Время своих войн-1
Шрифт:
(конец вводных)
– -------
– Сашка! Удивлять будешь?
– Ангольские вояки теперь объявились!
– удивляет всех Сашка-Снайпер.
– Это что за хрень?
– "Командировочные по Анголе" требуют приравнять их к участникам войны.
– Как это? На каком основании?
– Одиннадцать тысяч вместе с гражданскими там побывало? Точка горячая? До сотни погибших имеется?
– Это, если вместе с гражданскими, бытовухой и прочими алкогольными отравлениями?
–
– Так сколько получается погибших?
– Почти один процент - тут чуточку недотянули.
– Недопили!
– Во дают!
– восхищается чужой расторопности Леха.
– У нас на путевых учениях или разведвыходе допуски до двух процентов потерь, а тут... Удивил!
– Не скажи, там тоже было горячо!
– встреет Петька-Казак, успевший за свою жизнь отметиться буквально везде, и даже с кубинцами погондурасить.
– Климакс там такой - везде горячо было!
– Если в 1987 было, да в ноябре, то тех, кто участвовал, пожалуй, можно приравнять к бывалым, - не сдается Казак.
– Ну, так пусть ноябрьские от 87 года и ветеранят, остальные-то чего подмазываются?
– Ладно, заканчивайте вы, борцы с привилегиями! Проехали тему! Миша, что у тебя? Будешь удивлять?..
– Пропускаю.
Глаза не всегда зеркало. У Миши "под характер", должны бы быть телячьи - ан нет!
– твердейшие глаза. Способен смотреть зачарованно, словно внимательный, но чуточку встревоженный ребенок, слушающий сказку на ночь - ту самую, любимую, что помнит наизусть и потому строго следит, чтобы в ней не пропустили ни слова, смотреть с укоризной, если обманули с окончанием, подменив обещанный счастливый конец. Так же трогательно, с легкостью, не меняя лица, ломает шейные позвонки, когда надо сделать быстро и тихо...
У Казака тоже, сколько бы не выпил, глаза такие же чистые, смотрит невинно, опять-таки по-детски - и что такому скажешь? Одним своим ясным взором способен в смущение вогнать...
У Лехи с серо-голубой мутнинкой, словно вот-вот наполнятся влагой, иногда растерянные - такие нравятся женщинам, могущие ввести в заблуждение кого угодно, и не понятно, как он с такими глазами умудряется все видеть, и даже "не видя" стрелять, всякий раз попадая...
У Седого глаза волчьи, или, скорее, волчицы - внимательные, те самые глаза, когда она смотрит на своих заигравшихся волчат. И проскальзывает в них некоторая виноватость за себя, за собственную необходимую кровожадность, без которой не выживешь, не вырастишь потомства...
У Извилины - усталые.
У георгия - уверенные, простые.
У Феди - простоватые.
В застолье приходит время и пустых речей.
– Нет пистолета, кроме "Стечкина", и сделал его Игорь Яковлевич. Нет автомата, кроме "Калашникова" и сделал его Михаил Тимофеевич. Нет группы злее группы Змея. Доказано по делам их и живы все...
– заговаривается Лешка-Замполит.
Пьяного речь уже не беседа. Лехино слушается промеж ушей, нужными местами поддакивая, думая свое.
– Ну, завел свою старую песню - мусля недоделанный!
– говорит кто-то неодобрительно.
– Пока всего добротного, что в руках и мозгу перебывало, не перечислит, не успокоится. Зашла вожжа планшетная под...
И смачно уточняет - куда именно, каким узлом и что с ней теперь делать.
–
Ничего, - плотоядно усмехается "Первый", вторя Седому.– С завтрашнего дня занятия по боевому расписанию!
– Злой ты, Воевода, весь в Седого, нельзя так с похмельными...
– И нет ГРУ, кроме ГРУ, даже когда нет его, - вторит Шестому номеру Седьмой - Петька-Казак.
– И нет в нем имен - только клички собачьи!..
– Собака собаке рознь. Заканчивай волкодав, совсем растаксился - не в породу - растянул тост! Петрович, как хочешь, но высокого ты человеческого ума, только пока трезвый!
Казак не настолько пьян, как выглядит. Но беседа ломается-таки на отдельные "несанкционированные" бурчания. Вот и Миша-Беспредел выговаривает свое наболевшее:
– Я - добрый! Даже готов подставить вторую щеку!
– Да, иди ты?!
– изумляется Петька.
– Точно-точно, но только за себя самого, а за государство я вам, бляди, зубы повыкрошу!
– грозит он здоровенным кулаком в сторону стены, за которой, не иначе, грезится кремлевская...
Петьке-Казаку не дает покоя другая половинка шара:
За шкурку Буша отдам и душу, -
Не ради баксов, а просто так.
За шкуркой Буша в любую стужу
Поеду в Штаты как в свой кабак!..
Мечтать не вредно, лишь бы водка была хорошая...
– Слова народные!
– убеждает Казак.
– Грамотно!
– А что? Неплохая пошаговая строевая... Можно и с присвистом. Кто-то лучше знает? Какую-нибудь новую пошаговую, но уже со смыслом? Извилина?
Сергея уговаривать не надо.
Умываем наспех руки,
Что отвыкли от сохи.
Не возьмет нас на поруки
Матерь Божья за грехи.
В три погибели согнулся
Петербург Всея Руси.
Обживают подворотни
Вездесущие бомжи.
Опасаясь черной сотни,
Входит в город Вечный Жид.
Глупый пес к нему метнулся,
Да не может укусить...
Выстрел снег обрушил с крыши.
Кровь собачья, что вода.
Кабы целились повыше,
Отпугнули бы Жида...
Не всяк весел, кто поет.
– Морда в грязи, в жопе ветка...
– Кто идет? Ползет разведка!
– Лешка-Замполит развлекается стишками детского периода, заставляя Седого морщиться, словно зажевал лимоном - стихи детства прилипчивы.
– Лексеич - зэ-тэ-ка!
– слезно тебя прошу!
– Не трынди! Не лаптем щи хлебаем!
– Сергей! Прочти стихи, но чтобы про нас, чтобы за душу взяло, невмоготу это слушать!
Сергей читает тихо, заставляя остальных сдерживать дыхание.
Не я затеял эту драку,
Но в необъявленной войне
Я в полный рост иду в атаку
За жизнь и честь в моей стране.
Паду ли, выживу -- едина
Моя с моим народом связь
И неразрывна пуповина...
Падет к ногам России мразь!
И воссияет храм небесный!
И у подножия его
Солдат, доселе неизвестный,
Возлюбит Бога своего.