Время проснуться дракону. Часть 1

Но сильно надолго зависнуть в благоговейном почтении ему не дали: из-за спины раздался пораженный резкий присвист и следом такой же звонкий шлепок, оборвавший его.

Обернувшись на этот шум, Вик увидел Ли с вытаращенными глазами и зажатым дланью Тая ртом.

— Ты что, совсем придурок! Ты ж в храме! — меж тем, решил сопроводить свое действие хоть какой-то озвучкой Тигр. Шепот его был низким и рокочущим и, по большому счету, в поразительной акустике зала звучал не тише эльфяткиного свиста.

Вик им на это покрутил пальцем у виска, а про себя понадеялся, что их возня у двери, за шумом ливня и периодическим грохотом грома, неслышна коленопреклоненному человеку.

Тем не менее, этот маленький инцидент оторвал его приклеившийся было взгляд от грандиозного изваяния и он смог продолжить осматривать весь зал целиком.

В той его части, что была вытесана из скального уступа, располагались окна. А те полкруга объема, что были вырублены внутри горы, имели вдоль стен симметричные им колонны. И если учесть в какую высь тянулись и те и другие оценить их истинные размеры было так же сложно, как и статую Светлого.

По первому впечатлению казалось, что окна узки, как бойницы, а колонны легки и стройны, как будто призваны украшать покои знатной дамы. Но если приглядеться и прикинуть настоящие размеры этих архитектурных особенностей, то от их вида брала оторопь! Мраморный подоконник «узенького» окошка при внимательном рассмотрении оказывался размером с вполне достойное супружеское ложе, а «изящную колонку», наверное, и человека три не обхватили бы.

Далее глаза принца опустились вниз, под ноги, и натолкнулись на золотую полосу, разделявшую беломраморный пол зала четко пополам. Только небольшая площадка на выходе, где они, кстати, сейчас и стояли, была серого цвета и неделенная.

Вик тут же вспомнил, чем отличался этот храм от остальных подобных — Обитель, принадлежавшая ему, принимала в свой круг одновременно и Сестер, и Братьев. А вот эта полоса делила и сам храм, и помещения Обители в недрах горы, на два совершенно отдельных предела — мужской и женский.

Вик вспомнил, как учитель рассказывал ему, что этот золоченый раздел, ложась строго посередине жертвенного огня, проходит под ногами Светлого и убегает вглубь, разделяя все общие помещения. Из всех покоев Обители, что называл ему учитель, и которые использовались совместно и Братьями и Сестрами, кроме самого храма, Вик смог вспомнить только про трапезную и библиотеку.

Его детское воображение когда-то поразили особенности их использования: в трапезной, прямо на золоченой полосе стоял общий стол, и по одной его стороне располагались Сестры, а по другой Братья. А в библиотеке на разделительной черте стоял аналой и запрошенные книги, находящиеся в противоположной части помещения, передавались через него, чтоб даже руки мужчин и женщин, живущих здесь, случайно не соприкоснулись.

Мда… закон этого строгого разделения распространялся даже на прихожан, а поэтому тут же возникал закономерный вопрос:

«— А нам-то куда ступать, влево или вправо?» — и, как не стыдно было признавать — ну, не помнил Вик этого!

В этот момент, вроде в очередной раз, но так, как будто прямо над храмом, молнии разродились каскадом вспышек — одна ярче другой! И вся эта ослепительная феерия, проникнув в чертог сквозь хрустальные окна, вспыхнула, переливаясь, и высветила белоснежное изваяние Светлого, каким-то по-настоящему нереальным Божественным светом!

И тут же загремел гром — многоступенчатый, догоняющий и опять накатывающий! Залетая в храм, он торжественно бил по стенам, устрашающе вибрируя между ними.

«— Точно, прямо в купол ударило!» — успел подумать Вик, падая на колени и делая Божественное круговертие. А потом он зажал уши и зажмурил глаза.

Где-то рядом на полу сопел и елозил испуганный эльфенок. Что делал в этот момент Тай — непонятно… было уж совсем не до него!

Долго ли, мало ли времени прошло — неизвестно…

— Вы бы хоть дверь за собой закрыли, может ни так страшно было бы… — раздался над ними низкий с большой долей насмешки в интонации голос.

Вик поднял голову и открыл глаза. Прямо над ним стоял тот самый богомолец, что давеча, когда они пришли в Храм, молился коленопреклоненный перед статуей Светлого.

Это был старый уже человек, если судить по первому взгляду на него: широкие когда-то плечи — сгорблены, длинные волосы и борода, выбеленные временем, тонкими неживыми прядями спускались на простую, без каких бы то ни было изысков мантию. Лицо старца покрывали глубокие морщины, а кожа была желтоватой, сухой и полупрозрачной, как древний пергамент. Но вот глаза его на этом лице, казались совершенно нестариковскими — ясно — голубыми, не мутными и не слезящимися. А взгляд их был острым, заинтересованным и тоже насмешливым, как и голос.

Стоило Вику поднять глаза, как этот внимательный взгляд впился ему в лицо, а затем старец потянулся к нему рукой и осторожно повернул к себе, той стороной, на которой были вытатуированы древние руны принадлежности к Правящей Семье Эльмерии. На секунду глаза старика стали задумчивыми, а потом он отнял руку от подбородка Вика и прижав ее уже к своей груди, поклонился:

— Извините любопытного старика, мой принц! Но я должен был убедиться, что сие буйство природы, при вашем вступлении в храм, не просто совпадение обстоятельств, а Знак свыше, — сказав это Вику, он окинул взглядом и Тая с Ли, стоящим за его спиной. И уже всем: — Поднимайтесь молодые люди, проходите к Огню, поклонитесь Создателю Нашему, — и указал рукой направо от себя.

В этот момент и приметил пораженно Вик, что старик этот сам стоит на разделительной полосе и вполне уверенно себя на этом месте чувствует!

«— О Светлый! Да это же сам Старец — Хранитель Обители!» — и, не успев толком подняться с пола, он опять бухнулся на колени, прося благословения.

Встретить Старца в Валапийском храме да еще получить его благословение — это же, как говорят, такая удача! Потом, чуть ли ни всю жизнь, столь редко дарованная благодать будет следовать за тобой, принося удачу и счастье! В народе рассказывают и о нищих, получивших благословение Старца, и ставших через несколько зим богатейшими людьми. И о женщинах десятизимиями не могущих родить, а после, одаренные благодатью, рожавшие двойню. А уж о разных больных и хворых, выздоровевших после наложения руки Хранителя — таких рассказов и не счесть!

Только вот повстречаться с ним почти невозможно — редко выходит он в храм к людям. Его дело своей Светлой благодатью оберегать Обитель да древний документ, незнамо уж сколько тысячезимий, хранящийся в ее стенах.

Старец не отказал, но усмешка его, да и фраза, сказанная перед наложением руки на Викову голову, показались ему странными:

— Как же вы еще молоды, мой принц!

Но, не будет же он лезть с вопросами к святому человеку, когда тот к нему удачу и счастье привлекает!