Все, что блестит

Впервые Алекс осознала, что в комнате находятся и другие. До этой минуты она была так подавлена самим фактом знакомства с Клифом Карлсоном, что не замечала ничего и никого вокруг.

Она обернулась как раз в тот момент, когда Клиф произнес:

— Это Сидней Монтроуз и его сын Мэтт.

Глава 17

— Сидней Монтроуз! Ух ты! — взволнованно воскликнул Бэр, тряся руку режиссера. — Не могу поверить, что познакомился с вами. Я в восторге от вашего нового фильма.

— Рад познакомиться. — Обаятельный и изящный, Сидней пожал каждому руку. — После стольких лет в шоу-бизнесе всегда приятно познакомиться с новыми, бесхитростными людьми.

Подойдя к Алекс, он заметил:

— Вы мне почему-то знакомы, молодая леди. Мы встречались прежде?

Алекс вздрогнула и очнулась. С того момента как она увидела Мэтта, время словно остановилось. Теперь, когда Сидней держал ее за руку, она услышала голос Мэтта:

— Ты знаком с ней, пап, если это можно так назвать.

— Я… — Комок в горле мешал ей говорить. Она нервно облизнула губы и попыталась снова: — Ну, я в прошлом году была официанткой на одной из ваших вечеринок.

— Господи! Сюжет для Голливуда, — сказал Клиф Карлсон со смехом. — Сегодня официантка, а завтра выступает в Рено. Алекс, когда-нибудь, когда у тебя будет брать интервью Барбара Уолтерс, ты сможешь всем рассказывать, что работала официанткой и обслуживала могущественных богачей. Пойдем, — продолжал он, легкомысленно смеясь, — я хочу представить вас остальным.

Алекс оглянулась через плечо на Мэтта, но ей не удалось с ним поговорить. Клиф уже вел ее и остальных в следующую комнату, где они быстро затерялись в толпе.

В течение следующего часа Алекс представили стольким знаменитостям, что у нее голова пошла кругом. Актеры, актрисы, режиссеры, комики — кругом одни звезды. Некоторые из них уделили ей время и были очаровательными. Стоя среди группки смеющихся, болтающих гостей, она услышала, как кто-то позвал ее по имени:

— Алекс, не так ли?

Крупная ладонь сжала ее пальцы. Она подняла глаза и посмотрела в лицо, которое видела в кино с самого детства. Хотя его волосы теперь поседели, а знаменитые голубые, как у младенца, глаза скрывались за очками с двойными линзами, на его лице было поразительно мало морщин, и оно мало отличалось от лица того ребенка-херувима, которое очаровывало несколько поколений зрителей.

Алекс невольно ахнула:

— Бадди Холбрук?

Он улыбнулся:

— Как мило, что вы меня помните.

— Помню? Как может кто-то вас не знать?

— Да. — Он раскатисто засмеялся. — Меня и Лесси. У нас самые узнаваемые лица в истории кино.

— Наверное, я раз сто смотрела ваши старые фильмы.

— Очень приятно, сладкие губки. Только не говорите, какой вы были маленькой, когда впервые их увидели.

Он отвел ее подальше от толпы, и они остановились в коридоре. Здесь было прохладнее и тише.

Вблизи, без сценического грима, без ослепительного платья, она выглядела еще более потрясающе. Ему это понравилось. Значит, то была не просто иллюзия. В ней было что-то свежее, невинность, которая понравится широкой публике.

— Я теперь агент, работаю на таланты, — сказал он, вынимая из кармана визитную карточку. — У вас есть агент?

— Нет, мистер Холбрук.

— Просто Бадди, — поправил он. — Я — агент Клифа Карлсона. Поэтому я здесь. Мне понравилось то, что я видел сегодня на сцене. Я хотел бы работать на вас. То есть в том случае, если вас интересует карьера в шоу-бизнесе.

— Интересует? Я полна решимости ее сделать.

Он увидел изменившееся выражение ее глаз и понял, что принял мудрое решение действовать напористо. Ему не придется прилагать больших усилий. Эта рыбка прямо выпрыгивает из воды за крючком даже без всякой наживки.

— Послушайте, не хочу вас чересчур торопить. Я пробуду здесь два дня. Номер 1178. — Он написал его на карточке, хоть и не сомневался, что она не нуждается в подобном напоминании. — Позвоните мне. Поговорим о деле.

Когда он уже уходил, Алекс дотронулась до его руки:

— Мистер Хол… Бадди?

Он обернулся.

— А как насчет ребят из группы?

Он пожал плечами:

— А что насчет них?

— Вы их тоже будете представлять?

— А вы согласны только вместе с ними?

Она резко кивнула:

— Непременно. Если бы не они, меня бы здесь не было.

Преданность. Это ему тоже понравилось. Редкое качество в том садке с акулами, где он работал.

— Ладно. Почему бы и нет. Обсуди это с ними и возвращайся ко мне, сладкие губки.

— Тебе еще не надоело?

Услышав над ухом низкий голос Мэтта, Алекс медленно повернулась. Клиф как раз рассказывал веселую историю, и все вокруг животики надрывали, но она способна была думать только о том, как улыбка собирала морщинки в уголках глаз Мэтта.

— Что не надоело?

— Эти похвалы, лесть и голливудская пустая болтовня.

Она усмехнулась:

— Не думаю, что мне могут когда-нибудь надоесть похвалы и лесть. Но вот от болтовни у меня голова идет кругом. Это признак того, что мне надоело?

Он наклонился поближе, и его теплое дыхание легонько коснулось ее шеи.

— Возможно, это признак передозировки.

Пытаясь взять себя в руки, она легкомысленным тоном произнесла:

— И что же мне теперь делать?

— Удрать, — прошептал он, хватая ее за руку. — Иначе ты проснешься с самой сильной головной болью от похмелья, какая у тебя только бывала.

Смеясь, Алекс позволила ему вытащить себя из номера Клифа. Они прошли полутемным коридором, по полу которого тянулись многочисленные провода и кабели, миновали заднюю часть темной сцены, где стояли столы, поспешно накрытые чехлами.

— Куда мы идем?

— Надеюсь, в такое место, где никто не будет называть меня «Мэтт, малыш» и совать мне визитную карточку, подробно излагая высокую идею своего последнего сценария.

Он провел ее по следующему коридору, открыл дверь в противоположном конце, и она вышла в предрассветную темноту и глубоко вдохнула бодрящий, чистый воздух.