Все, что блестит

Она высоко вскинула голову, отвела плечи и с высокомерным видом произнесла:

– Я была со многими мужчинами и постарше. Я даже спала с одним из моих педагогов в школе.

– Жизель!

– Да? И насколько это хуже того, что ты делаешь… спишь со своим наполовину братом? – отчеканила она.

– Нет, мы не спим вместе. Мы женаты. Но в этом смысле мы не муж и жена. Мы оба так решили.

– Зачем? – гримасничая, спросила она. – Зачем же тогда жениться?

– Поль всегда любил меня, и, прежде чем мы обо всем узнали, я тоже очень привязалась к нему. Он любит Перл как свою собственную дочь. Теперь у нас особые отношения, – закончила я.

– Особые, очень хорошо. Тоска! Тогда, я полагаю, ты имеешь любовника, какого-нибудь потрясающего высокого смуглого болотного кейджуна, который тайком проникает по ночам в твою комнату?

– Нет, конечно же, нет.

– Конечно, нет, конечно же, не ты, Добропорядочная Мисс. – Она откинулась, свесив руки с подлокотников кресла. – Я написала Бо и рассказала ему о твоей свадьбе и какой богатой ты стала, – сказала она.

– Зачем ты это сделала?

– Ну, ты ведь сбежала. Тебе надо было сделать аборт и остаться в Новом Орлеане. Даже при всем том, что ты имеешь, все равно ты живешь в болоте.

– Болота прекрасны. Природа не может быть безобразной, – ответила я.

Воцарилось молчание.

– А о дяде Жане я тебе говорила? – внезапно спросила она.

– О дяде Жане? Нет. А что с ним?

– Ты ничего не знаешь?

– В чем дело, Жизель?

– Он покончил с собой, – ответила она беспечно. – Что? – Я задохнулась и почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а ноги приросли к полу.

– Он однажды украл нож, которым они режут пластилин в комнате отдыха, и перерезал себе вены. Истек кровью, прежде чем обнаружили, что он натворил. Дафни устроила из этого большой спектакль, угрожала подать в суд на лечебницу. Насколько мне известно, они сумели договориться. У нее этого не отнимешь. Уж если на чем-то можно сделать деньги, она своего не упустит.

– Дядя Жан… покончил с собой? Когда?

– Несколько месяцев назад, – сказала она, передернув плечами.

Я сидела, окаменев. В последний раз я видела его, когда мы приезжали с Бо, чтобы сообщить о смерти папы.

– Почему же никто мне не написал? Почему ты не написала?

– Дафни сказала, что ты порвала все отношения с семьей, когда сбежала, – ответила она. – И ты знаешь, как я ненавижу писать письма, особенно сообщать плохие новости. Если только это не чужие плохие новости, – добавила она, хохотнув.

– Бедный дядя Жан. Мне не следовало говорить ему, что папа умер. Пусть бы он думал, что папа просто не приезжает к нему.

– Может, это твоя вина, – подхватила Жизель, наслаждаясь моим несчастьем. Затем опять передернула плечами и отхлебнула из бокала. – А может, тебя следует поздравить. В конце концов, теперь ему лучше.

– Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Никому не лучше быть мертвым, и даже дяде Жану, – закричала я прерывающимся голосом.

– Единственное, что я твердо знаю, что для меня было бы лучше умереть, чем вечно жить в этом тухлом заведении, – провозгласила она.

Глаза мои наполнились слезами, когда я подумала об одиноком и заброшенном дяде Жане.

– А кто это у нас? – услышали мы, обернулись и увидели, как Поль выходит из дома.

– Неужто это мой богатенький братец и зятек? – съязвила Жизель.

Поль замер на месте и перевел взгляд на меня.

– Что случилось, Руби? – быстро спросил он.

– Я только что узнала, что мой дядя Жан покончил с собой в лечебнице.

– О, мне очень жаль.

– А меня поцелуют при встрече? – спросила Жизель.

– Конечно. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она так быстро повернула лицо, что он коснулся ее губ и в удивлении сделал шаг назад.

Жизель рассмеялась.

– Когда это произошло? – спросил Поль.

– Забудь об этом. Я не хочу копаться в плохих новостях, – сказала Жизель и пожала плечами. – Руби только что мне объяснила, как целомудренно устроен ваш брак, – поддразнила она. Ее наглая улыбка заставила нас с Полем почувствовать себя виноватыми.

– Жизель, прекрати.

– О, не будь такой чувствительной. Кроме того, какая мне разница, что вы двое делаете? – Она посмотрела в сторону полей. – Не попадались тебе два состоятельных креола, которые бродят вокруг твоих нефтяных скважин?

– Кто?

– Приятели Жизель, – сухо сказала я.

– О нет.

– Может, они провалились в болото, – произнесла она и засмеялась. Затем встала и взяла Поля под руку. – Почему бы тебе не показать мне свое поместье и нефтяные разработки? – проговорила она.

– Конечно.

– Ты остаешься ужинать, Жизель? – спросила я.

– Пока не знаю. Если мне будет скучно, я уеду. Если нет, останусь, – сказала она, подмигивая. – Ну, пошли, мистер Нефтяной Барон.

Поль беспомощно взглянул на меня.

– Знаешь, Жизель, я думаю, прогулка по болотам доставит тебе большое удовольствие. Ты сразу получишь обо всем наилучшее представление, правда, Руби?

– Что? А, да, – ответила я без всякого выражения. Мысли мои были все еще заняты дядей Жаном.

– Только не я. Я не собираюсь ни в какие болота. Где эти идиоты? – спросила она, оглядываясь по сторонам. Мы увидели их около бассейна. – Дарби, Генри, – закричала она, – идите сюда.

Они бросились бегом, будто она держала их на длинном невидимом поводке. Когда парни подошли, она представила их Полю, и они заговорили о добыче нефти. Поль объяснял, как бурят скважины и обустраивают колодцы. Жизель моментально заскучала.

– Здесь что, совсем некуда пойти… ну, знаешь, потанцевать и все такое?

– Здесь есть неподалеку местечко, где играет великолепный оркестр зудеко, – сказал Поль. – Мы с Руби часто ходим послушать.

– Не думаю, что это для нас, – отмахнулась Жизель. – Как насчет чистого ресторана?

– У нас замечательная повариха. Мы будем рады, если вы останетесь на ужин, – проговорил Поль.

– Я не возражаю, – заявил Генри.

– И я тоже, – вслед за ним согласился Дарби.

– А я возражаю. Я хочу вернуться в Новый Орлеан и пойти в ночные клубы, – сказала Жизель. – Здесь слишком тихо, и я не могу избавиться от кислого запаха в носу.

– Кислого запаха? – Поль посмотрел на меня, но я лишь пожала плечами.

– Болотная вонь, – изрекла Жизель.

– Я ничего не чувствую, – сказал Дарби.