Всадник на чужой земле

Гонял он моих новобранцев жутко, с жесткой практичностью избавляясь от слабых. Постоянные марш-броски с полной выкладкой. Все вместе, включая вооружение, обмундирование, запас питания на три дня, достигало семи дхаран, а это приблизительно тридцать пять килограммов. И не просто бегали, а еще и занимались перестроениями. Много времени уделялось тактике боя в разомкнутом строю, укреплению передовой линии, боевым порядкам, удобным для отражения атак из засады и иных неожиданных нападений. Причем выяснилось, что необходимо петь хором. Да-да, специальные молитвы, на самом деле необходимые для выработки единого ритма. Забавно сегодня вспомнить себя, уверенного в способности принести нечто новое в армейские занятия. Подозреваю, будучи даже настоящим офицером с боевым опытом, ничем бы я не удивил. Скорее, пришлось бы переучиваться — все-таки оружие иное, и практические занятия отличаются.

— Вот это, — демонстрируя поднятый клинок для общего сведения, провозгласил Мортен, — пехотный меч. Не сабля и даже не кавалерийский палаш. Им не нужно с седла доставать до стоящего внизу, и поэтому он не слишком длинный, чтобы в строю не мешать соседям. В отличие от клинков всадников, им можно и рубить и колоть. Ну мы не станем резать друг друга, потому мечи пока тупые. Цыпа, — сказал, протягивая клинок, — покажи, чему научился.

С деревянными болванками постоянно отрабатывали удары мечом и копьем, доводя несколько связок до автоматизма, а боевое искусство до совершенства. Чтобы солдаты не уставали от монотонных упражнений, он придумывал постоянно новые упражнения.

— Начали!

Цыпа взвесил в руке меч и внезапно ударил. Мортен парировал, потом отбил второй выпад. Последовал град беспорядочных ударов, и новобранец скорчился от тычка в живот.

— Ты дерешься как кабацкий забияка или бандит из переулка, — сказал спокойно командир. — Разве я этому учил? Вспоминаем дружно связку. Отдышался? Ну тогда продолжим.

Цыпа явно усвоил урок и уже не зарывался, действуя строго заученным способом. Раз за разом его клинок натыкался на меч Мортена. Постепенно он вошел в азарт и все ускорял и ускорял темп, а потом резко взмахнул совсем не в привычной последовательности, надеясь поймать тренера. Я совершенно не удивился, когда он получил под ребра, вторично вскрикнув от боли. Не носи все постоянно броню — поимел бы серьезные неприятности.

Отсев был достаточно заметным. В каждом взводе отчислили два-три человека. Одни получили травмы, вторые уяснили, что такая жизнь их не устраивает, третьи физически не были способны выдержать нагрузки.

— Продолжайте, — разрешил я, уходя дальше.

Мортен абсолютно не нуждался в указаниях, но на людях никогда не перечил. Наедине вполне способен приняться воспитывать. Я не обижался. Он старался не из вредности, а на общую пользу. Ко всему единственный, кроме Ланга, профессионал, не отбывающий номер согласно штатному расписанию, а всерьез заинтересованный сделать из новобранцев нормальных бойцов. А господин командир Рахоли Ланг не особо волновался по поводу текущих событий. С одной стороны, хорошо и удобно, могу творить что в голову взбредет. С другой — любая инициатива наказуема, и спрос с меня.

— Веселей, — орал очередной командир.

Со званиями у меня затык. Вводить ничего не говорящих местным центурионов или сержантов с поручиками глупо. Поэтому все подряд числятся десятниками, полусотниками или сотниками, несмотря на подчиненные группы. Странно в принципе называть десятником командующего взводом из двадцати пяти человек или сотником — руководящего тремя сотнями. Пришлось взять за основу собственную выдумку и обозвать младших офицеров: десятник, старший, главный, штаб-десятник, а также вводить нашивки для избежания путаницы. Тем более что казначею, квартирмейстеру, барабанщикам, знаменосцам и вообще не строевому, но нужному люду тоже надо было иметь возможность командовать простыми бойцами на законных основаниях. Проще повесить ему десятника с дополнительным содержанием, чем каждый раз разбирать, кто кому обязан подчиняться. Кроме того, важный стимул. Со временем любой может дорасти до очередного звания, и это дает еще и добавку к жалованью.

— В ногу! В ногу идите, недоношенные! Бе-э-эго-о-о-ом!

Явно без участия мозгов очередной взвод с топотом переходит с шага на бег и проносится мимо, гремя железом. Эти будут отрабатывать упражнения в строю со щитами. Римский образец в виде распиленного вдоль цилиндра оказался единственным, что удивило Мортена. Ничего похожего ему прежде видеть не доводилось. После осмотра и обдумывания идею, как ни удивительно, одобрил. Даже объяснил причину. Такая форма позволяет делать строй более плотным в случае необходимости. Щит частично защищал бойца со спины, если зазевается его сосед. При постановке на землю он стоял вообще без всякой поддержки, что удобно в случае передышки, если ты решишь быстренько размять затекшую руку. К тому же, в отличие от круглых, эти щиты удобны для защитных построений. Накладывая внахлест один на другой, получали нечто вроде сегментной брони, а сильный изгиб фиксировал щиты от поперечной качки при передвижении, это давало непрерывную плоскость без разрывов. Профессионал и есть. Глянул и объяснил преимущества. Как и отрицательные стороны. Вес. Ну это я и так понимал.

— На счет «три», — орал очередной старший десятник, — левую руку вниз, и поднимаем копье, кладя его всем весом на плечо. — Три!

Ожидаемо раздается ругань на несколько голосов. Жердину в семь локтей не так просто держать ровно, как кажется со стороны. И смешного тут мало, когда тебя такой дрын с размаху приложит.

— Ну вот как вы собираетесь обставить другие подразделения с таким отношением? — горестно вскричал командир, покосившись на меня.

Очень вероятно, напомнил бы без моего присутствия о степени дебильности подчиненных и обещании. Каждый месяц проводим отработку действий в группах: шеренга против шеренги. Так они учились взаимодействовать в бою, чувствовать локоть товарища. А по результатам и выводы. Поскольку денег они не получают и отнимать пайку было бы глупо, штрафы падают другим способом. По итогам соревнований худшие получают наиболее «грязные» наряды, а лучшим дополнительная кружка вина весь месяц. Не так много, но великолепно подстегивает. Кстати, обычно для фиксации ошибок я использовал Джокума. И на будущее пригодится, и за занятиями следит внимательно. Надо же разбираться, кто оплошал, а не верить на слово.

— Копье ваш главный шанс уцелеть и победить, — сказал десятник проникновенно, — страшно, когда на тебя конница прет. Орут, мечами машут, вот сейчас вломятся в строй и посекут. И тут важно щит к щиту, плечо к плечу, пика к пике! Побежишь — порубят и тебя и товарищей. А сожмешь зубы, упрешься — и коней встретите остриями. Они не дурные на частокол железа ломиться. Вбейте в ваши головы тупые навечно. Живыми останетесь, если строя не разорвете. А для этого нужны тренировки. Чтобы каждый, не задумываясь, умел правильно владеть врученным начальством оружием. Тогда живыми останетесь в самой лютой сече. Ну, поняли?

Недружный гул подтвердил.

— Ничего вы не поняли, — зло заявил десятник. — Пока сам не увидишь, как на тебя прет лава кавалерийская и товарищ ни справа, ни слева тебя не бросит и не побежит, воином считаться не будете. И я вас научу бояться командиров больше, чем врагов! Для особо тупых, — показал палку.

Воспитательный процесс без побоев не обходился. Рукоприкладство начальников не только в порядке вещей, но всеми принимается как должное. Никто и не подумал спрашивать, палки у десятников появились моментально, будто по волшебству. И глупо было бы запрещать. Новобранцев положено воспитывать битьем, если слова не доходят. Вот между равными по рангу драки строго запрещены. Последствия — в зависимости от результатов расследования: плеть, изгнание из подразделения, виселица. Последнее в случае убийства или тяжелого ранения. На первых порах пришлось действовать предельно жестко, пока не усвоили, глядя на тела в петле.

— Они не будут готовы к концу месяца, — уверенно заявил Джокум, пристраиваясь привычно сбоку.

Рядом сразу появился биллиг, до сих пор валяющийся чуть в отдалении и старательно вылизывающийся. Наверное, плохо с ним знакомым могло бы показаться, что он не интересуется окружающими. Как бы не так. Однажды, забывшись, я наорал на сунувшегося куда не надо мальчишку и поймал пристальный взгляд зверя. Он не атаковал, но был вполне готов. И у меня впечатление, что понял причину, если не слова. Потому и не стал защищать. Но могло случиться иначе. После этого уже не забываю о его постоянном присутствии.

Есть у меня серьезное подозрение, что первоначальная идея пожить в коллективе из-за биллига и провалилась. Причина не в нежелании Сили пустить его в казарму. Просто слишком опасно. Много незнакомых людей, и все с оружием. Биллиг может повести себя неадекватно, приняв за нападение нечто совсем иное. Не зря перед любой тренировкой Джокум приказывает ему сидеть и не вмешиваться. Зверю это очень не нравится.

— Если нужны воины, а не мясо для убоя, то да, — согласился я машинально. — Хотя бы еще один месяц прежде перехода на нужный уровень. А что? — спохватился.