Время волков

Майкл не сдвинулся с места, он во все глаза смотрел на своего господина. Дьявол, не стоило перед ним откровенничать - вобьет себе в голову всякой чуши, того гляди еще начнет его, Александра, жалеть. Ну а с другой стороны - как иначе вбить пареньку в голову, что не все у него так плохо, особенно в сравнении с другими, и нечего развешивать сопли по рукавам? Только рассказав о собственной невеселой участи. Дья-явол…

–  Сэр, - несмело начал Майкл. Точно, сейчас кинется утешать. Эх, давненько тебя никто не порол… - Сэр, я…

–  Ложись спать!
– прикрикнул на него Александр.
– Живо! А не то завтра не в седле поедешь, а будешь плестись пешком за лошадью, я тебе это обещаю.

Майкл все равно норовил продолжить разговор - но окончательно стушевался, нарвавшись на взгляд Гальса. Должно быть, нечто сродни тому испытывает бегущий лесом олень, когда в грудь ему вонзается охотничье копье. Именно таким, охотничьим, железным, без слов ранящим взглядом Александр осаживал слишком близко подобравшихся к нему людей, непрошеных гостей, рвущихся из приемной во внутренние покои, тянущих пальцы к закромам души. Именно таким взглядом Александр карал провинившихся воинов - и то было страшнее любых выговоров и тем более угроз. Он умел убивать - глазами, выражением лица, особенным, безжалостным молчанием. Не хуже, чем обычным оружием.

Оруженосец принялся укладываться спать, и минут через десять Александр уже слышал его дремотное сопение - как бы не заинтересовал молодого Джайлза приключившийся разговор, усталость и упадок сил отыграли свои, и вскорости он отрубился. Александр Гальс еще некоторое время посидел у костра, грея руки об остывающие угли, да поглядывая временами с легкой завистью на смеющиеся звезды. Наконец он тоже лег спать. Граф уснул мгновенно, и не видел до самого утра никаких снов.

… Наконец Гальс и его спутник выехали к небольшому форту, стоявшему на границе королевских земель и владений Тарвелов. Выложенная в два человеческих роста каменная стена брала тракт в клещи с обеих сторон, и в ней виднелись бойницы. Поднимающаяся за стеной высокая башня, на первых этажах каменная, а поверху деревянная, была в обилии оборудована стрелковыми позициями и просматривала тракт и окрестные поля далеко вперед. Вместе все смотрелось достаточно внушительно, но Александр при виде эдаких укреплений не смог сдержать пакостной усмешки. Ну и толку городить посреди дороги чуть ли не целую крепость, если любой уважающий себя враг просто пожмет плечами и обойдет ее стороной? К чести Дерстейна Тарвела, оное непотребство сотворил не сам герцог, а кто-то из его благородных предков, иначе бы уважение, которое к нему заочно испытывал Гальс, мигом бы угасло.

–  Кто такие?
– окликнули подъехавших всадников со стены.

–  Граф Гальс с оруженосцем!
– крикнул в ответ Александр, придерживая загарцевавшего коня. Жеребец у него обычно отличался смирным нравом, но помимо последнего также был наделен еще и неплохим вкусом. Нависшее над дорогой уродство коню явно не понравилось.
– Я еду к вашему господину, держать с ним совет!

На дорогу высыпали несколько воинов в панцирных доспехах и с арбалетами. Арбалеты, впрочем, они держали опущенными.

–  Почему вы одни, милорд, а не с эскортом?
– осторожно спросил один из воинов.
– Нельзя же так одному путешествовать, нарвались бы на лихих людей… Да и потом, а если б вашим именем кто назвался, проходимцев сейчас полно шляется…

–  Майкл, смотри внимательно, да не забудь восхититься, - громко и отчетливо сказал Александр, адресуясь на самом деле скорее к тарвеловским солдатам.
– Вот этот вот господин с арбалетом усомнился, встретил ли он подлинного графа Гальса, или же в моем лице он видит самозванца. При этом наш друг не исключает, что обуявшие его подозрения беспочвенны, и предпочел выразить их не прямо, а в обтекаемых и скользких выражениях. Вроде бы все и понятно, но не подкопаешься. Чистая работа. Вы проявили достойный уважения дипломатический такт, сударь, - обратился теперь он уже прямо к солдату, - вам бы в посольской коллегии подвизаться, а не в здешней дыре. Не хотите перейти на королевскую службу, а? Ваш дар приведет иностранных дипломатов в восторг.

Арбалетчик поднял забрало, открыв немолодое потрепанное лицо, и заявил:

–  Вот теперь я верю, что передо мной - граф Гальс. Более мерзкого характера, чем у вас, во всем Иберлене не сыщется.

Александр от души расхохотался:

–  Святая правда! Вы меня уели, старина. Но раз уж вопрос личности прояснен, может быть, пропустите нас? Мое дело, право, не терпит отлагательств.

Их пропустили, но не одних, а в сопровождении десяти всадников. Начальник заставы, каковым оказался тот самый немолодой мужик, клялся и божился, что это - исключительно для собственного блага и безопасности благородного господина, но все прекрасно понимали, что речь идет не о почетном эскорте, а о банальном конвое. Тоже, правда, почетном. Вдруг благородный господин решит чего учудить… В спутников Александру выдали воинов дюжих и статных, даже по виду крайне неплохо обращающихся с оружием, да еще облаченных в отменную броню. Герцог Тарвел не жаловался на бедность и мог себе позволить содержать хорошо вооруженную и как следует обученную армию. Тем более стоило переманить эту армию и ее господина на свою сторону.

Гальс попробовал аккуратными вопросами разговорить своих нежданных спутников, выбить из них побольше полезных сведений. Больше всего Александра интересовало, не проезжало ли перед ним двое молодых дворян в сопровождении девушки, один из каковых дворян был бы скор на руку и несдержан на язык. Увы, спросить прямо он не мог, приходилось ограничиваться экивоками, ходить вокруг да около. Нарезать круги. Плодов его попытки не принесли. Если Артур и успел побывать тут, попавшиеся Гальсу обитатели форта ничего о том не ведали. Хотя отсутствие ответа - тоже ответ…

Край, по которому они ехали, был богатым и обжитым, много лет не ведавшим ни кровавых междуусобиц, ни набегов иноземцев, ни хищнических господских наборов. Тарвелы не тиранили своих людей и пользовались через то заслуженной любовью. Мимо то и дело проносились большие деревни с добротными домами, порой даже двухэтажными, чистыми улицами, ладно одетым народом на этих улицах. Майкл, даром что изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, временами с легким восхищением заглядывался на здешние места. Оно и неудивительно - на юге жили много беднее. Пограничье, бритерские таны ходят в набеги, то и дело пощипывая рубежи, разбойники пошаливают, да и собственные дворяне мало чем отличаются от разбойного сброда, как бы ни пытались Гальсы сбить с них спесь и править железной рукой.

Близился полдень и укорачивались тени, когда селения стали еще больше и пошли кучной полосой, а впереди поднялись высокие крепостные стены. Сложенные из огромных каменных блоков, привезенных с самих Каскадных гор, они тянулись к самому небу - громадные, грозные, неохватные, ничуть не уступающие укреплениям столицы. Массивные башни выглядели зубцами в исполинской короне, да бастионы Железного Замка, как прозывали гнездо Тарвелов, и были короной, доставшейся нынешним хозяевам от прежних, навсегда сгинувших. От первых людей, живших в Стеренхорде сразу после изгнания фэйри, людей, самих захвативших и сжегших чужой дом, не веривших никому и никому не служивших, людей, чьи владыки называли себя королями, не оглядываясь на уже тогда забиравших себе верховную власть Картворов. То было сразу после Войны Смутных Лет, в которую Повелитель Бурь поднялся с великими силами, обрушился на человеческий род и едва не уничтожил его - но потерпел поражение от герцога Рагена Картвора и лорда Майлера, основателя Малериона, принявшего титул герцога Айтверна. Была великая битва, шедшая три дня, и на закате третьего Картвор и Айтверн одолели Бледного Государя в поединке, как сказывалось в легендах - больше силой магии, нежели силой меча. Победили - но не убили, а обратили в бегство. Повелитель Тьмы скрылся где-то в северных землях с остатками разгромленной армии, а люди взяли под свою руку доставшиеся им земли. Выживших эльфов, даже тех, кто не стоял на стороне врага, тех, кто остался безучастен к войне и не поднимал оружия на смертных, даже тех, кто был к смертным добр, не щадили. Их преследовали, убивали, изгоняли из собственных домов, их города и замки разрушали, предавали огню и мечу, а на месте уничтоженных твердынь возводили новые, свои. Древний Народ, огрызнувшийся на пришельцев с юга, стал проклятым народом, и ему не было спасения. Кровь возненавидевших друг друга рас щедро увлажнила иберленскую землю… Тогда нашлось много владык, претендовавших на господство в ней. Прошло не одно десятилетие, прежде чем объявившие себя королями Картворы истребили часть соперников, а прочих принудили к повиновению, заставив принести вассальные клятвы. Хозяева Стеренхорда повиноваться не захотели, и тогда Лервер Картвор, сын Рагена, истребил их род, а опустевшую крепость отдал своему военачальнику Рихвару Тарвелу. От него и пошли железные герцоги… За прошедшую тысячу лет они многократно перестраивали свой дом, расширяя и укрепляя его, но основа оставалась прежней. Старые злые камни из старого злого времени.

Граф Гальс со своими сопровождающими въехал вовнутрь замка, на крепостной двор, размерами ничуть не уступавший лиртанскому. Навстречу Александру вышел многозначительный господин, представившийся помощником мажордома. Многозначительный господин спросил высокого лорда о целях его визита. Гальс, как и прежде, ответил, что о целях своего визита будет говорить с самим Тарвелом, и ни с кем больше, и добавил, что миссия, с которой он прибыл в Стеренхорд, имеет крайне важное значение. Помощник мажордома поклонился, сказал ждать его возвращения и ушел. Очевидно, докладывать герцогу.

Потянулись минуты ожидания, сменявшие одну другую с поистине черепашьей быстротечностью. Исполненный чувства собственного достоинства слуга все никак не возвращался, а время текло, и текло, и текло. Поднявшийся ветер трепал на башенных шпилях вымпелы с вставшим на задние лапы медведем, родовым символом Тарвелов, гулял по двору сквозняком. Лошади мотали гривами, били копытами и нетерпеливо фыркали - бедные животные явно не отказались бы наконец оказаться в конюшне, пожевать сена и попить воды, но обстоятельства решили сыграть против них. Снующая между хозяйственных построек челядь с интересом разглядывала прибывших гостей, сами солдаты переругивались, но без особого жару - здешние причуды им явно были не в новинку. Майкл крутил головой из стороны в сторону и всем видом показывал нетерпение пополам с тревогой, хорошо хоть, за эфес не хватался. Сам Александр оставался совершенно невозмутим. Он всегда жалел людей, не умеющих даже такой малости, как контролировать свои чувства, и радовался, что не принадлежит к их числу.