Время ужаса

"Ну что ж, они выдержали железную бурю", - громко воскликнул Балур под звонкие возгласы, которые разнеслись среди зрителей по всему полю. Балур наклонил голову к Рив и остальным, стоявшим вокруг нее.

Кроме Йоста, подумала Рив, глядя на одного из своих товарищей по тренировкам, которого, спотыкаясь, несли с поля боя, одна рука у него была сломана.

Рив успела вытереть пот со лба, провести пальцами по коротко остриженным волосам и почувствовать облегчение от того, что она все еще стоит на ногах, как раздалось биение крыльев. Несколько Бен-Элимов поднялись из-за спин толпы и опустились на поле, грациозно приземлившись между Балуром и Рив. Первым среди них был Исрафил, лорд-протектор, одетый в сверкающую броню, волосы черные, глаза как угли. Он направился прямо к ней, держа в руке деревянный тренировочный меч. Его спутники рассредоточились вокруг него, чтобы вступить со спутниками Рив в последний поединок.

Исрафил поднял меч, наклонил голову, а затем атаковал ее, его оружие опускалось по дуге сверху вниз. Рив подняла щит, отбив деревянный клинок Исрафила в сторону, а затем инстинктивно нанесла ответный удар по его шее. Он отклонился в сторону, как человек, не используя преимущество своих крыльев, и стал наносить удары комбинациями тех приемов, которым ее учили и которые она знала лучше, чем любой из друзей.

В мгновение ока она вспотела, запястья, локти и плечи болели до боли в костях, сила ударов Исрафила шокировала ее, хотя он и сохранял идеальное равновесие и самообладание.

Он бьет сильнее, чем Вальд, и быстрее, чем кто-либо, с кем я когда-либо сталкивалась".

Затем Исрафил отступил назад, давая ей пространство и минутную передышку. Его белые крылья, сложенные за спиной, подрагивали, когда он маршировал перед ней взад-вперед, его яркие глаза оценивали ее, голова была склонена набок, как у хищной птицы. Взмахом руки он приказал ей опустить щит. Не успел щит упасть на землю, как он снова бросился на нее, его клинок резал со всех сторон, пока она отступала перед ним. Даже ее скорость, которой она была хорошо известна среди тех, кому приходилось пользоваться оружием, спасла ее только от вмятого черепа и сломанных ребер. А потом, без слов и предупреждений, его крылья сильно взмахнули, и он поднялся в воздух, над ней, за ней, Рив отчаянно извивалась, пытаясь отбиться от его ударов, и хрипела, когда его меч задевал ее плечо.

Что может быть лучше, чем проверить, готовы ли мы охотиться на кадошимов? Бен-Элим - самые приближенные к нашему врагу.

Рив увернулась от удара, который мог бы лишить ее головы, и откатилась в сторону, вскочила на ноги и бросилась на Исрафила, который, судя по короткому изгибу губ, застал ее врасплох - меч Рив проскочил сквозь его защиту и вонзился в бедро.

Если бы это была холодная сталь, ты бы сейчас истекал кровью, как кабан, - подумала она и усмехнулась.

"Ты слишком стараешься", - сказал Исрафил, подлетая ближе, и его меч ударил ее по голове, отклонился, перешел в удар по горлу, отлетел, вернулся, чтобы ударить ее по лицу, Рив покачнулась, отступила назад, выведенная из равновесия его словами, а не клинком.

Я всю жизнь старалась быть лучшей, чтобы быть достойной носить белые крылья, сражаться за Бен-Элим. Разве это плохо?

Ты сражаешься, чтобы доказать другим, - продолжал Исрафил, голос был низким и свирепым, предназначенным только для ее ушей. Гордость движет тобой, и ты думаешь, что это делает тебя сильным". Его слова подействовали на нее так же сильно, как и последовавший за ними шквал ударов. Рив пошатнулась назад, ее парирования и блоки стали еще более дикими, а ее ответные удары рассекали лишь пустой воздух. 'Но ты ошибаешься, - продолжал Исрафил, - твоя гордость - твоя слабость'.

Она почувствовала боль в груди от его слов, мир вокруг нее померк, ее зрение сосредоточилось только на Исрафиле.

'Она делает тебя хрупкой', - сказал он, скривив губы в отвращении и разочаровании.

Рив отшатнулась, вылетела в открытое пространство, чтобы прийти в себя; она задыхалась, как будто ее только что ударили в живот.

Хрупкая? Нет. Я сильная, я тренировалась для этого каждый день, всю свою жизнь.

Клинок Исрафила проскользнул сквозь ее защиту, но быстрые ноги отвели его в сторону, и острие задело кожу ее куртки.

'Это потому, что у тебя нет отца?' сказал Исрафил, кружась вокруг нее. Ты чувствуешь, что должна так сильно стараться, чтобы доказать свою правоту?

'Что?' Рив впервые заговорила, чувствуя, как ее шок и боль переходят в нечто другое, окрашенное в красный цвет. 'Нет, - сказала она с рычанием, - моя сестра - Белокрылая, как и моя мама до нее. У меня достаточно поводов для восхищения. . .' Еще удары, вытесняя воздух и слова из ее легких, деревянный клинок Исрафила уперся ей в плечо, один удар перетек в другой, врезаясь в ребра. Взмах его крыльев, и она отшатнулась назад, опустившись на одно колено, боль в боку усиливала гнев, разбухающий в ее нутре, возмущение тем, что ее так обидел тот, кого она уважала полностью и безраздельно всего несколько ударов сердца назад.

Мой отец? Он давно мертв.

Она подняла глаза на Исрафила, который висел над ней, рот его был искривлен в какой-то неразборчивой эмоции.

'Ты слаба', - сказал он ей.

Рив прыгнула на Исрафила, и ее охватила красная ярость. Она схватила его за пояс и подтянулась выше, увидела, что рот его шевелится, но смогла лишь смутно расслышать выкрикиваемые им слова, потому что в голове у нее стоял такой рев, словно буря сотрясала деревья Драссила, а потом ее кулак врезался в лицо Исрафила, раз, два, кровь хлынула из его носа, а его крылья бились, поднимая их выше. Часть ее была потрясена тем, что она делала, но эта часть была маленькой и бессильной, наблюдателем событий, не более того, наблюдая, как она обрушивает на Бен-Элима дождь ударов. Но даже тогда она слышала только его слова: "Ты слаба, ты хрупка", а потом красный туман заполнил ее голову и зрение, и она не видела и не слышала ничего, кроме собственного беззвучного воя.

Рив моргнула, очнувшись, и резко села. Она почувствовала давление на грудь и увидела лицо своей матери, которая смотрела на нее, прищурив обеспокоенные глаза.

Спокойно, Рив, - сказала мама. Отдохни немного.

Как будто я когда-нибудь воспользовалась этим советом. Рив фыркнула, оттолкнув мамину руку. Она села и увидела, что все еще находится на поле для боя, ее мама стоит на коленях рядом с ней, а толпа собралась полукругом вокруг Вальда и других, прошедших испытание воинов. Они стояли в ряд, их лица светились от напряжения и гордости, а Исрафил стоял перед ними, одобряя их мастерство.

Ты слаба.

Рив приложила руку к голове, зажмурив глаза, вспоминая застывшие мгновения: прыжок на Исрафила, кровь из носа, взлет в небо.

"Что... случилось?" - пробормотала она, боль в спине между лопатками пульсировала в голове. Она повернулась, передернула плечами.

'Ты напала на Исрафила', - сказала ее мама ужасающим шепотом.

Голоса ее спутников и друзей поднялись вверх, произнося первые строки Клятвы.

"Я защитник Верных", - начали все они, и голоса их зазвучали звонко.

Я должна быть там, рядом с ними, подумала она. Они должны быть моими соратниками по мечу, за исключением того, что они прошли свое испытание воина, а я потерпела неудачу.

Я - острый клинок, который сразит Падшего", - эхом разнеслось по полю.

Она оглянулась на маму, которая смотрела на нее грустными, разочарованными глазами.

С задыхающимся звуком в горле Рив протиснулась мимо мамы и побежала. Она увидела, как головы из собравшейся толпы повернулись и уставились на нее; ее сестра, Афра, ее прежний гордый взгляд теперь остался в прошлом.