже думал, да в суп попал. Банально, не из чего сварганить эти самые формы. Нет досок. Формально и даже физически они присутствуют. При этом досок всё равно нет.

Первое, это, конечно же, толщина. Бог бы с ним, что она у них 5–7 см, но перепады такие на одной доске. И кстати их получают вовсе не из цельного бревна одну. Не такие уж и дураки были предки. Из одного ствола выходит несколько, с помощью топора и деревянных клиньев. По сути, местные доски это аналог, эдакой, здоровой плоской щепы.

Понятно, что она по определению ровной не будет и потому дорабатывается с помощью всё того же топора и чьей-то матери. Говорят, они даже улучшаются после такой обработки. Вроде как не гниют дольше. Врут безбожно. Для несмолистых досок это утверждение вообще сомнительно. Какой-то смысл в этом есть, например, для сосны, но именно, неясный. Некоторая закупорка пор, конечно, происходит при обработке её топором, но происходит это крайне неравномерно. В конечном итоге всё равно, вся доска сгниёт или только треть, результат один, становится негодной.

— И чего с ними делать?! — Изрёк я глубокомысленно, тупо уставившись на эти произведения человеческого гения, в смысле доски.

— Дык это. Чего скажете, то и сделаем! — Заявил мужичёк, подозрительной наружности.

Может, я чего не понимаю, но, похоже, он всерьёз верит, что их этих дров чего-то сделать можно. В глаза бы ему заглянуть, так нет, он как нарочно уже всю землю взглядом просверлил.

— Ты не юли! Смогёшь сделать, об чём уговаривались? Или ты решил Великого Князя обмануть? — Пришёл мне на помощь Прохор.

— Как можно! Да я енти формы кирпичные на раз сделаю! — Стал возмущаться, видимо столярных дел мастер.

Но под бдительным оком моей охраны опять сник.

— Ну, раз говоришь, что сделаешь, так давай, не подведи. — Подвёл итог я.

— Мне бы это, кирпич бы, какой надобен из форм получить.

М-да задача? Кирпич хоть и распространён уже, но не сказать, что он повсюду валяется. Естественно, точно никто сказать не мог, какими должны быть у него тычок, ложок, и постель. Попытки, показать на пальцах, ни к чему не привели. Бог его знает, точные эти размеры. Я в тот момент впервые в лоб столкнулся с проблемой измерений. Изготовить его можно было только по образцу. Пришлось слать гонцов в Москву за несколькими кирпичами.

Пока привезли кирпичи, сделали формы, прошло три дня. Вот тебе и простая задача. Чтобы работать с тем инструментом, нужно действительно быть мастером. Кстати, когда говорят, что всё делали без гвоздей, врут безбожно. Делали без железных гвоздей. Заменяли их с успехом дубовыми шкантами. Правда, под них сначала отверстие просверлить надо, но гвозди они есть гвозди, хоть и деревянныё.

Пока же делали эти формы, пришлось-таки влезать в хитросплетения русского измерения. Всё измерялось вроде, как в саженях. Только саженей этих было три, и это только номинально. Анатомия то у людей разная, потому, чтобы получить точные размеры на изделии, нужен всегда образец. Бесполезно писать. Потому и кирпичи пришлось везти, вдруг ещё понадобятся, а они будут ещё нужны. Кирпичный завод ведь строить собрался.

— Вот, ежели мерить так, то будет простая, эдак, то маховая, а по таковски, косая. В каждой сажени по четыре локтя. — Объяснял Прохор.

— Стой, это как же? Сажени разные, а локтей в них одинаково. — В недоумении уточнил я.

— Так и локти разные. Вот смотри, это простой, это маховый, а вот это косой.

— И как тогда мерить чего?

— Так уточнять надо какой саженью мерил, всего и делов. Раньше в сажени было вообще только по три локтя, так её и показать никак, только в локтях и мерили.

Вот всё не слава богу! Мало того, что саженей три вида, так была ещё и старая, меньше всех нынешних.

— А чего-нибудь поточнее нет?

— Как нет, есть, однако. Персы свой товар продают «аршинами». Так вот, в аршине том шестнадцать вершков. Наши купцы тоже начали аршинами торговать, но только на свой манер. Всяк со своим аршином. Так что глаз за ними да глаз. Вот у персов он всегда одинаковый, не то, что у наших прощелыг.

— А сколько это? Покажи.

— Да, почитай, как простая полусажень. Немного поменее. Если не по пальцу мерить, а до запястья, она и будет, или длинна руки по плечо.