Время Полицая
Шрифт:
23 декабря, 1991.
Поезд Таллинн - Ленинград прибыл по расписанию в половине десятого утра на Балтийский вокзал. Из него вышел недовольный мужик в кожаной куртке, серых брюках и зимних кроссовках. Его никто не встречал, более того, его никто не ждал, кроме, разве что, Кобры, загадочной цыганки, появлявшейся то здесь, то там в самые непредсказуемые моменты. Мужика звали Вадимом. В своей фамилии он уже сомневался. Раньше была Романов. Теперь черт знает что.
В дешевом привокзальном буфете он купил засохший пирожок с творогом, стаканчик прохладного кофе и стал за круглым столиком
Кобра подплыла к нему, словно черный лебедь, и села напротив:
– Что за гадость?
– спросила она, кивнув на его стакан.
– Я пью - мне нравится, - кивнул Вадик.
– Ты похож на француза с бокалом молодого Божоле.
– А больше я ни на что не похож?
– Он повернулся к цыганке в профиль.
– А так? Я похож на нормального человека? Зачем тебе это надо? Почему я не подох в Таллинне? Я же за этим туда ехал? Почему я снова здесь? А? Чего тебе еще сделать? Я был в аду, Кобра! Семнадцать дней! Один бес знает, как мне удалось проснуться! Я вернулся оттуда, откуда никто не возвращается. Какого черта?! Что с меня брать? Ну, что?! Ни дома, ни людей!
– Еще есть претензии?
– внимательно выслушав, спросила Кобра после паузы.
– Наверно,... наверно, я был гнидой - да?
– все делал неправильно. Не знаю... Сколько можно? Что ты от меня хочешь?
– Только то, о чем мы договаривались. Я же предупреждала: перестанешь мне верить - будут крупные неприятности. Верить, а главное, хотеть.
– Пока были силы, я хотел.
– Ну, а потом что случилось?
– Потом меня напоили кока-колой, и я заснул.
– Выспался хоть? Отдохнул?
Вадим наконец засмеялся.
– А я тебе расскажу, какой у нас сегодня курс валюты, - продолжала Кобра.
– Между прочим, твои акции за эти семнадцать дней круто подросли.
– Ха-ха-ха! Да что ты? Значит, подросли? Ха-ха-ха! Ну и почем? Почем нынче душонки?
– Твоя стоит сто двадцать семь косых.
– Да брось ты! Ха-ха-ха-ха! Сто двадцать семь! Поднялся! Не верю! Ха-ха-ха!
– Заткни рот, - попросила цыганка.
– Ты мне веришь, и прекрасно это знаешь. Прекрати ржать, я сказала!
– А мне наплевать! Ха-ха, ясно? Ржать буду столько, сколько захочу. Мне море по колено.
– Если сейчас же не завянешь, пропоносишь последние штаны, - прошипела Кобра.
И вот, когда базар зашел о последних штанах, он вдруг испугался. Не страшно потерять то, чего нет. Но эти "последние штаны", их до обидного жалко: Вадик почувствовал, как в животе обозначились контуры того самого кинжала, который... Короче, понос дело такое, один-два смешка, и ты - вонючий засранец.
– Э... – Изменившись в лице, Вадим схватился руками за живот.
– Не смешно?
– улыбнулась Кобра.
– Только не это... Только не здесь, не сейчас...
– Ладно, живи, - разрешила Кобра.
И отпустило. Переведя дух, Вадим выпрямился.
– Слушай дальше, хохотунчик. Чтобы тебе не прошляпить сто двадцать семь тонн, они побудут у меня. Пока ты летишь как сопля с балкона, тебя могут опустить на каждом углу. Лучше набей карманы мелочью - сэкономишь силы. Твои бабки от тебя не уйдут. Сыграй в "однорукого бандита" – будут деньги на карманные расходы. Рука
зажила?Он предъявил Кобре затянувшийся шрам.
– Видишь, вполне можешь сыграть в "однорукого бандита".
– Хорошо, - согласился он.
– Поиграю.
– Потом зайдешь домой...
– А он есть?
– Hу, а как ты думаешь?
– Что-то не верится.
– Верится, верится, - кивнула Кобра.
– Хорошо, зайду, - согласился он.
– Потом навестишь всех, кого знаешь, и докажешь им, что ты есть.
– Каким образом?
– Ну, что-нибудь придумаешь. Может, ты все еще боишься Полицая?
Вадим пожал плечами:
– Да мне как-то пофиг. Чего я боюсь, так это обделать последние штаны.
Кобра улыбнулась:
– Поэтому его больше нет.
– Полицая?!
– Убили шакала.
– Кобра постучала по столу зелеными коготками.
– Никогда не поверишь кто.
– Кто?
– Миня.
– Это шутка?
– Это партия в "Чапаева". Идет игра на выбывание, хохотунчик.
– Она положила на стол пятнадцать копеек и щелкнула по монетке как в детской игре "Чапаев". Пятнашка стремительно полетела к Вадику. С трудом, но он ее поймал.
– Не вышибаешь ты - вышибают тебя. Надо только знать правила игры в преисподней: каким местом прикладываться и кого нельзя выбивать. Остальное можно. Проигравших много. Победитель один. У тебя немного времени: день-два и точка. Не подсуетишься - придет новый Полицай, стоимостью в сто двадцать семь кусков, покруче прежнего, - ты опять полетишь с балкона. Настя влипнет в дерьмо с твоей сумкой, и пиши пропало - ее вытащит новый Полицай... Проигравших много, победитель один. Я ненавижу проигравших. Так, даю подачки, и все. Я люблю победителей.
Кобра замолчала. Вдохновленный Вадим пожирал ее божественное темное лицо жадными глазами. Наконец, его рука поднялась и медленно потянулась через стол. Указательный палец дотронулся до щеки цыганки:
– Я хочу тебя, змея, - признался он.
Она отступила назад.
– Я сделаю, что смогу, - пообещал Вадик, убрав руку.
– Больше!
– Кобра поднялась из-за стола и отправилась прочь из вокзального буфета.
– Человек ничего не может, Чапаев, он как трава. Ты сделаешь больше, чем можешь.
Проводив взглядом цыганку, Вадим покрутил в пальцах пятнадцать копеек, которые она ему оставила. Пятнашка - один телефонный разговор. Позвонить папе и выразить соболезнования по поводу убийства Полицая? Или Насте? Он чувствовал, что с этой монеткой можно дозвониться, куда угодно, хоть Фиделю Кастро.
Он вышел из буфета и направился к телефону-автомату.
Набрал номера отца.
Длинные гудки, и пятнашка Кобры провалилась в таксофон.
– Алло?
– ответила секретарша Надя.
– ... Я слушаю.
То есть, уже не молокозавод.
– Мне нужен Илья Павлович Романов.
– Вы по какому делу?
– А он на месте?!
– обрадовался Вадим.
– Что вы хотели?
– Поговорить о Полицае.
– Минуточку. Соединяю.
Через пять секунд Вадим услышал отца:
– Да?
– Здорово, Люша.
– ... Э!
– растерялся отец.
– Кто вы?
– Не узнаешь?
– Нет.
– А если подумать?
– Прошу вас, не говорите загадками. Есть какие-то сведения о моем сыне?