Все демоны Ада

— Но стоит заметить, что здесь ты впервые увидела меня и, быть может, держишь в себе это воспоминание, как одно из менее… паршивых. — Огонь ласточки чуть ли не меркнет. Усаживаясь на плечо Эйдана, птичка суетливо вертит головой, и ее хозяин берет меня за руку, приближаясь почти вплотную. — Ангел, ты боишься тьмы, верно?

К чему это?

Несмотря на это я настороженно киваю, стараясь не обращать внимания, что мрак почти пожирает нас, а свет от Роро — гаснет. Эйдан смотрит куда-то за мое плечо и вздыхает.

— А знаешь, из-за чего она порождается здесь?

— Н-нет, — с сомнением выдаю. Темнота становится гуще, и по какой-то подлой закономерности звезды на небе гаснут — неужели, я скоро проснусь?

— Здесь, — указывает на мою голову, — источник, который создает все… — отходит на пару шагов назад, раскидывает руки в стороны, показывая еле освещенные светом ласточки грозные ели, — это. И если ты будешь продолжать думать о плохом, тьма не уйдет. С тобой ей удобно — она привыкла к твоим «демонам». До тех пор, пока будешь купаться в своих негативных отрывках жизни, что давным-давно прошли, будешь подкармливать этого «зверя». Настанет день, когда тьма достигнет нереальных размеров и поглотит тебя в одно мгновение. Раз, — Эйдан щелкает пальцами, пристально смотря на меня, — и тебя уже нет. Ибо ты станешь частью тьмы. А я же знаю, ты этого не хочешь.

— Ни в коем случае. — Я вздрагиваю и пытаюсь зайти в область, которую задевают хотя бы тусклые лучики огонька, исходящие от тотема Эйдана. — Никогда.

— Я и не сомневался, — шепчет парень и снова берет меня за руку — зачем он это делает? Однако я не против — так мне гораздо спокойнее, как ни странно. — Поэтому будем избавляться от нее — раз и навсегда.

— Но как? — недоумеваю я, и некогда яркое пламя Роро становится совсем блеклым — скоро вовсе погаснет…. Это нехорошо.

— Что, по-твоему, прогоняет мрак?

— Свет, — уверенно произношу, отчего он кивает, приближая губы к моему уху — они такие теплые и приятные.

— Верно. А как думаешь, где его можно найти? — Я перевожу многозначительный взгляд на огненную ласточку, но Эйдана не устраивает этот немой ответ: — На самом деле, в каждом из нас.

— В каждом? — повторяю и морщусь: разве это так? Существует множество людей и демонов, про которых вообще нельзя сказать ничего светлого, как ни прискорбно.

Однако Эйдан меня снова удивляет, кивая и осматриваясь вокруг.

— Правда, не все об этом знают, поэтому отдаются тьме. — Глаза цвета топленного молочного шоколада устремляются на меня. — Но не ты.

Я рвано вдыхаю, совсем не веря своим ушам.

— Ты не считаешь, что во мне есть тьма?

— Нет, — отчеканивает парень и выглядит серьезным — это не похоже на ложь, однако я не унимаюсь:

— Но… почему?

— Потому что я знаю тебя, Ангел, и ты не способна на зло, пусть и являешься далеко не обычным человеком. — Нечто подобное однажды говорил мне Артур. Это признание вызывает слезы на моих глазах, которые в самом обычном сне кажутся настоящими — небось, я плачу в реальности, уткнувшись носом в подушку — или куда там?.. — В тебе живет тот самый свет, который как никогда нужен сейчас, если хочешь раз и навсегда избавиться от тьмы. — Эйдан сплетает наши пальцы, и я только сейчас замечаю, что Роро прячется на его коже в виде татуировки, и мельчайшие блики света от нее — причем единственные здесь — постепенно исчезают. — Не думай о том, что истязает твою душу. Старайся думать о чем-нибудь хорошем. О том, что заставляло тебя сиять, несмотря ни на что. — Тьма заливает собою все. Ничего не видно. Рецепторы становятся невероятно чувствительными, и лишь благодаря ним я знаю: Эйдан рядом. Его рука все также сжимает мою, а бархатный голос шепчет: — Давай, Ангел. Покажи, что ты сильнее своих «демонов».

Закрывать глаза не имеет смысла, хотя это делаю. Сердце гулко стучит о грудную клетку, дыхание замедляется, мысли путаются, когда пытаются смениться с плохих на хорошие. Не очень позитивные воспоминания, связанные с моим прошлым, не желают уходить, и я ощущаю, что тьма становится гуще — почти поглощает нас. Вздрагиваю, изо всех сил пытаясь бороться с этим явлением, но мои попытки тщетны. Эйдан наверняка это как-то замечает и… прижимает меня к себе? Его вольный подбородок ложится на мой затылок, руки обхватывают спину, отчего я не могу сдержать очередной поток слез — он обнимает меня так же, как это делал Артур.

— Борись, — шепчет демон, и я стону, не в силах прогнать из своего сознания то, что давно не дает мне покоя.

— Не могу. Мне страшно, Эйдан. Мне страшно! Я не могу… Я. Не. Могу. — Разочарованная от своей беспомощности, утыкаюсь лбом в его мощную грудь и даю волю эмоциям. Мое тело дрожит до тех пор, пока до боли знакомые слова не успокаивают сердце:

Я уйду туда, где есть свет.

Прогоню всю тьму и рассею горе.

Я уйду туда, где зла нет,

Где бушует жизнь, и колышет море…

Я разрушу то, что мешало мне

Обрести покой и развеять грезы

Я приду и к тебе во сне,

Чтобы обнять тебя и вытереть слезы.

Я сокрою нас от бурь и тьмы

Я добьюсь, чтобы был свет всегда

И прижму тебя ближе к себе,

Чтобы не отпустить уже никогда…

Я не знаю, откуда Эйдану известны слова песни Артура, однако они действуют на меня, как и всегда — успокаивающе. Перевожу дыхание и сжимаю кулаки, сосредоточившись на своих мыслях. Плохие воспоминания улетучиваются, когда сознание вырисовывает образ Артура и все, что было с ним связано. Этот парень был со мной почти с самого начала. Мы с ним вместе переживали взлеты и падения, делились друг с другом радостями и горем. Он был для меня кем-то больше. И я надеялась, что вечность с ним никогда не кончится. Но это произошло. После его ухода я потеряла себя и — смысл жизни. Я не знала, зачем существовать дальше, когда нет его. И мне бы не хотелось быть в этом мире, если бы не появился Эйдан — тот парень, что, оказывается, был рядом почти каждую секунду моей жизни. С гибелью Артура я потеряла все, что у меня было, но нашла кое-что другое. Конечно, это никогда не заменит того, что у меня «отняли», тем не менее, оно будет рядом — надеюсь, всегда…

— Ангел, — шепчет Эйдан и тихо смеется, — у тебя получилось. Смотри.

Я открываю глаза. Яркие лучики света поедают тьму, заставляя щуриться. Небо — некогда мрачное и грозное — окрашивается в светло-голубой оттенок, и высокие деревья, казавшиеся угрюмыми, будто расцветают заново. Моя улыбка достигает ушей, и я зарываюсь в твердой груди Эйдана — от него приятно пахнет хвоей, затем ощущаю, как его руки нежно поглаживают мою спину.

— Спасибо, — говорю сквозь слезы, переступая черту гордости и сомнений.

— За что?

— За все, Эйдан…

XXXIII

Оказывается, я вырубилась на том же месте, что и вчера, и когда проснулась, Эйдана не было рядом: вторая половина кровати пустовала, место для сна на полу - тоже, и после всего произошедшего это как-то огорчало что ли. Хотя, нет: больше огорчал тот факт, что я, кажется, начала к нему привязываться — и знаете, когда именно? — сразу же после вчерашнего дня. Дня, который раз и навсегда изменил мою жизнь — и не только. Это знакомое чувство роднило грудь и также — кололо. С одной стороны я понимала, что Эйдан — как ни прискорбно это осознавать — пока единственный, с кем так близка, с другой ведь осознавала, что принимая его, я теряю связь с Артуром.

Наверное, это абсурд — постоянно думать о человеке, что ушел, и отчаянно надеяться на его возвращение. Знаю, таким образом я ничего не верну обратно: все-таки Артура нет, а вороша воспоминания о нем, я только добавляю себе соль на рану. Но забыть его тоже не могу. Пока жива, я буду чтить память о нем, как о том человеке, кто помог «взлететь» до самых небес, когда за моей спиной не было «крыльев». Он был тем единственным, кого я боялась потерять больше всего на свете, а сейчас… его не стало. Самое страшное из этого то, что подобная боязнь не ушла: она перешла в более тяжелую стадию, которая не желает исчезать. Она прогрессирует. С каждой секундой. И причина во всем… Эйдан.