Всадники Темного

Сауле всего раз попыталась заглянуть в середину таких зарослей, надеясь обнаружить там воду, но эти колючки быстро вернули ее обратно на дорогу, изодрав руки до крови.

Наконец, к середине следующего дня перелесок сменился откровенным лесом, только светлым и приятным и на удивление наполненным гулом человеческих голосов.

Это оказался не город и не деревня, на которые Сауле надеялась. На полянке, у неширокой лесной речушки, раскинулся табор кочевников. Весело перекрикивались женщины, одетые в яркие наряды с широкими юбками, едва открывающими щиколотки. Носилась чумазая ребятня, в отличие от старших наряженная только в простые рубахи из некрашеного сукна, а у костра, защищенного поставленными полукругом фургонами, сидели смуглые мужчины, покуривая трубки и втягивая аромат готовящейся пищи.

В желудке Сауле заурчало. Еда, взятая с собой, подходила к концу, она выделила себе на обед лишь небольшой кусок вяленого мяса и черствую четвертину лепешки, более существенные продукты остались на лошади, а аромат, идущий от костра, был до одури аппетитным.

— Тан! Тан! — заорали вдруг дети и бросились ей навстречу, разглядывая и галдя на десяток голосов. Любопытные мордашки окружили Сауле, не позволяя идти быстрее, а после и вовсе заставили остановиться.

Табор резко замолчал, женщины побросали занятия, выходя ближе к путнице, мужчины поднялись от костра, бросая на гостью подозрительные взгляды.

— Здравствуйте, меня зовут Сауле, и я немножко заблудилась, — робко остановилась бывшая наложница под прицелом сто одного глаза — один из стариков имел всего один, зато самый недоверчивый.

— Здравствуй, тан, проходи к костру, отдохни и расскажи, куда путь держишь, — широко улыбаясь, пригласила ее к огню высокая, пышная женщина, и табор, как по команде отмер, вернувшись к своему обычному занятию. Мужчины присели, а женщины возобновили работу, только пригласившая Сауле осталась стоять рядом. Ласково взяла за руку и повела вглубь лагеря, мимо затянутых тентом кибиток к еще одному костру, гораздо меньше того, что горел у «входа». У него сидела только одна женщина, старая сморщенная, но с яркими живыми глазами.

Анвар стоял и, склонив голову набок, скорбно смотрел на мирно пасущуюся лошадь Сауле. Мысли его, мрачные и тоскливые, вертелись вокруг единственного вопроса — скотина потеряла наездницу или наездница скотину. По сути, ответ не имел значения, но думать о чем-то еще в такой момент Всадник был неспособен.

Протяжно выдохнув веское:

— Твою мать! — Анвар резким шагом направился к лошади. — «Где расстались две эти „женщины“? Почему проклятый светом поисковый артефакт вывел именно к этой?»

Так много вопросов и ни одного ответа.

К счастью для себя лошадка оказалась то ли слишком умной, то ли флегматичной, и убегать от раздосадованного Всадника и не подумала.

Находку Несущий смерть привязал к своему коню, и, еще немного поблуждав по окружающему лесу, выбрал куда ехать по-простому, ткнув пальцем в ближайшее светлое поселение на карте и взяв направление на него.

Нарваться на засаду, проезжая сквозь лес, Анвар не боялся по одной причине, он четко знал — эльфы здесь есть. Чуть ли не за каждым кустом, на ветвях каждого дерева сидело по остроухому ублюдку и наблюдали, следили, чтобы никто из темных не вздумал осквернить их светлые территории своей грязной ногой.

Певучая речь, доступно объяснившая Анвару кто он и рассказавшая его родословную, когда так метко выпущенная стрела отскочила от Всадника, не причинив тому вреда, стала подтверждением.

Досадливо выдохнув, Анвар едва удержался от желания пощупать лоб, в который целился эльф. Развлекаться и дразнить остроухих, маяча перед ними во весь рост, Анвар не желал, в отличие от светлых он прекрасно знал предел защитного амулета, и достигать его не спешил, но выбора как такового ему не дали. Нужно было поскорее вывести эльфов из укрытий и разобраться с ними.

— Выходи остроухий, что ты как трус из-за дерева стреляешь? — язвительно обратился Анвар к тому дереву, что так неласково его встретило.

— Ради каждой шавки дергаться? — тот же певучий голос, только теперь на понятном наречии, окатил Всадника презрением.

— Поверь, эта шавка тебе понравится. Когда размотает твои кишки и украсит ими твое нынешнее логово, — стараясь говорить все так же язвительно, но внутренне теряя терпение, крикнул Анвар.

— Ты слишком высокого мнения о себе, пес, — этот голос, хоть и был таким же мелодичным, раздавался с верхушки дуба, стоящего по левую руку от Всадника.

Анвар раздосадовано поморщился, ашарога он отпустил домой в последнем селении, взяв вместо него обычного коня, но неужели эти светлоухие отличают высших иерархов только по ашарогам. Правда, действительно, что в нем запоминать, человек как человек, это Ашту после встречи уже никогда не забудешь. Самолюбие требовало отплаты.

Анвар медленно вытянул клинок. Кнут пришлось оставить притороченным к седлу ашарога, слишком заметен, но ромфею он свою забрал, не доверяя незнакомому оружию.

Из-за еще одного достаточно пушистого куста раздалось презрительное фырканье, помогая Анвару определиться — этот стал первым.

Когда, до того стоявший человечек, смазанным движением оказался у куста, проткнув прятавшегося за ним эльфа так, что остальные даже не успели выдохнуть. До светлых начало доходить — что-то с ним не так.

Прозвучало несколько певучих команд, и еще одна стрела тренькнула о защитное поле, заставляя Анвара красочно выругаться, так никакого заряда не напасешься.

Выйти светлым все же пришлось. Еще четверо, одеты все как один в зеленые туники и такие же зеленые обтягивающие штаны, заправленные в высокие коричневые сапоги на шнуровке, из плотной ткани, делать которую умели лишь эльфы. Луки в руках троих тут же сменились на парные короткие, в локоть длинной, клинки. Четвертый остался верен себе, накладывая на тетиву очередную стрелу.

— Неудобно на таком расстоянии из лука-то стрелять, — попытался «научить» Анвар эльфа, указав мечом на проблему.

— Поверь мне, удобно, сейчас сам убедишься, — ядовито ухмыляясь, заявил эльф и спустил тетиву.

Анвар, дернувшись, отбил стрелу, разрубив ее на две части. И вместе с эльфами, весьма удивленный такой своей ловкостью, уставился на упавшие куски.

— А я хорош! — самодовольно заявил он опешившим светлым.

И, не дожидаясь пока противники отомрут, бросился к ближайшему, едва увернувшись от такого же нетерпеливого остроухого, попытавшегося решить проблему быстро. Сбившись, до цели он так и не добрался, отвлекся на напавшего и пропустил легкое касание клинком по лопатке.

— Урод, — зло зашипел Всадник, пятясь, не позволяя больше эльфам зайти со спины и, едва успел дернуться, пропуская очередную стрелу.

— Что же ты, темный, боишься? — довольно улыбнулся один из эльфов, наиболее наглый, по мнению Анвара.

— Ты будешь следующим, — указал он кончиком меча на говорившего.

Эльф еще успел хохотнуть, собираясь что-то язвительно бросить, но Анвар больше шутить не желал, и так слишком много сил на них потратил. Неуловимым движением подавшись вперед и в сторону, легко уклонившись от удара эльфийского клинка, он снес голову выбранной мишени и тут же занялся вторым, стоявшим справа. Однако сделав несколько выпадов, резко крутанулся, переключился на пытавшегося зайти со спины, вспоров тому живот.