Все дело в крови

– Сигнализация сработает, – сказала Даша громким шёпотом вместо приветствия.

– Да ты дрыхнешь, ёкарный бабай! – услышала девушка знакомый и родной голос на другом конце провода. – Я уж думал всё, твои тебя в бункер заперли!

– Пока нет, – Даша, потёрла красные от слёз глаза, – но они, кажется на пути к этому.

– Даже так? Да и к чёрту их тогда! Поехали, покатаемся?

– Ты что, дурак? – возмутилась девушка. – Меня убьют, если узнают!

– Ага, как и если узнают, что я у тебя по ночам тусуюсь. Не парься, вернёмся часов в пять.

Даша задумалась. С одной стороны, покататься по ночному пригороду очень хотелось. С другой... Даша боялась. Одну оплеуху она сегодня получила, и не желала быть избитой утром. Хотя…

– Жди меня, – сказала она в трубку и нажала на отбой.

Девушка открыла дверь комнаты и бесшумно добралась до управляющего блока сигнализации. Аккуратно выдернула пару проводков, отключая датчики по всему дому и двору. После этого так же бесшумно вернулась в свою комнату и метнулась к шкафу, доставая вместо любимых мамой блузок, кардиганов и брюк простой свитер и джинсы. Осенняя куртка и кроссовки – зимние вещи всё равно были внизу, в прихожей, да и в кроссовках по дереву спускаться намного удобнее.

Наспех собравшись, Даша открыла окно и залезла на ветку клёна, росшего у стены дома. Осторожно, но весьма ловко она добралась до ствола, затем так же осторожно спустилась и побежала к другу, который уже ждал её возле распахнутой двери ворот.

– Ничё се дубак на улице!!! – Генка закрыл ворота на ключ. – Я чуть ласты не склеил, пока тя ждал!

– Влез бы в машину, погрелся! – Даша приветственно обняла друга. – Где, кстати, твой монстр?

– Там, – махнул Генка в сторону ближайшего поворота. – Тут у тебя хрен припаркуешься!

Даша улыбнулась: ох уж этот Генкин жаргон. Родившийся и до девяти лет проживший с семьёй на просторах Воронежской области, Генка не то чтобы прям выражался, скорее, употреблял до неприличия просторечные словечки, а гэкал и шокал так, что в трубочку сворачивались уши. Собственно, на почве этого и произошёл конфликт: когда Генка ещё воспринимался Дашиными родителями в нормальном ключе, Маргарита Максимовна сделала парнишке замечание, что, мол, не в Воронеже больше, можно и потренировать речь. Генка же совершенно невозмутимо ответил ей, что он помнит и любит свои корни, и если в этом городе его южный акцент мешает чьим-то нежным ушкам, то они могут смело отходить в сторону.

В тот день Дашу дома ждала непрерывная двухчасовая тирада о том, что такое интеллигенция, и чем она отличается от рабоче-колхозного населения, которым, судя по всему, окрестили Дашиного друга. С той поры лучшего друга – за парня, что с чистой душой отстаивал свои убеждения и защищал родные края, Даша решила держаться руками и ногами. Как и Генка за Дашу – его до глубины души возмутило поведение Голубевых, и их дочь он негласно решил защищать до гробовой доски.

– Ну шо? – защитник улыбнулся, обнажив неровные зубы. – Погнали?

Даша подумала, что сегодня всё начнётся с чистого листа.

***

– Ген, не гони так. Куда ты торопишься?

– Я? Никуда. Тебе торопиться надо, а то до пяти не накатаешься, если ползти будем.

– Ползти? Ну-ну. – Даша посмотрела на спидометр: стрелка перевалила за девяносто. «Пятнашка» недовольно подёргивалась.

Генке не так давно исполнилось восемнадцать – по меркам одиннадцатиклассника уже взрослый мужик. И этот «взрослый мужик» безумно хотел водительские права. Подрабатывал больше года то курьером, то официантом, и вот – заветная карточка с его кривой физиономией и внесение в страховку уже давали ему полную свободу за рулём. Парень был счастлив до такой степени, что порой давил педаль в пол так, словно пытался взлететь на своём вишнёвом ВАЗовском драндулете, рискуя не то посшибать пешеходов, не то убиться о проезжающих мимо водителей.

Но трасса была непривычно пустой, никого на встречной полосе. Лишь далеко позади было видно свет фар другой машины, который, впрочем, через несколько минут свернул на второстепенную дорогу и исчез в лесополосе. Девушка откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Ей было хорошо с другом. Спокойно, что ли? Она знала: если Генка пообещал, что родители не узнают, значит, они не узнают.

– Даш?

– М?

– Что ты решила насчёт моего предложения?

Даша до последнего откладывала этот разговор.

– Не знаю, Ген, – со вздохом ответила девушка. – Отец грезит о СПбГУ. Они же с матерью оба его заканчивали. Сегодня целую речь толкнул, каким я стану замечательным экономистом.

– Экономист? Ты? – Генка повернулся к Даше. – Да я скорее балетом займусь, чем ты экономикой! Как он себе это представляет?

– Не знаю, Ген, смотри, пожалуйста, на дорогу.

– Так говоришь, будто сама с ним согласна.

Даша стиснула челюсти, пытаясь снова не разрыдаться и не вывалить на Генку поток наболевшего.

– Не согласна… – это было единственное, что смогла сказать девушка, оставаясь при этом спокойной.

Генка уловил настроение подруги, замолчав на мгновение, чтобы дать Даше успокоить чувства.

– Слуш, – начал он через минуту, – я понимаю. Эт те не Питер, мосты там, бордюр вместо поребрика, но Дашка, там есть мед. И у нас при лайтовых баллах все шансы там учиться.

Даша это знала. Генка уже месяц только и твердил об этом – раз родители мешают жить в Питере, поехали в Воронеж. У парня там осталось много родственников. Бабушка уже обещала выделить комнату в квартире, если вдруг не получится с общежитием, а дядя, преподаватель в медицинской академии, имея свои связи, давал почти гарантированное поступление на бюджет.

– Генка… я не знаю, честно. Я родилась и выросла здесь, я люблю этот город.

– Да ядрён батон, Дашка, кто ж тебя там оставаться-то заставляет? – Генка хлопнул по рулю, заставив клаксон нервно крякнуть. – И я Питер люблю, и я тут хочу остаться. Научимся, выйдем, как два полноценных доктора, и гоу обратно!

– Ты хоть сам веришь в то, что говоришь? – Даша от волнения даже начала расковыривать кожу вокруг ногтей. – Я и ты? Убежим? На что мы жить будем? На студенческую стипендию?

– Даша, Даша, Даша! Спокуха! У меня там дядька, он всё устроит. Учёба дармовая, общагу дадут, а кормиться на стипуху реально! Да и бабуська не даст с голодухи коньки отбросить. Летом к ней на дачу в Ольховатку, огурчики там, картошечка. Она рада будет помощи, да и мы витаминов пожрём. Заодно к сельской жизни приобщишься. Я подрабатывать буду на выходных. Мы справимся, Даш! Ну же, Даха!

Даша смотрела в круглые серые глаза парня, и сомнения её покидали. Что ж, Генка был, пожалуй, единственным человеком в её жизни, который действительно мог справиться со всеми жизненными трудностями. Единственный, кому она могла верить, и который, наверное, скорее бы умер, чем предал её или подставил.

– Ох, Генка! – Даша заправила за ухо выбившуюся прядь волос, чувствуя какое-то возбуждающее волнение по всему телу. – Ты меня в могилу сведёшь когда-нибудь!

– Это значит «Да»?

– Это значит «Да».