Время скидок в Аду

Кстати, в Аду правит не один президент, как, например, в США. Это просто титул, но зато очень весомый. Я слышал лишь о трех или четырех демонах — все из них Падшие, — в резюме которых значилась эта должность, так что в каком-то смысле эта работа намного серьезнее, чем у парня в Белом доме.

В общем, Вера была в очень приподнятом настроении. Как только я снял наряды, переоделся в ночную рубашку и начал готовиться ко сну, она зашла в мою комнату, все еще в вечернем платье, и настояла на том, чтобы мы обсудили все увлекательные события этого вечера, наряды всех людей и последние услышанные сплетни. Конечно, главной темой беседы стало приглашение Каима, и именно его она хотела хорошенько обсудить. Она устроилась на краешке кровати — я лежал под одеялом, она присела на него. Служанка Белль тоже была в комнате, готовая помочь своей госпоже, когда та отправится спать. За разговором Вера слегка поглаживала меня по голове, и я почувствовал к ней невероятную нежность. Я никак не ожидал, что здесь кто-либо сможет вызвать у меня подобные чувства. В этой нежности было и какое-то странное влечение ко всем этим старомодным вещам и манерам. Вера была красива, как фарфоровая кукла; она могла легко увлечься чем-то, как девчонка, и, как и Каз, вполне могла сойти за человеческое существо (за очень привлекательное существо) на Земле. Мне казалось, что я ей очень нравлюсь, и я не мог не обратить на это внимание. Она запускала пальцы в мои волосы, гладила по голове, от чего я чувствовал себя сонным и довольным, а еще очень спокойным, что редко бывало со мной на Земле, да и в Раю тоже. Но я не чувствовал ничего более серьезного, клянусь. Я восхищался ею и не мог не признать, что она была очень привлекательной, но у меня уже была девушка-демон — и к чему это привело? К тому же с самой первой ночи вместе Каз заняла столько места в моем сердце, что больше его ни для кого не хватило бы.

Но Вера была добра со мной. Я потянулся и сжал ее руку. Коснувшись ее, я на мгновение ощутил нечто странное — твердое и острое, и мы оба слегка подпрыгнули от неожиданности, но потом вместе рассмеялись. Я понял, что дотронулся до ее ногтей — длинных, блестящих и идеально ровных.

— А я все болтаю и болтаю! — сказала она. — Вы, дорогой мой, уже, должно быть, утомились. Пойдем, Белль, поможешь мне выбраться из этих одежд. Сегодня я не буду принимать ванну, я слишком устала и в то же время слишком взволнована. Думаю, я просто заползу в постель нагишом.

Вера и ее высокая служанка вышли, оставив меня наедине с ее интересным решением, но вдруг я почувствовал себя таким обессиленным, что уснул уже спустя несколько секунд.

Шли дни моего странного официального пребывания в Красном городе. Может, в своей Секте Лжецов Снейкстафф и не такой уж важный демон — что-то вроде юриста из небольшого городка по сравнению с работой Долориэля, Адвоката Рая, которому встречалось немало жуликов, но теперь меня и Снейкстаффа закрутило в омуте высшего общества, в адской версии жизни праздных богачей.

Было нелегко понять, как устроен Ад, потому что все здесь было настолько же странно и хаотично, насколько в Раю упорядоченно и неизменно. Мне было ясно, что, по крайней мере, Вера не находилась в самом центре событий. Ее друзья Фрэнсис и Элизабет были более важными шишками, она же — увлеченным участником событий, светской красавицей Ада, по-прежнему почитавшей все атрибуты и правила своей земной жизни. Она водила меня на различные встречи, и хотя я увидел немало действительно жутких людей (если их можно назвать «людьми»), было также много и других, кто, имея другую внешность, вполне вписался бы в интеллектуальную беседу на какой-нибудь вечеринке. Многие из проклятых и демонов были забавными, яркими и даже очаровательными (в том смысле, что с такими точно не хотелось бы ссориться).

Обо мне часто говорили, как о «новой пассии Веры», хотя между нами точно не было никаких романтических отношений. Иногда меня называли «находкой Веры», как будто на фоне моей неуклюжести и моих манер существа с низших уровней разумность и непредубежденность Веры проявлялись еще ярче. Некоторые из ее окружения были настроены откровенно враждебно по отношению ко мне; в основном это были молодые или молодо выглядящие мужчины, которые, вероятно, желали быть на моем месте, но для меня это являло собой лишь очередную занимательную грань этого разнообразного и богатого общества. Честно говоря, я даже начал находить определенный комфорт в своем пребывании в Аду, что сейчас жутко меня пугает и должно было бы напугать еще тогда, но меня охватило какое-то странное чувство довольства. Были моменты, когда я едва мог вспомнить самое начало своего путешествия, не говоря уже о земной жизни — это происходило, когда Вера нежно гладила меня по голове, сидя на моей кровати, и что-то шептала.

Лишь мысли о Каз возвращали меня к реальности. Расслабившись в приятной компании самых ужасных убийц и воров, я каждый раз вспоминал ее бледное лицо, и гнетущее чувство вины отрезвляло меня хотя бы ненадолго. Элигор был где-то рядом — я слышал, как о нем упоминают, затаив дыхание, будто это рок-звезда, живущая поблизости. Это означало, что Каз тоже рядом, хотя в таком огромном городе вряд ли я смогу случайно с ней встретиться. Но бывали и моменты, когда я едва ли чувствовал ее близость, я ощущал лишь удовольствие от собственной безопасности и всеобщего восхищения. В конце концов, жизнь-то налаживалась. Моя рука понемногу отрастала: новые кости появились из обрубка кисти, как ранние весенние побеги. Но в основном я просто наслаждался тем, что нахожусь в безопасности. Я был предметом охоты и преследования в течение долгого время, и не только в Аду.

Настало время ночи в опере. Меня нарядили, словно принца Альберта, а затем я долго ожидал Веру, которая, конечно же, в этот вечер хотела выглядеть идеально. Наконец она выбрала роскошное платье из красного вельвета с низким вырезом, которое обтягивало ее выдающиеся, почти пышные формы. Я был настолько расточителен в своих комплиментах ей, насколько мне хватило слов (я все еще не привык к их, казалось, нарочно старомодным речи и поведению). Генри подогнал машину, и мы отправились в театр.

Пандемониум теперь казался мне другим по сравнению с моим первым впечатлением, когда я прибыл сюда, истекая кровью и едва дыша. Да, он все еще был темным и абсурдным, но теперь больше напоминал какой-то зарубежный город из шпионских историй, вроде Берлина в период холодной войны или «Касабланку» Богарта [40] — полных ужасных опасностей, но также предлагающих немало развлечений и возможностей. Но означало ли это, что, путешествуя в безопасности, я мог не обращать внимания на монстров на улицах города? Мог ли я игнорировать все эти страдания, которые и не снились отчаявшимся жителям стран третьего мира?

40

Бобби вспоминает Хамфри Богарта (1899–1957), американского актера, снявшегося во многих популярных фильмах, среди которых и знаменитая картина «Касабланка» (1942).

Да, в какой-то мере. Я уже начинал думать, что сделаю что угодно, лишь бы избежать изгнания из этого общества, лишь бы не отправиться снова бродить по улицам Ада без союзников или защитников; я был готов, если придется, пожертвовать своими принципами, забыть о своем ангельском прошлом, забыть обо всем. Именно так в меня закрадывался Ад. Но, несмотря ни на что, я не мог забыть Каз. Я вовсе не преувеличиваю, когда говорю, что лишь мысли о ней спасли меня от падения в бездну.

Я думал, что Театр Диониса будет похож на Ла Скала или нечто подобное, вроде такой роскошной оперы в огромном здании с колоннами классической постройки, которое с порога заявляет: «Эй, у нас тут все культурно!», но я совсем не принял во внимание адское чувство юмора. Театр находился в паре кварталов от площади Дис Патер, в самом конце широкой улицы, полной странных уродливых зданий, не похожих на высокие башни, в которых жили богачи — здесь, как в ульях, теснились остальные жители Пандемониума. На первых этажах расположились магазинчики и разные фирмы.

Когда я увидел вертикальную светящуюся вывеску с буквами, вечно покрытыми пылью, то понял всю иронию: Дионис был адской копией Театра Аполло [41] в Гарлеме, в котором, кстати, я однажды бывал — да, ваш друг Бобби Доллар посещал нечто, смахивающее на представление религиозных паломников.

Улицу переполняли автомобили, повозки и даже более странные виды транспорта, на которые приезжали сильные мира сего, а также заинтересованные зеваки и кучка попрошаек, напоминавших стаю рычащих волков. Диониса охранял отряд крепких солдат, по вооружению которых можно было изучить всю историю орудия — от дубинок до паровых пулеметов Гатлинга. [42] Большинство посетителей прибывали со своей личной охраной, так что даже самые отчаянные и опасные зеваки не решались подходить близко к зданию. Но это напоминало о том, что в любом месте, где богатство накапливалось методом хватай-беги, ваша безопасность зависела от того, сможете ли вы ее себе позволить.

41

Бобби вспоминает знаменитый театр в Нью-Йорке, оказавший огромное влияние на развитие негритянской музыкальной культуры.

42

Первый американский пулемет, который затем использовался армией США и многих других стран, а в 1920-е был основным оружием гангстеров Нью-Йорка и Бостона.

Мы ожидали у входа, и я снова спросил Веру, кто же такой «Сам», исполнитель главной роли. Его имени не было на афишах, которые сообщали лишь название постановки — Коронация Поппеи.Лично я никогда о такой не слышал. Хотя, опять же, я особо и не увлекался классической музыкой или оперой, меня всегда больше привлекали джаз и блюз.

Хотя я понемногу привыкал к Аду, при виде интерьера театра все внутри у меня сжалось: он походил на старинные парижские катакомбы, полностью державшиеся на костях и черепах, пусть здесь они и были использованы более умело, чем просто для украшения стен или дверей. На арочном потолке изображались природные сцены — с использованием всех видов костей животных для скачущих овечек и безмятежного вида коров, за которыми, конечно, присматривали фигуры из человеческих скелетов. Из-за дрожащего пламени факелов мне даже показалось, что эти скелеты слегка двигаются, будто они ожили, но все еще заколдованы. Да, это все из-за факелов, хотя я и не так в этом уверен. Гигантские канделябры, балконы, колонны — все они были из человеческих и похожих на человеческие черепов и костей, многие из которых были выкрашены в ярко-красный, золотой или белый цвета, от чего весь театр казался странного вида цирком шапито.