Все, что я желал

Архиепископ медленно опустился на свое место; от его широкой накидки прошел легкий ветерок, и пламя свечей снова затрепетало. Пристально взглянув на виконта, лорд Барлоу заявил:

– Ты это затвердил на память. Хотя… даже не верится, что такое возможно.

Мэттью молча пожал плечами.

– Ты заучил все на память, чтобы не путаться на экзамене, продолжил архиепископ.

– Не совсем, возразил Мэттью. Я заучил только вопросы. Ответы же плод моих размышлений.

Лицо архиепископа пошло пятнами.

– Взять его! крикнул он.

Но члены «Общества епископов» размещались по одну сторону стола, а Мэттью по другую; к тому же он задумал свое бегство задолго до того, как его приволокли в эту комнату. Стремительно вскочив на ноги, Мэттью изо всей силы толкнул стол, и ему удалось опрокинуть на пол нескольких епископов и с полдюжины свечей. Горячий воск и мелькающие в воздухе ноги, перевернутые стулья и стол, шатающийся помост и громкие крики все это придало прыти виконту Саутертону, и он рванулся к двери. Распахнув ее, Мэттью столкнулся с директором.

– Так вы здесь? с благодушной улыбкой проговорил мистер Глассер.

Директор бросил взгляд на раскрасневшееся лицо Саутертона и, казалось, не обратил ни малейшего внимания на то, что происходило в комнате. Но, судя по всему, он успел оценить обстановку и понял: ни школе и ни одному из епископов не угрожает гибель от пожара. «А жаль», промелькнуло у директора, но он тотчас же отогнал столь неуместную мысль.

Пытаясь успокоить Мэттью, мистер Глассер положил руку на худенькое плечо мальчика и с едва заметной улыбкой проговорил:

– Я пришел взглянуть, как протекает ваше заседание в этом склепе. Не уверен, что подобное зрелище доставит мне удовольствие, но все же любопытно…

Немного помолчав, директор обвел взглядом членов Трибунала и осведомился:

– У вас произошел несчастный случай, не так ли? Лорд Барлоу отвел глаза, и все остальные поспешили последовать его примеру.

– Не обращайте на меня внимания, продолжал директор. Вставайте и, умоляю вас, продолжайте ваше заседание. То немногое, что я услышал изза двери, откровенно говоря, меня зачаровало.

Мальчики принялись подниматься на ноги и наводить порядок в комнате. Директор же отступил на шаг и, повернувшись к узкому коридору, произнес:

– Сюда, джентльмены, не робейте. Здесь хватит места для всех.

Сначала появились двое стражей Трибунала, дежурившие снаружи. Они вошли, волоча ноги и опустив головы, чтобы не встречаться взглядами с архиепископом тот, конечно же, ужасно гневался. За ними с явной неохотой последовали Гейбриел Уитни, Эван Марчмен и Брэндон Хэмптон, известные друг другу и Саутертону под прозвищами Ист, Уэст и Норт.

***

– Не угодно ли сесть? с любезной улыбкой осведомился мистер Глассер. Оглядев комнату и закрыв дверь, он продолжал: Не важно, что здесь произошло. Мы все уладим, не беспокойтесь. Вы, Марчмен, и ваши друзья сегодня сядут на возвышение. Пендрейк и Харт, садитесь за стол и постарайтесь не поджечь свечами свою одежду. Все остальные тоже садитесь.

Мэттью уже направился к своему стулу, но вдруг остановился и, обратившись к директору, спросил:

– А вы, сэр? Может, сядете на мой стул?

Мистер Глассер, стоявший у двери, едва удержался от смеха; директор прекрасно понял: стоя у выхода, он преграждал путь всякому, кто захотел бы ускользнуть, а таких, наверное, было немало.

– Думаю, я останусь здесь, ответил мистер Глассер. Откровенно говоря, я заинтригован. Оказывается, многие из вас так интересуются историей, что решили заниматься ею в свободное от занятий время. Что ж, пожалуй, вы правы. Эти сырые, покрытые плесенью стены весьма располагают к полету фантазии и настраивают… на определенный лад. Я уверен: созерцая эти стены, вы испытываете истинное наслаждение. Итак, продолжайте, лорд Саутертон. Кажется, вы подошли к тому моменту, когда король решил тайно жениться на Анне Болейн.

Бросив виноватый взгляд на своих друзей, Мэттью продолжил свой рассказ:

– После того как Томас Кранмер стал архиепископом Кентербентером… Это не было случайной оговоркой, и Мэттью, заметив, что в глазах его друзей заплясали смешинки, тотчас же понял: друзья его простили. Епископы же, вероятно, уже обдумывали план мести, но виконта это нисколько не интересовало. Простите, я хотел сказать Кентерберийским. Мэттью с невинной улыбкой взглянул на директора. Так вот, после этого было объявлено о браке Генриха и…

Мэттью Форрестер, виконт Саутертон, упивался собственным красноречием. Он очень любил приключения.

Глава 1

Сентябрь, 1818 год

Взрыв смеха донесся из частной ложи. Смех был раскатистым, неудержимым. И долго не затихал. Он походил на волны прибоя, следовавшие одна за другой, и ей это чертовски мешало. Она все ждала, когда смех иссякнет, ждала до тех пор, пока не раздался очередной взрыв смеха. Черт бы их побрал! Ведь они могли заглушить все слова и провалить ее роль.

Она остановилась на середине фразы и уставилась на ложу, скрытую от нее огнями рампы. «Неужели они никогда не успокоятся?» подумала она в отчаянии.

На сцене небольшого театра «ДруриЛейн» находились, кроме нее, еще четверо актеров. Зрители, в основном мужчины, наконецто замолчали и повернулись в своих креслах, чтобы лучше разглядеть ложу, где веселились те, кто заставил умолкнуть актеров. Конечно же, все прекрасно знали: эту ложу занимал маркиз Истлин со своими веселыми приятелями.

Из за кулис послышался громкий шепот:

– Твоя реплика! «Не рассчитывай на то, что я всегда буду приходить тебе на помощь, Гортензия!»

– Я знаю текст. Она досадливо поморщилась. Но я понятия не имею, когда мне удастся произнести мою реплику.

Эти слова актрисы вызвали сочувственные смешки из зрительного зала. В конце концов в злополучной ложе воцарилась тишина, видимо, люди, там сидевшие, осознали, что оказались в центре внимания.

– Ты добился своего, Ист. Думаю, она имела в виду нас.