Время своих войн-1

Вот и председатель рассказывает, как остановили на трассе у самой Москвы. Избили двух шоферов, некоторым машинам прокололи колеса, разбили кирпичом ветровое стекло...

– Искали старшего - меня, должно быть. Милиция приехала - штрафанули за то, что машины стоят неправильно. Про остальное сказали - это ваши бандитские разборки - нам оно до лампочки! Один, правда, посоветовал, чтобы не надумали здесь ночевать. Четыре машины уговорил - сдал тем же самым, с рынка. Это чтобы хотя бы горючку отбить - какой там ремонт! Так и здесь умудрились обмануть против первой договорной цены. Всучили другие деньги, по плечу похлопали и сказали - еще приезжай! Встретим! Мне остальной картофель везти назад - себе дороже. Тут же в пролеске пришлось все вываливать... Подъехали какие-то, тут же в леске посыпали всю картошку и свеклу химией, вроде дуста - это чтобы малоимущие не растаскали, это чтобы покупали на рынке по их ценам...

– Обидно?

– Чего обижаться? Ездил на пиры мудило, да одарен был там в рыло, - самокритично отзывается Председатель.
– Жизнь беспутная: саней нет, впрячь нечего, да и ехать, по совести, некуда... Сам-то как? Вижу человек бывалый. Где топтался?

– Кое-где... Но много.

– Черт - жаль глобуса нет, показал бы.

– Эти вряд ли на глобусе отыщем - мелковаты, да и сплошь новые формирования, еще не устоялись в собственных границах - колышутся.

– Да, это тебе не в Анголе...

– А что в Анголе?
– живо интересуется Георгий

– Читал тут недавно: при подготовке спецподразделений в Анголе, а там их лепят из детей-сирот, чтобы повысить старательность во всякую практику учений каждый десятый патрон боевой.

– И ты эти бредни повторяешь?
– укоризненно говорит Георгий.

– Еще, как тут один недавно сообщал по жвачнику - дети ложатся в круг, головой к центру, в касках, а посередине гранату взрывают... Сочиняют?

Георгий хохочет.

– Что не так?
– удивляется Председатель.

– Кто тебе позволит каски портить?

– Вот-вот! Торгуй коня под цыганскую правду!
– опять бросает хозяйка неодобрительно и походя цепляет гостя.

– Зачем в люди по печаль, когда дома плачут?

– Я туда не слезы утирать...

– Новые делать?

Георгий вздыхает. И как бабе объяснишь? Особо, когда она права? Сделал бы внушение, если бы не мужьина жена. Тут еще и Председатель - не сразу поймешь какую географию толкует: дельное российское или пустой африканский упрек.

– Незваных бы в шеи, а там, глядишь, и наладится, - говорит Председатель.

"Своих бы в шеи, что незваными стали, потом оставшихся проредить мелким гребнем, - думает Георгий.
– Древние лечили кровопусканием, не разделяя человеческий организм и организм государства, заставляя включаться резервам. Разве сам, когда начинает лезть простуда, не ищешь холода, не ложишься в холодную воду, заставляя включиться защиту по самой полной - вышибить болезнь, когда она еще слаба? Но слаба ли сегодняшняя болезнь? Если гангренизировано все тело, про что, впрочем, лгут - не может быть такого, чтобы на все тело России это передалось! Золотушной она стала - это точно, но "золотуха" - кожная болезнь, поверхностная, наносная - это лечится. Но, если глубже, если... Тогда тоже... Как там говорил Извилина? После всякой смуты рождается Империя. Вывод? Понятен вывод: - Приблизь смуту! Пусть Извилина про это не говорит, но подает не только мысль, но и то, что за мыслью..."

– А сам почему председателем?
– спрашивает Георгий, переводя разговор в другое русло.

– Для того и генерал, чтобы ничего не делать!
– говорит за хозяина его вторая половина, выставляя губницу - кушанье из муки с брусникой.

Председатель вздыхает как Георгий.

– Женки, что лошади - товар темный. Тут машину подбираешь: так и этак ее, уже на всех оборотах, вроде и подходит по всем статьям, а возьмешь - с таким норовом окажется, пока подладишься, а эта... Норов сама меняет, четное с нечетным путая.

– Не равняй с механикой!
– восклицает жена.
– Или плоха стала? Под тепло терпи и выхлоп!

Георгий любуется хозяйкой. Скажет, так скажет, словно колодезной за шиворот вольет - остальное время молчит. Редкое качество для женщины. Хотя, если подумать, ни в чем нет идеала - молчит выразительно, не мышкой, а кошкой - хоть с лица у нее читай! И Георгий вынуждает себя признать, что нравятся ему люди, которые умеют молчат так, будто речь толкают.

Хозяин тоже насквозь понятен - настоящий русский. Не родился таким, так впитал от земли. Если ругаться, то для отведения души, драться - для встряски сердца, чтобы проверить его на испуг. Не того характера, кто, вспоминая обиду, всякий раз переворачивает свечу комлем вверх - отчего все свечи сгорают к середине... С привычкой, как у всех деревенских, постоянно что-то делать и не считать это за работу.

– Какого гада машину купил нерусскую?
– говорит хозяйка.
– Вот теперь и мучайся с нею!

– Зараза итальянская - чих у нее такой, будто простудилась на жестоком для нее климате, - поясняет Председатель.

– Может, нажралась не того!
– выявляет хозяйка свои познания в технике.
– Ты какой бензин в нее залил?

– Самый лучший!

– Наш?

– А какой здесь еще может быть? Наш!

– Вот-вот! Наш она жрать не будет!

– Заставим!
– скрипит зубами Председатель, соображая, что придется заново снимать топливной насос и фильтры...
– Где нет помех, там нет услады!

– Она одна - сплошная помеха!

– Как и ты!
– утверждает Председатель и жалуется Георгию, поминая обиды: - К примеру, в запрошлый год на одиннадцатое сентября юбилей выдался - пятилетие. С утра по телевизору плач - ежегодный сбор соболезнований, друг перед дружкой выгибаются, кулачками грозят. Хотел этот цирк посмотреть, так не дала - взяла, да выключила!

– Почему я должна их жалеть? Христос менял из храмов выгонял бичами, а тут меняльные храмы свои понастроили повыше церквей, что церквей - туч выше!
– это что? Замаливать грошики себе и детишкам на пропитание? Вот тряхнули их боингами, как дланью, да и посыпались менялы. Выше Храма ничего не должно быть!

– Не заговаривайся!
– обрезает Председатель.
– Менялы-то как раз в тот день на работу не вышли, а гибли там одни дворники, да пожарники. Работяги, короче.

– Правда, что ли?
– удивленно вскидывает глаза хозяйка, но смотрит на Георгия, словно муж для нее не авторитет.

Георгий кивает.

– Чего ж так? Проболтались, когда вдарят?

– А ты вспомни, как Марсик, сосед наш - дали же уроду имячко!
– словно коту какому-то!
– забулдыга беспросветный, страховку получил за свою гнилушку? Сам запалил, а свернул на проводку!
– говорит Председатель.
– Здесь тоже, небось, под снос было предназначено, сносить дорого, а тут не только снесли, но и страховочку сверх того получили.

– Эх, человеки!

Хозяйка сердито выходит, хлопая дверью.

– Что за Марсик?

– Да так... Потеет жравши, зябнет работаючи. Речей не стоит, - отмахивается Председатель и спрашивает: - Теперь таким самое время выпало

– Народишко в поганство обратился?

– Это ты брось! Народ всегда одинаков, и в нем есть и великое, и поганое одновременно. Вопрос в том, какие качества народа сумеют пробудить. Что, как сегодня говорят, спонсируется. Понятно, что властью, всякому отдельному это дело не вытянуть. Вот ты не от этого ли ушел? Чем там занимаешься?