Время выбора

Вокруг них полыхали молнии, дождь немилосердно хлестал по лицу. Однако ни Тир, ни Сконди, ни Ле Гуин не чувствовали его — их мысли и стремления сейчас сводились к одному — догнать Кристиана во что бы то ни стало!

— Они поворачивают! — перекрикивая раскаты грома, воскликнул Сконди. Он вскинул вверх свою секиру и едва не свалился с коня, сумев удержаться лишь в последнее мгновение.

Воины Кристиана действительно поворачивали. Тир поднял сжатую в кулак руку — сигнал к боевой готовности. Эрийские копья наклонились вперед.

— В атаку! — разжал кулак Тир, и три десятка воинов во главе с фирийцем, гномом и озерником устремились навстречу врагу.

Кристиан не стал мешкать. Его бойцы, также выставив вперед копья, сорвались в галоп.

Молния ударила как раз между двумя стремительно сближающимися отрядами, на мгновение осветив лица противников. Тир усмехнулся. Прямо на него скакал эр Кристиан собственной персоной, а рядом с ним — его извечный спутник, эр Гран.

«Вот мы и встретились. Лицом к лицу, — внутренне возликовал бывший фирийский тысячник, затем командир одного из узлов Ильтиу, командир полка и, наконец, приемник покойного барона Ильтиу. — Ты ответишь мне за все: за обманутых фирийских селян, за убитого у Оана Кальтора, за преданных тобой орков, за убитого в Лиоморе Мирана, за причиненные его дочери Роланде — той, которую я люблю больше жизни! — страдания... Ответишь за все! Я ничего не забыл. И жил только этой минутой, этим мгновением, когда мы с тобой сойдемся в смертельном бою и решим наконец, кто из нас достоин жить, а кто — умереть».

Тир увидел, как его противник отбрасывает в сторону копье и вынимает из ножен волшебный Меч — тот, который Кристиан украл у оружейника Арсиноя. «И за его смерть ты тоже ответишь!» Голубое сияние осветило сгустившуюся вокруг них тьму.

Мгновения растянулись в секунды, секунды — в минуты. Тир увидел, как на лице его врага появляется зловещая улыбка, увидел, как испуганно ржет конь, однако он не боялся, напротив — он был готов ко всему. Если ему уготована смерть — пусть будет так, во всяком случае, он не зря прожил свою короткую, полную опасности, приключений, горя, отчаяния... и любви жизнь!

...Свет померк. Перед глазами, как и тогда, у стен Лиомора, появилось лицо седовласого воина.

«Будь осторожен. Меч делает своего хозяина почти непобедимым ».

«Я не боюсь его. Я — сильнее, потому что за мной — правда и вера в лучшее, а за ним — лишь смерть и страдания. Он сеет вокруг себя зло и оттого уже заранее проиграл».

«Ты правильно понял силу Меча. Запомни, Тир, пока ты веришь в победу — ты сильнее. Судьба уже утратила над тобой власть, а значит, ты способен на все. Или почти на все».

Лицо старика исчезло. И в тот же миг противники сошлись грудь в грудь.

Тир успел увернуться. Волшебный Меч просвистел над головой, лишь слегка чиркнув по шлему. Конь эрийского нобиля пронесся мимо; это дало Тиру возможность оглянуться, оценить обстановку. Его воины столкнулись с бойцами Кристиана — щиты затрещали, копейные древки переломились

— Тарргно-о-от! — взревел Сконди, занося секиру над очередным противником. Раздался скрежет раздираемой на части кольчуги, и воин Кристиана, схватившись за рассеченную грудь, свалился на истоптанный конскими копытами снег. Однако и сам гном, не удержавшись, рухнул вслед за противником — что ни говори, а гномы являлись худшими наездниками на всей Тверди.

Бой превратился в свалку. Уже никто не стремился зайти на второй круг и, как в первый раз, схлестнуться с противником копье против копья — бойцы сошлись врукопашную. Замелькали мечи, секиры, клевцы, дубины; белый снег окропила темно-красная кровь.

Тир уже готов был ринуться на помощь друзьям, когда краем глаза увидел рвущегося к нему на всех парах Кристиана. Он развернул коня, скинул с плеча уснехтский лук — единственное, кроме воспоминаний, что осталось от Кальтора, — быстро наложил длинную белооперенную стрелу... И когда до столкновения оставались считанные секунды — спустил тетиву. Тир не видел, что и как сделал Кристиан, — голубой Меч сверкнул, и стрела, изменив направление, устремилась ввысь.

«Не успею», — подумал Тир, прежде чем волшебный клинок Кристиана опустился сверху, метя в незащищенную шею. Рефлексы оказались быстрее сознания — полутораручник оказался на пути у голубой стали. Удар был такой силы, что Тира откинуло на снег, словно пушинку.

— Что-то ты невесел, — усмехнулся Кристиан, занося над головой фирийца Меч. — Ну, поиграли и хватит.

По голубому лезвию пробежала волна искр. Тир видел, как смертоносное жало медленно опускается, прямо ему в грудь; видел, но уже ничего не мог поделать. Смерть была близка, очень близка; он зажмурил глаза...

Вместо звука разрываемой кольчуги он услышал тонкий звон ломающейся стали. И открыл глаза.

Кристиан выдернул Меч из груди арийского воина, заслонившего собой своего командира; в руках эриец сжимал лишь бесполезный обломок — Меч Кристиана переломил клинок словно тростинку.

Однако бывший имперский нобиль, а ныне союзник и соратник воеводы Деамеда потерял несколько драгоценных секунд, и этого хватило Тиру, чтобы поднять свой меч, вскочить на ноги и очертя голову броситься вперед. Тир чувствовал, что уже не принадлежит себе, — слепая ярость бросила его вперед, навстречу врагу, который сейчас был сильнее него в несколько раз. Он даже не обратил внимания на злорадную ухмылку противника...

Тяжелый клинок проскользнул под правой рукой; Тир почувствовал — еще мгновение — и он достанет...

Кристиан только этого и ждал. Волшебный Меч описал дугу и, разрубив наплечник, впился в тело, обжигая плоть холодным пламенем...

Тир все-таки успел зацепить Кристиана, он видел, как обильно сочится кровь из раны на боку, оставленной его полутораручником. Однако тут же прошло и осознание того, что бой проигран; глаза обожгла холодная тупая боль; и он словно наяву увидел историю Меча... Созданный, чтобы сеять вокруг себя зло, он очень долго покоился в недрах земли и вот сейчас наконец увидел белый свет, чтобы избыть его раз и навсегда. Меч, выкованный самим Хаосом, закаленный светом и тьмой, он не ведал преград; и в былые времена, когда его создатель был полон могущества и величия подобно богам, он не знал себе равных. Но потом что-то случилось... и его хозяин был повержен. Сила была истрачена, а ненависть, заключенная внутри, затаилась на долгие века, пока ее воплощение — голубой Меч — не был найден...

«Кто же тебя создал и во имя чего?» Горечь поражения на миг уступила природному, рожденному вместе с плотью смертного познанию. Тир даже на мгновение забыл об ожигающей все нутро боли.

Он ждал, что Кристиан наконец-то закончит начатое и оборвет висящую на волоске жизнь. Однако случилось совсем другое — как и прежде, рядом оказались друзья. Кристиана отбросило на несколько метров, из разрезанного почти до кости бедра струилась бордовая кровь. А напротив него стоял Ле Гуин — правая рука повисла плетью, нос был вывернут влево, однако озерник улыбался.

— Мы победили их, — Ле Гуин махнул рукой на двух окруженных фирийцев — все, что осталось от отряда Кристиана. Сам же их предводитель, тихо поскуливая, лежал на спине, одной рукой прижимая к груди рассеченную ногу, а другой — пытаясь нашарить волшебный Меч, который после падения оказался в нескольких метрах от него.

— Помоги мне... подняться, — прохрипел Тир. Ле Гуин подал ему руку. Тир осторожно поднялся, стараясь не обращать внимания на пронизывающую все тело боль — чары волшебного Меча продолжали действовать. И как их остановить — Тир не знал.