Всадник
Шрифт:
5. Эгнан: военный совет
Мы вновь перед Троном – только на сей раз восседает на нем не простой воин Иттерб, как добрую тысячу лет назад, а хитроумный волшебник Раки II, и военный совет носит срочный характер, а не периодический. Военные советники и разведчики Страны знали свое дело: их институт объединял чрезвычайно занятых и прекрасно информированных старых бойцов, одной из первейших функций которых было поддержание на всем материке спокойной уверенности в том, что эгнанты непобедимы. Разочарованный народ мог при желании взять хоть Камарг (случай с Уго[69 - О нем рассказано ниже.] считался досадным недоразумением), и ни одна стена их не остановила бы, просто… эфесты не стремились к
Тем более нездоровым и пугающим было царившее здесь теперь возбуждение. Ведь не хитрые люди и не методические гипты накладывали на геополитическую картину Белой земли окончательные мазки, а именно могучие эфесты, и потому-то, когда военный совет узнал о чудовищной судьбе Камарга, царь озадачился. А новости пришли быстро – агенты Эгнана работали по всему материку, и хотя шестеро из них погибли в Камарге, еще трое то ли уснули, то ли были убиты в Маритиме, а двое пропали без вести на дорогах, один (тот самый улыбчивый эфест из трактира доброго Эзры) все-таки ухитрился донести информацию о катастрофах. Всего-то в постоялом дворе у развилки дорог на Камарг и Ламарру он и сидел, всего-то и задал пару вопросов остановившемуся выпить воды маритимскому торговцу сукном, когда тот посоветовал путникам пробираться от греха по домам, да побыстрее.
Усекновение Камарга и его колоний отозвалось в сердцах эфестов куда сильнее, чем они ожидали. Это и неудивительно, ведь если с детства враждуешь с кем-нибудь, враг становится частью тебя, и тяжело бывает свыкнуться с новостью о том, что он попал под трамвай. Пожалуй, эфесты рано или поздно смирились бы с этой потерей, так как были уверены: исчезнуть может все, кроме Эгнана, недаром они жили дольше, чем любые расы людей (к гиптам эфесты относились с уважительным недоверием, но вполне живыми их не считали).
Но потом погибла Ламарра. И хотя весть об этом могла бы донестись до берегов Мирны еще не скоро, эгнанты, проснувшись на следующее утро после превращения Алмазной Лестницы в элемент схваченного льдом горного ландшафта, покинули длинные дома и вышли на берег Мирны в полном молчании. Еще не понимая, что произошло, они уже знали: лед Ламарры стучал в их сердца, и с учетом того, что сердец у них было два, стояли на берегу они долго, едва не превратясь в ледяные столбы. Спустя два дня на своих неостановимых конях до них добрались немногие уцелевшие Дети и подтвердили: Ламарра, самый старый город материка, уничтожена, все люди и все лошади погибли, а вместо всего, что было, воцарилась Faccia (так риане испокон века называли злое «лицо» льда, глядевшее на них через пространство холодной воды).
– Кто он? – спрашивал Раки` II советников, переводя взгляд с одного благородного лица на другое. Не только тиара, прикрывавшая Иссушающее око[70 - Использовав некоторые волшебные ухищрения, изученные им во время пленения в Камарге, Руни, отец теперешнего царя, наделил сына третьим оком – силой далеко видеть, предвосхищать угрозы и узнавать сокрытое.], выдавала в нем царя: лицо Раки было так невыносимо прекрасно, будто царя произвела на свет не эфестянка, а ламаррский скульптор.
– Он гексенмейстер, о Раки, – отвечал первый военный советник.
– На материке всегда были заклинатели и мастера волшбы, Эктор, – резонно возражал Раки. – Ни один из них не выходил за рамки созидания, ни один не превращал созидание в разрушение, – он чуть повысил голос, – ни один из них, говорю я, Эктор, не смог бы таскать за собой на веревке самое страшное божество камаргитов, как сдувшийся пузырь, и превратить столицу дворцов – Алмазную Лестницу – в гигантский каток!
– Это так, – стушевался Эктор.
– Так скажите мне о нем что-то важное, что помогло бы нам выполнить функцию эфестов и решить, что делать.
–
Сопоставляя наблюдения, о царь, можно понять, что мы имеем дело с «настоящим принцем Руни», – пришел на помощь другой эфест, Гжп, старший военный советник, у которого не хватало на руке трех пальцев – Гжп отсек их в знак верности тому самому Руни.– Ах, «настоящий Руни»… – проговорил Раки, которому теперь стало понятно многое. – Тот, что начал карьеру в Уре с унижения Тирда – тот, что около полутысячи лет назад оскорбил моего деда и моего отца. Это было давно, Гжп, и столько живут лишь гипты. Я не так много знаю о «настоящем принце», но мне понятно теперь, что он человек. Возможно, какая-нибудь ворожба Камарга помогает ему?
– Ему не пятьсот лет, высокий отец, – вступила в разговор начальница глубокого поиска синекожая и синеокая Дочь по имени Аи`ма (Дети, как и встарь, называли царя отцом). – Ему около тридцати, сорока человеческих лет, как и тогда. Он не изменился ни на волос.
Раки молчал, закрыв глаза.
– Если он атаковал Корону один раз… он захочет уничтожить ее до конца, высокий отец, – дополнил Сын по имени Сард (он стоял, переливаясь голубым, рядом с Аимой). Сард был начальником широкого поиска[71 - Эти понятия имели как буквальные, так и описательные значения. Аима не только знала о том, что происходит под землей, но и анализировала информацию, а Сард не только собирал ее, но и руководил сетью разведчиков по всему материку.], и именно он наблюдал в камаргском трактире столкновение Апеллеса с доктором Делламорте. – Его план неясен нам пока, но он действует эффективно и, судя по всему, один. Ламарра связана с Тирдом торговыми путями. Аима уверена, и я согласен с нею, что он пойдет на Тирд.
– Хорошо, мой сын, – сказал Раки II, – но в следующий раз пускай Аима сама говорит, что думает.
Сард поклонился в смущении.
– Что скажешь ты, Гжп? – Царь открыл глаза и посмотрел на эфеста. – Что бы сказали твои друзья-гипты о «Настоящем принце»? Ты хорошо знаешь их.
Гжп вздохнул.
– Здесь есть что-то древнее и… не вполне понятное, о повелитель, – сказал он неуверенно, и советники повернули к нему головы, прислушиваясь. – Судя по всему, гиптов и уничтожителя объединяют какие-то древние узы, очень древние – не исключено, что и сам он не знает об их существовании. Но мы знаем, что давным-давно гипты сумели проследовать за ним в его мир, и он вернул им Абху. С тех пор то ли гипты тайно пропускают его через свои ходы, то ли он попадает в них беспрепятственно… мы не знаем. Известно лишь, что он умеет ориентироваться в Дагари.
Раки молчал. В разговор вновь вступил Эктор:
– Никто в Короне никогда не понимал, кто это, как он входит и чего хочет, о царь. Боялись дальнейших разрушений. Но после его гибели в Камарге и возвращения мы знаем, кто он.
Присутствовавшие переглянулись. Гжп тяжело кивнул. Сард дополнил:
– Теперь понятно, что именно разрушение было с самого начала его главной целью. Корона готовится к пришествию гексенмейстера Делламорте. Дагари запирается, отец, и гипты затухают сотнями, предпочитая вернуться в камень.
– Хорошо, говори теперь ты, моя дочь, – приказал Раки II Аиме. – Каковы твои мысли? Почему, по-твоему, он делает то, что делает?
Аима поклонилась.
– Из Ламарры он пойдет на Тирд, высокий отец, – сказала она. Сард и Гжп кивнули. Помявшись, Аима добавила: – Его задача – посеять хаос. Он не обязательно уничтожает до конца те места, которые проходит: живые остались и в Камарге, и в Маритиме, и даже в Ламарре некоторым удалось спастись. Может быть и такое, что он не может или не хочет уничтожить всё. Его, кажется, не заботит это: главное для него – прервать биение жизни на материке в целом.