Время жестоких чудес
Шрифт:
– Волич Норик Саат, риван Галиков, желает снять с себя чин, о чем и заявляет открыто. Новый риван будет выбран вече в день весеннего Равноденствия.
– Быть по сему…
– Летом вой Дерек Бронек встретил в лесу беглецов из радоничей. Они попросили убежища.
Пятеро выступили вперед, босые и облаченные лишь в рогожные лохмотья.
– Разрешим ли сие, воличи?
Люди рассматривали их придирчиво, словно лошадей на торгу.
– Они были в пути с человеком нашего племени. Они разделили с ним хлеб, ночлег, вместе подвергались смертельной опасности.
– Тогда и говорить нечего. – Учитель старик Хархан растолкал толпу. – Они отныне наши.
– Быть по сему.
– Быть по сему.
– Быть по сему…
Заранее предупрежденные, бывшие радоничи скинули одежду, бросили в огонь. Макшем пошел первым, перепрыгнул через пламя и с головой ухнул в ручей. За ним последовали остальные. Выбравшись из ручья, они прошли по камням.
– Их имена навеки вплетутся в кошно рода. Пока у племени будет хлеб, они не испытают голода. Пока в племени есть наточенные мечи, они не будут бояться. Пока племя
– Нет у новых людей родных меж воличей – мы назовем им родных, – сказал Питер, и тут же навстречу Кати выступила его жена.
– Катарину Лидан беру в младшие сестры, – и накинула ученице на плечи свой плащ.
– Беру в названные сыновья Владима Вашевича и говорю слово за него перед кузнецами… – это Руста, огромный и волосатый как медведь мастер-кузнец.
– Беру в младшие братья Макшема Сали. – Это сказал сам риван, скидывая куртку со своего плеча.
– Беру Джонатама Линка в младшие братья, – сказал Бэзил, охотник и кожемяка.
– Беру в младшие братья Александра Доража. – Дерек снял плащ войя, черный с кровавым подбоем, Алек закутался в него. – И прошу у старших соизволения ввести его в общину войев.
Гробовая тишина воцарилась на площади после слов Дерека.
– Довольно ли знаний и сил у твоего названого брата, чтобы войти в общину? – спросил наконец кто-то из старших войев.
– Я считаю, он готов. Он считает, что готов.
– Учился ли он должное время?
– Поведай людям твою историю, Алек.
На негнущихся ногах Алек вышел в круг. На него смотрели сотни глаз. Робея, он заговорил тихо, потом голос его окреп, обрел силу.
Он говорил о радоничах. О племени, которое жило себе, сеяло пшеницу и рас, охотилось, растило детей.
А потом в исконные радонские земли пришла империя.
Войны не было. Лишь несколько малых стычек, в которых ополчение радоничей разгромили наголову…
Тогда империя поставила над племенем своих людей, велела платить себе дань и кланяться чужому богу, недоброму, непонятному Космосу, которому было мало дела до нужд людей.
Но иногда бывало так, что люди империи приходили в дома радоничей и кланялись хозяевам и их древним богам. Люди империи уходили с детьми, мальчиками и девочками.
Именовалось это странно и непонятно – Школа.
Там учили детей. Детей племен, в свое время подчиненных империей и племен всегда входивших в нее. Между ними не делали разницы.
Детей учили письму и счету.
Учили фейту и мечному строевому бою.
Учили явным и тайным путям духа.
Еще учили слагать стихи, петь и играть на музыкальных инструментах.
И больше они не были детьми племени. Они были детьми империи.
Учеников испытывали постоянно. Если они были слабы – плохо. Если сильны – хорошо. Если очень сильны – очень плохо.
Таких детей отлучали от Школы и от родных. Ломали волю и искажали рисунок человека темной мощью злых мыслей. Их селили отдельно и называли Избавленные. Избавленные от своей силы, от жизни и любви, от всего, что делает человека человеком…
Среди радоничей для таких отлученных было иное имя. Проклятые.
– Так половину пути ученика он прошел на стороне наших врагов. Потом священники Империи сочли, что Александра необходимо убить. Разве это не характеризует его с лучшей стороны?
– Вой говорил, что лучшую оценку может дать лишь враг, – улыбнулся в бороду Майнус.
Сборище одобрительно зашумело. Старшие войи переглядывались, один из них встал:
– «Если предки сего желающего стать войем слили свою кровь с кровью Фременов три поколения назад и раньше, тогда возможно разрешить ему Испытания» – Покон, пятнадцатый стих Слова о Сословиях.
– «Сии Правила могут быть умалены, изменены и вовсе отменены» – второй стих Покона, – с вызовом ответил Дерек.
– Это любимый стих молодых, и потому писан пятый стих Покона – «Пусть принимают решения зрелые и мудрые, у чьих детей есть дети», – ответствовал старший, у которого была дюжина внуков и внучек, старшие из которых уже сами завели семьи и детей.
Дерек поклонился:
– Зрелых и мудрых, у чьих детей есть дети, я, Дерек из воличей, прошу позволить умаление пятнадцатого стиха о Сословиях в пользу Александра, волича в первом поколении.
Он без запинки отбарабанил эту длиннющую фразу и перевел дух.
– Ты так уверен в своем младшем брате? – спросил один из старших.
– Я уверен в нем как в самом себе.
На второе утро после праздника людей разбудило разноголосое волчье завывание с игровой поляны. Вторя ему, отозвались собаки всей Мечты, со дней пришествия сюда воличей мешавшие кровь с дикими лесными собратьями. Люди бросали работу или безделье и спешили на Поляну.
В черных одеждах с багровыми вышивками стояли там войи.
Стояли неподвижно, в одинаковых позах ожидания боя, шейные платки повязаны ровно, на лицах тщательно сохраняемое непроницаемое выражение.
Люди высыпали на площадь, приветствуя своих защитников. Лишь осенью можно увидеть вместе всех войев округи.
Только осенью… или в случае войны. Большинство войев ведут самый обычный образ жизни, изредка гуляя по лесам или устраивая военные игрища.Войи у воличей в мирное время были прознатчиками, землечертниками, они постоянно несли дозоры на внешних границах владений племени, путешествовали ради познания и воинского совершенствования.
Вой… Это значит – ты обязан вечно носить меч. Значит, не будет тебе спокойной жизни.
Значит – самое страшное – на твоих руках может быть кровь человека.
Алек сидел один на холодных камнях у ручья, ожидая, когда его позовут. Где-то там, на игровой поляне, пятеро войев уселись в кружок. Судьи. Алек не знал их, средь решающих судьбу знакомцев быть не должно.
Ветер колыхнул ветви плакучей ивы, принес мысль Майнуса:
Алек
Юноша поднял голову.
Наставник
Совет дал согласие, ты можешь пройти испытание
Сколько их было, детей, ученых-мученых, тех, что пропадали летними днями на игровой поляне и уходили оттуда ночью в кровавых соплях, в синяках и в твердой уверенности, что больше никогда не вернутся к войям – но все равно возвращавшихся изо дня в день?
Да почитай, все младшее поколение воличей.
А сколькие просили испытать их осенью?
Один из десяти.
А скольким из них было разрешено пройти осенние испытания?
Одному из пяти просителей.
А сколько из допущенных проходили эти жестокие испытания?
Редко больше половины.
В тот год в Мечте испытывали семерых. Вот какие они были тогда – молоды, полны сил и желания применить эти силы. Слушайте же имена тех, с кем Александру Доражу довелось начинать свой путь.
Весельчак Дамир был признанным мастером меча и дэжкейди. Дим умел разрядить конфликт веселым словом, славился неистощимым оптимизмом и умением подшучивать над всеми – всего охотнее над самим собой.
Чернявая маленькая Алия, чертовка с невинным выражением лица. Слабая девушка обладала невероятной выносливостью, на полосе препятствий могла загонять любого. Ее изящные белые руки были мечены шрамиками и химическими ожогами – девушка была еще и подмастерьем в кузнечном цехе. Алии не было равных в умении обращать силу противника против его самого, а еще она могла спрятаться буквально на ровном месте.
Резкий и задиристый Джурай. Сильный боец, он был бы одним из лучших, если бы не увлекался так боем, забывая о защите. Старшие войи спорили, стоит ли допускать к испытаниям такого несдержанного юношу, и в конце концов порешили, что Дэвани либо научится вести себя, либо попросту вылетит на первом-втором туре.
Темноволосый и темнолицый Савед казался старше своих лет. Плотный и широкоплечий, с простым невыразительным лицом. Грузный и неповоротливый с виду, на игровой поляне он не казался серьезным противником. Немногие ровесники, вставая напротив него в круг, могли продержаться столько, чтобы полностью осознать, насколько они ошиблись в оценке – Молчун на редкость быстро думал мечом.
Луиса. Стройная красивая златовласка мало походила на войю. Она с удовольствием возилась с младшими, охотно делилась тем, что умела сама, будучи подмастерьем цеха лекарей, часто оказывала помощь пострадавшим на игровой поляне. Луиса отлично работала в команде, но придумывать и атаковать – это было не по ней.
Колин, крепкий рыжеволосый парень, отменный мечник, мог творить чудеса с луком и громобоем. Колин носил маску серьезности и меланхоличности, с ним надо было всегда держать ухо востро – парень был горазд на выдумки, каверзы и проказы. К чести юноши, он, умея всех завести своими идеями, в случае провала брал на себя все бремя ответственности. За что сверстники его любили и уважали.
Черноволосый Гераж. Одно только слово – могуч. Полноправные войи считали его достойным соперником в круге, а в мыследеянии лишь Алек мог потягаться с ним на равных. Меч в его руке казался продолжением тела. Гераж был немного гордецом и никому не давал забыть о своих достоинствах, но в общем был неплохим парнем, все сходились на том, что он будет хорошим командиром.
Лишь семеро. Все из неполных семей. Все дневавшие и ночевавшие на игровой поляне. Все старше Алека, который стал восьмым.
Я бы соврал, сказав, что в друге моем Александре и во младости были видны задатки грядущего величия. Тогда Алек был обычным мальчишкой, только что не по годам серьезным и молчаливым. Надежный товарищ, смелый, немного хвастун и при этом застенчивый, безнадежно робкий с девушками.
Алек был жаден к учебе, учился с какой-то маниакальной страстью. Эта страсть и то, что он стал учителем раньше, чем учеником, рассказывая мыследеям воличей об имперских методах управления погодой, дали ему известность, к которой он вовсе не стремился. Он умел работать в команде, умел подчиняться и руководить, но всегда держался особняком – вернее остальные ставили его особняком. Не будучи лидером по натуре, он редко проявлял желание предводительствовать, но все вокруг его уважали и считали достойным командовать.