Все, что мне нужно

— Хорошо, и?

Это опрометчивый, затаивший дыхание ответ, но я не придаю этому особого значения.

Он поднимает голову и недоверчиво смотрит на меня.

— Ты уверена?

— Да, я уверена.

Как будто никогда не прекращал целовать меня, ТиДжей продолжает с большей интенсивностью, чем раньше. Все это время его руки вытаскивают мою рубашку из-под юбки и в ярости расстегивают пуговицы.

— Черт, — стонет он мне в рот и в своей лихорадочной, нетерпеливой спешке хватает мою рубашку посередине с каждой стороны и дергает ее наружу, в результате чего оставшиеся пуговицы отскакивают и с мягким грохотом падают на землю.

Они подпрыгивают и разбегаются по земле, теряясь за ящиками.

— ТиДжей, какого черта?

— Я куплю тебе еще одну. Просто сними эту чертову рубашку, — грубо приказывает он, и его жесткий взгляд не оставляет мне места, чтобы спорить или задавать вопросы.

Это не должно было звучать так горячо, но это так. Мне нравится, когда он дерзкий и самодовольный. И когда он такой серьезный, меня это заводит.

Я отбрасываю рубашку, позволяя ей упасть на землю, а он стягивает рубашку через голову и куда-то швыряет.

Его взгляд падает на мою грудь, и я не жду, пока он скажет снять лифчик. Я протягиваю руку сзади и расстегиваю застежки, позволяя лямкам соскользнуть с плеч и упасть с меня. Мои соски напряглись, и от прохладного воздуха по груди побежали мурашки.

Я вижу напряжение в его челюсти, прежде чем он закрывает пространство между нами, пожирая мой рот, наклоняется и кладет руки под мои бедра. Я инстинктивно обхватываю ногами его туловище, и он прижимает меня к прохладной стене.

Отстранив свой рот от моего, он осыпает влажными поцелуями мою щеку вниз к челюсти и ловит бешеный пульс. Я откидываю голову назад, тихо стону от тепла, которое наполняет мой организм. Мне следует сказать ему, чтобы он прекратил, потому что, когда он это делает, у меня всегда остаются самые большие засосы, а макияж лишь слабо их покрывает. Но я действительно не могу заставить себя волноваться.

— Мммм… — запускаю пальцы в его волосы у основания шеи, кусая губу, когда он сосет сильнее, и мой клитор тяжело пульсирует.

Закончив, ТиДжей целует это место, но его губы задерживаются. Его теплое дыхание обдувает теперь уже прохладное место несмотря на то, что оно горит изнутри.

— Каждый раз, когда ты смотришь в зеркало, я хочу, чтобы ты посмотрела на него и напомнила себе, кому ты принадлежишь, — серьезно бормочет он в это место. — Напомни себе, что ты чертовски моя.

У меня перехватывает дыхание, когда наши глаза встречаются, потому что цвет виски в его радужках темнеет, превращаясь в две лужицы расплавленного янтаря.

Он хватает меня за подбородок большим и указательным пальцами и двигает моей головой вверх и вниз.

— Скажи «да, ТиДжей».

О Боже, почему так жарко?

— Да, ТиДжей, — выдыхаю я.

Как только я отвечаю, он отпускает мой подбородок и опускает голову к моему каменистому соску. Он тянет тугой бутон в рот, удерживая его зубами, пока язык скользит по нему.

Я пытаюсь сдержать стоны, но он продолжает нападать, и я не могу их остановить. Они прорываются наружу, эхом разносясь по комнате.

Он шипит, когда я тяну его за волосы, но это, кажется, только воодушевляет его, потому что он сосет, кусает и сильнее щелкает мои соски.

— Я тебя люблю.

Он целует мою грудь, прежде чем поднять голову.

— Я тоже тебя люблю.

Я отпускаю его волосы, чувствуя себя виноватой из-за того, как сильно их тянула.

— Я имел в виду твои сиськи, но тебя тоже люблю.

Вина моментально улетучивается.

— Ты раздражаешь.

— Но я твой раздражающий человек.

Он ухмыляется, покусывая мои губы.

Я закатываю глаза, увидев высокомерное выражение его лица. Иногда мне это может нравиться, но иногда это бесит.

— Мне нравится, когда ты закатываешь глаза, — говорит он, сжимая мои бедра сильнее, когда уносит меня от стены, и останавливается, когда мы оказываемся на оливково-зеленой скамейке. — Дает мне больше причин выебать из тебя всю дерзость.

Я тяжело сглатываю, сжимая бедра, когда клитор снова отчаянно пульсирует.

— Тогда сделай это.

Что-то сверкает в его глазах, и он ставит меня на ноги. ТиДжей кладет руки мне на бедра и разворачивает так, чтобы моя спина была обращена к нему вперед. Наши глаза встречаются в зеркале, и на его губах появляется еще одна ухмылка. Но я не позволяю своему взгляду задерживаться на нем, потому что смотрю на себя.

Мои щеки покраснели, губы опухли, когда-то прямые волосы теперь всклокочены, привлекательный засос окрашивает боковую часть шеи, а соски настолько тугие, что болят.

Я уже выгляжу так, будто меня трахнули, а он едва прикоснулся ко мне.

Я вырываюсь из своих мыслей, когда слышу звук расстегивающейся молнии. В зеркале вижу, что он уже снял обувь, а затем мой взгляд останавливается на его джинсах, когда он стягивает их со своих длинных ног вместе с боксерами.

ТиДжей стоит позади меня в своей обнаженной красе, и когда я собираюсь повернуться, его руки снова сжимают мои бедра.

— Оставайся так. Я хочу, чтобы ты продолжала смотреть на себя.

Мое сердце тяжело колотится, а пальцы сгибаются по бокам, когда я смотрю, как он садится. ТиДжей отводит руки назад, и затем я чувствую, как он тянет узел, скрепляющий мою юбку. Он тянет лямки до тех пор, пока я не чувствую, что они ослабевают на моей талии, и шелковистая ткань падает, растекаясь вокруг ног. Затем он просовывает пальцы под пояс моих трусиков и тянет их вниз.

Я не собиралась надевать юбку, потому что сейчас середина февраля, и все еще морозно, но очень рада, что сделала это.

— Черт возьми, — вздыхает он. — Ты идеальна.

Отнюдь нет. Растяжки распространились по моему животу, бокам бедер, округляясь до ягодиц, и по внутренней стороне бедер. И у меня целлюлит.

— Я не… — вскрикиваю от горячего укуса в ягодице.

— Мы можем согласиться и не согласиться по многим вещам, но это не из тех вещей, по которым мы можем не соглашаться. Ты. Идеальная.

Его глаза встретились с моими, и в них исчезло всякое веселье, когда он произносит каждое слово.

— И я хочу, чтобы ты тоже в это поверила, потому что это правда. Скажи это.

— Я… я идеальна, — тихо говорю я.

— Громче, Луиза.

— Я идеальна.

— Ты. Каждый дюйм тебя. Каждая часть тебя. Каждая микроскопическая вещь — ничто иное, как совершенство. Я не позволю тебе поверить в обратное.

И я ему верю. По тому, как его глаза жгут мои, а его голос бархатисто-мягкий, несмотря на легкую резкость, я знаю, что он имеет в виду именно это.

Я улыбаюсь и киваю. ТиДжей смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я в это поверила, и после долгого молчания он нарушает тишину.