Все целовались с Мишей

– Вкусно пахнешь.

Кира тихо пискнула, когда его руки скользнули по ее спине вниз, и еще раз пискнула, когда он выпустил ее из объятий.

– Посиди минутку, – сказал Миша, вышел из машины и открыл Кире дверь. Он подал ей руку. – Пойдем.

Кира неуверенно вложила ладонь в его. Миша крепко сжал ее руку, потянул на себя, и вот она уже стоит в его объятиях – снова. Хлопнула дверь машины.

– Эм, – смущенно промычала Кира. – А ты мне всегда так ручку подавать будешь?

– Будешь часто со мной кататься – буду.

Он держал ее крепко. Кира отступила назад, и Миша послушно отпустил ее; он повел ее за собой, будто не обнимал только что. Кира засеменила за ним; ей казалось, щеки все еще пылают, а шея горит от его жаркого дыхания.

Миша притормозил, поравнялся с Кирой и окинул ее беглым взглядом.

– Как я выгляжу? – сразу же спросила Кира, желая узнать, не красные ли у нее щеки. Миша улыбнулся; он провел пальцами по ее волосам, убирая волосок, прилипший к блеску на губах. Кира облизнула губы.

– Отлично, – сказал он. – Часто ходишь на свидания?

Кира зарделась; она опустила голову, желая спрятать румянец, и Миша откинул ее волосы на плечо, чтобы видеть ее лицо. Она еще не научилась отвечать на такое, а задавать такие вопросы не умела и подавно. Она отвернулась и скуксилась, как дитя.

– Когда зовут – тогда и хожу.

Миша хохотнул.

– И когда было последнее?

Кира нахмурилась.

– Никогда, – буркнула она. Миша изогнул бровь; он-то думал, девочки из Петербурга рано начинают ходить на свидания, и ходят на них очень часто. – Меня мама не отпускает.

И тут для него стало все ясно.

– Ну, знаешь, да, – сказал он. – Была бы у меня шестнадцатилетняя дочь, я бы ее тоже на свидания не отпускал.

Кира покосилась на него. Кожа ее была белой как фарфор; ей только казалось, что она краснеет, но щеки горели.

– Отцу моему ни слова, – пригрозила она; вышло скорее игриво.

– Я подумаю, – хмыкнул Миша. – Итак, – у него резко сменилось настроение, и он теперь весь целиком обернулся к Кире, – Лиза уже успела показать тебе город?

Кира снова фыркнула; они называют эту деревню “городом”.

– Не очень.

– Тогда выпьем кофе, съедим по сэндвичу и погуляем?

Кира пожала плечами.

– Пойдет, – сказала она. Для ее первого свидания более чем достаточно. Честно сказать, она даже не представляла, что на свое первое свидание она пойдет с парнем в костюме.

Миша вел ее через парк и через улицы старых домов, лепнина под крышами осыпалась без реконструкции, но балкончики и фасады все еще сохраняли былое величие.

– Мы в центре восемнадцатого века, – сказал Миша. – Если тебе нравится такая эстетика, можем зайти в булошную, – Киру позабавило, как он коверкает это слово. – Или пройти чуть дальше, там будет стандартная кофейня.

– Не думаю, что подхожу для булошной, – Кира передразнила его манеру говорить это слово, и Миша рассмеялся.

– Тогда пойдем похаваем в нормальной кофейне. Но сюда мы с тобой как-нибудь заглянем. Кофе у них не очень, а вот мясо и десерты – огонь.

Миша повел ее вниз по улице, продолжая рассказывать, какая там была утка, просто пальчики оближешь. Они спустились к началу улицы, и внезапно за углом выросли крупные городские кварталы, которые так умело были спрятаны за лесными насаждениями и высокими фасадами старинных зданий. Кира удивленно замерла посреди улицы, и Миша коротко коснулся ее плеча.

– Что такое? – спросил он. – Это новая застройка, да. Тут не так давно все рухнуло. Но ничего, видишь, отстроили заново.

На первом этаже новенькой пятиэтажки два входа занимала кофейня. Вернее, с одного входа это была кофейня, а с другого – ресторан; Миша сказал, это все принадлежит одному человеку.

Он открыл перед ней дверь; она не ожидала, что пойдет на свое первое свидание с парнем, который будет открывать перед ней двери. Наверное, это первое и лучшее свидание в ее жизни. Миша мягко подтолкнул ее в спину. Кира шагнула за порог; интерьер напоминал ей ее любимую петербургскую кофейню. Голые покрашенные стены, большие окна, книжные полки, в воздухе витал запах кофе и лофта. Играл какой-то попсовый рок.

– Садись, – сказал Миша. – Какой кофе взять?

– Любой, – ответила она.

Кира проплыла мимо стульев и столов к диванчику и опустилась рядом с подушкой, подоткнув ее под спину как поддержку поясницы. Она сложила руки на деревянной столешнице, ноги поставила на толстые железные ножки стола. От стены пахло камнем и краской.

Через минуту Миша отодвинул стул и сел, сложив локти на столе. Он прижал чек телефоном и поднял глаза на Киру. Как же он пронзительно каждый раз смотрел на нее; Кире тяжело было выдержать его взгляд, и она смущенно потупилась. Воркующая через стол от них парочка смущала еще больше; тихая музыка заглушала их слова, но то, как они пожирали друг друга глазами не могло остаться незамеченным. Кира посмотрела теперь в другую сторону, и сидящие там две девочки ее успокоили; у них было два картонных подноса – один пустой, один с сэндвичем, одна из девочек напряженно смотрела в маленький ноутбук и что-то там тыкала, вторая ела и наблюдала.

Миша отвлек ее; постучал по столу, и она как глупая кошка повелась. Миша усмехнулся и продолжил играть с ней, стуча по столу то тут, то там. Ей было стыдно, что она поддается на эту игру. Кира протянула руку и как кошечка попыталась накрыть его руку, которой он стучал по столу. Миша уклонился и накрыл ее ладонь своей. Кира хмыкнула. Он поднял ее ладонь и сплел их пальцы, поглаживая мягкую кожу.

– Если весь этот цирк был, чтобы взять меня за руку, – деланно безразлично фыркнула Кира и потянула руку из его.

– Был? Цирк только начался.

Он держал ее крепко. Принесли кофе; Миша отпустил ее. Перед Кирой поставили картонную коробочку с сэндвичем, разрезанным пополам и нанизанным на шпажку. Он был намного больше, чем то, что она представляла при слове “сэндвич”. Толстый кусочек ветчины между двух зажаренных хлебушков и стекающий соус.

– Что взял? – спросила Кира, указывая на стаканчик с кофе.

– Раф с малиной и белым шоколадом. Подумал, тебе понравится.

– А себе что взял?

– Раф, – Миша откинулся на спинку стула. – С малиной и белым шоколадом.

Кира тихо хрюкнула от смеха и прикрыла рот и нос ладонью. Она пригубила кофе.

– Вкусно. Просто признайся, что взял тот, который тебе нравится.

Миша улыбнулся.

– Ешь, – коротко ответил он.

Кира снова смерила взглядом огромный сэндвич и наклонила голову, примеряясь, с какой стороны лучше к нему подступиться. Миша вынул шпажку из своего сэндвича и принялся есть.

Кира смущенно жевала, прикрывая рот ладошкой. Миша специально старался не смотреть на нее, но в глубине души его веселило, как Кира мило стесняется того, что жует. Но больше, чем веселило, ему не хотелось, чтобы она подавилась, поэтому приходилось смотреть в сторону.