Время Волка

Вот только что делать дальше? Хорошо, он закончит карьеру. Пусть даже без прощального юбилейного концерта, ну его к чёрту, этот пафос с торжественными речами и возложением цветов к ногам ещё живого юбиляра. Но дальше-то что? Что он будет делать? Кому он, не артист Леонид Волк, а человек Леонид Волк нужен? Борьке с Полиной, раз в месяц их навещающей Мишельке, пуделю Маэстро. Да и всё, пожалуй. Его коллектив, музыканты, директор, даже шофёр разбегутся в одно мгновение, поняв, что больше некому их содержать. И незачем. Кто ещё? Настасья и Натали. Насчёт Натали он тоже не питал иллюзий, их отношения были сложными, противоречивыми, державшимися на многих условиях, в числе которых и его немалые заработки, и высокий социальный статус народного артиста. Если убрать несколько составляющих этого запутанного уравнения, не исключено, что результат получится отрицательный. Может быть, они и не разведутся, всё же глупо в таком возрасте, Натали ведь тоже не девочка, хотя чудеса пластической хирургии поистине безграничны. Но во что превратится совместная жизнь? В бесконечные скандалы и упрёки? Уже много лет на любое обвинение у него был железный ответ: «Я тебя содержу, ты живёшь в своё удовольствие, а в мою жизнь не лезь». Пусть не в такой откровенной форме он это говорил, но общий смысл легко улавливался. А теперь что он сможет сказать в своё оправдание?

Леонид Витальевич хорошо помнил, как повела себя Натали, когда несколько лет назад у него начались проблемы с сердцем. Он проболел почти полгода: пока обследовался, пока Борька уговаривал его на операцию, пока восстанавливался. После шунтирования восстановительный период долгий, и работать он, конечно, не мог. Мало того что руки больно поднимать из-за шва и слабость постоянная, так ещё и вид такой, что краше в гроб кладут, никакой гримёр не поправит. Леонид Витальевич почти месяц пробыл в санатории в Подмосковье, куда к нему чуть ли не ежедневно приезжали то Полина, то Боря. Натали появилась всего пару раз, но он и не настаивал. Зато когда Леонид Витальевич вернулся домой, началось. Нет, первые дня два Натали изображала примерную жену: варила бульончики, которые подавала ему в спальню, беспокоилась, не холодно ли ему, не жарко ли, не включить ли телевизор, не подложить ли подушечку. Хотя он и сам мог взять из шкафа одеяло, включить кондиционер и дотянуться до пульта, но забота была приятна. Однако вскоре Натали эта игра надоела. На третий день она заявила, что есть нужно в столовой и вообще нечего валяться в кровати. На четвёртый поинтересовалась, не пора ли ему на работу, а когда поняла, что муж пробудет дома минимум месяц, начался ад. Леонид Витальевич её не осуждал, в конце концов, за столько лет она привыкла видеть его раза два в неделю, а остальное время посвящать своим интересам. И вскоре из-за её постоянных придирок он и правда стал ощущать вину: за то, что не приносит деньги в дом (хотя на счету лежала приличная сумма, на которую минимум год можно было безбедно существовать), что надоел ей своим нытьём и плохим самочувствием (он старался бодриться и улыбаться, но действительно скверно себя чувствовал, и получалось не всегда), что шаркает по полу и оставляет за собой лужи в ванной комнате, крошит на стол, когда ест, и постоянно разбрасывает вещи по дому. И Леонид Витальевич с каждым днём всё сильнее ощущал ту разницу в возрасте, которая казалась такой привлекательной в начале их отношений – молодая жена, совсем девочка на фоне его, уже взрослого, опытного мужчины. Теперь же ситуация изменилась: женщина в самом расцвете и без пяти минут старик, у которого то сердце, то давление, то просто всё надоело и ничего не хочется. Вскоре он не выдержал и, как всегда, переехал к Карлинским.

Что удивительно, сразу пошёл на поправку. То ли благодаря Борьке, у которого он теперь был на глазах, под ежедневным наблюдением, то ли благодаря Полине, умеющей лаской и вниманием оживлять что угодно: у неё круглый год цвели растения, всегда получалось тесто, в доме постоянно пищали чьи-нибудь щенята или котята, и на всё у Поли хватало и времени, и тепла. И у Леонида Витальевича как-то вдруг и шов болеть перестал, и сил прибавилось, и появилось желание снова выходить к зрителям, и даже голос зазвучал. А потом приехала Настасья, и он окончательно забыл про все немочи.

Настя… Мысли Леонида Витальевича потекли в другом направлении. Да, ещё есть Настя, которая тоже не в курсе произошедшего. Как дальше сложатся их отношения, если он уйдёт со сцены? Впрочем, плевать Насте на его сцену, ведь артист Волк уж точно её никогда не интересовал. Ей не нужна его слава и даже его деньги, но то, что ей, молодой и красивой, действительно требуется, он ведь тоже не всегда сможет дать. Он и так уже перед их редкими встречами глотает стимулирующие таблетки (Борька узнал бы – убил бы). Пока на всякий случай, подстраховывается, но время идёт, и их отношениям в любом случае скоро придёт конец.

Вот и получается, что, кроме сцены, у тебя, Леонид Витальевич, ни черта нет. И варианты: либо выползать к зрителям до последнего, либо заживо похоронить себя в доме лучшего (и единственного) друга или в собственной пустой квартире. Блистательные перспективы, не правда ли? А виноват в этом только ты сам.

Апартаменты Волка на Берсеневской занимали два этажа под самой крышей. Десять комнат, почти триста квадратов, панорамные окна с видом на храм Христа Спасителя. Это великолепие стоило ему бешеных денег, Борька говорил, что можно было нормальный дом в Подмосковье построить. Но Натали категорически отказывалась жить за городом. Ну да, там же ни салонов красоты, ни модных тусовок, да и Леонид Витальевич сомневался, что у него хватит сил на дом, который постоянно требует внимания: что-то починить, что-то достроить, что-то переделать. А в центре города жить куда удобнее, если часто возвращаешься с очередного концерта за полночь.

В огромной квартире места хватило всем: и Натали, которой требовалась специальная комната под гардероб и личный санузел, и домработнице Даше, постоянно у них жившей. У Леонида Витальевича были кабинет и отдельная спальня, из супружеской его выселили по банальнейшей причине: приходя поздно домой, он, видите ли, будил супругу, уставшую за день от непосильной работы – прогулок по магазинам и посещения модных показов. Впрочем, он с удовольствием переехал на второй этаж в самую дальнюю комнату вместе с пуделем Маэстро и был совершенно не против спать в одиночестве. Часто он вообще не доходил до спальни, ночевал в кабинете, где рядом с любимым «Бехштейном» стоял удобный кожаный диван. «Бехштейн» он купил себе давно, когда ещё дома на Берсеневской и в проекте не было. Они с Натали жили в маленькой двухкомнатной квартирке не в самом лучшем районе, и она ругалась на чём свет стоит, когда грузчики привезли огромный концертный рояль. Он занял всю гостиную, и соседи поначалу устраивали скандалы, заслышав музицирования Волка. А потом поняли, кто живёт с ними рядом, и поутихли. Более того, летом даже нарочно открывали двери на лестницу, чтобы лучше слышать бесплатные концерты-распевки.

Леонид Витальевич открыл своим ключом. Навстречу ему выбежал Маэстро, заливаясь радостным лаем. Стоило только протянуть руки, и неугомонный пудель с цирковой ловкостью запрыгнул на них, визжа от счастья, норовя лизнуть хозяина в лицо.

– При-ивет! При-ивет, со-обака. – Волк ничуть не меньше радовался встрече. – Я ску-учал. А ты?

– А он без вас безобразничает, Леонид Витальевич, – доложила появившаяся в коридоре Даша. – Сгрыз сапог Натальи Сергеевны и покусал соседскую болонку.

– Бо-олонку? Ма-аэстро, ну как так мо-ожно?

Леонид Витальевич покосился на домработницу. Даша жила с ними больше десяти лет и привыкла не задавать лишних вопросов. Её волновало исключительно сыт ли Волк, есть ли у него свежие рубашки на завтра и не нужно ли выгулять Маэстро. Вот и сейчас она сделала вид, что не замечает его заикания, и спокойно поинтересовалась:

– Леонид Витальевич, вы обедать будете?

Волк покачал головой:

– Не бу-уду. Но к трё-ом при-иедет Евге-ений Па-авлович, при-иготовь что-ни-ибудь. А где На-атали?

– Наталья Сергеевна ещё позавчера уехала в Петербург. Сказала, примерно на неделю, – не моргнув глазом отрапортовала домработница.

Золото она у них всё-таки. Муж не знает, что жена на неделю в Петербург уехала, сам он неизвестно где обретается, а Даша невозмутима как слон. При упоминании города на Неве Леонида Витальевича передёрнуло. Ну не могла же Натали… Да нет, не могла, конечно. Не в её характере ехать выяснять отношения. Скорее всего, в Петербурге проходит какая-нибудь выставка или очередной тренинг по женской психологии, на которые супруга прочно подсела. Что ж, оно и к лучшему, общаться с женой ему сейчас хотелось меньше всего.

По-прежнему держа пуделя на руках, Леонид Витальевич поднялся на второй этаж. Первым делом переоделся: Борькины шмотки, болтающиеся на нём, как на пугале, успели ему основательно поднадоесть. Побродил по спальне, не зная, чем себя занять до трёх. Телевизор включать не хотелось, на поющих коллег у него была стойкая аллергия, новости про политику интересовали ещё меньше, а фильмы сейчас не полезут, голова другим занята. Он зашёл в кабинет. Пользуясь отсутствием хозяина, Даша в очередной раз навела тут порядок, на чёрном «Бехштейне» ни пылинки, разбросанные им ноты, списки приглашённых на юбилейный концерт и репертуарный план для всё того же концерта сложены аккуратной стопочкой на столе.

Кабинет был любимым местом Волка в доме и, пожалуй, единственным, которое он обставил на свой вкус: электрический камин с имитацией пламени напротив дивана, толстенный ковёр на полу, чтобы можно было даже зимой ходить без обуви, антикварное кресло возле стола. Кресло ему подарили к очередной дате, по легенде, оно принадлежало Утёсову и, когда музей певца был разорён, а его экспонаты распроданы недальновидными наследниками, перекочевало к одному из приятелей Волка. Он и преподнёс его Леониду Витальевичу. Надо сказать, кресло оказалось весьма удобным.