Все, это конец (сборник)

Суровый директор

Суровый директор, найдя подчиненного в курилке, произнес фразу «Бросай, там заказчик ждет! Скорей!» с таким выражением, что работник не только бросил сигарету, но и вообще впоследствии бросил курить и выпивать.

Сегодня охранник на проходной в офисе посмотрел…

Сегодня охранник на проходной в офисе посмотрел на мое высветившееся изображение. Спрашивает: «Это Ваше фото?» Это он меня спрашивает. Видимо, я уже не совпадаю с тем, что в жизни. Да, говорю. Вот родинка и там и тут. Не знаю, поверил он или нет. Рожа там, конечно, протокольная. Фотограф виноват, или фотоаппарат. Впрочем, работаю уже 8 лет на одном месте. Может и изменился. Пропуск почернел. Нижние слои грязи помнят молодого Путина… Сейчас-то я красавчик, что говорить…

Как приятно осознавать, что за творчеством следят…

Как приятно осознавать, что за творчеством следят не только мои друзья. Сами узнают как-то, видимо. Или передают. Интересуются, в общем. Видимо, есть чем. Небезразличен.

– Он тут так прикольно написал. Оригинально…

– У меня такое ощущение, что он «что-то покуривает» перед тем, как написать.

– А я знаю, почему у тебя такое ощущение. Это потому, что ты – баклан. У бакланов всегда складывается такое ощущение, когда они видят что-то необычное. Если человек скажет что-то необычное или оригинальное, то он, видимо, «покурил» недавно. Это у них такая козырная шутка: «Он что-то покурил, наверное. ГАА-ГА-ГА-ГА». От недостатка воображения. Так что такие ощущения у бакланов – обычное дело.

– Не понял.

– Бакланы очень часто туго соображают и не понимают. И вытаращивают вот так глазенки. Чего ты так глаза-то выпучил?! А?! (Шум, суматоха).

Ну да

Ну, и что?

И что дальше?

Да это понятно.

Ну, во-первых…

Ну, а во-вторых…

Ну, я тебе еще раз повторяю…

Да не, дело не в этом…

Ну, если…, то да.

Ну, давайте попробуем так…

Ну, а как ты хотел…

Да я об этом и говорю…

Ну что тут непонятного-то?!

Ну-ну, посмотрим…

Ну, мы это уже проверяли…

Ну, если так задавать вопрос, то тебе никто не ответит. Ну да.

Что «ну да»?!

Ну, и что из этого?!…

А ты в этом уверен?

Да я тебе это уже объяснял…

Ну, так я тебе и говорю…

Ну, и что у вас там?

Наглость – это, в общем-то, способ действия, то есть напор без моральных и законных на то оснований. Нахальство – это та же наглость, плюс отсутствие стыда. Что же касается грубости, то это скорее форма поведения, нечто внешнее, не затрагивающее основ, грубо можно даже в любви объясняться, и вообще действовать с самыми лучшими намерениями, но грубо, грубо по форме – резко, крикливо и претенциозно.

«Хамство есть не что иное, как грубость, наглость, нахальство, вместе взятые, но при этом – умноженные на безнаказанность». (с) Довлатов.

«Жлобство – это не хамство, это то, что образуется от соединения хамства и невежества с трусостью и нахальством». (с) Жванецкий.

Простуда

Кто-то, видимо, чихнул. А я был неподалеку. Потом начал сам чихать. Заболел, в общем. Я же не виноват. Пришел на работу, сосед справа очень опытный. Немного подальше отодвинулся и говорит: «Шел бы ты домой». Это он обо мне заботится. Или о себе… Говорю: «Работать надо». Он отодвинулся еще подальше. Очень обо мне заботясь. «Пей чай с лимоном, – говорит, – много витамина С. У меня есть чай из ромашки. Очень помогает. Вот, держи». Я начал чувствовать очень сильную заботу о себе. Вид у меня был такой, что ли? «А еще есть такие японские яблочки, которые помогают при простуде», – сказал с озабоченным видом. Это называется «деликатность».

Зачем я пришел на работу больным? Ну, действительно?

Зы Сегодня утром домашние:

– Что это у тебя такой вид? Как будто после тифа…

– Спасибо, – говорю. И чихнул.

Здравствуйте

У нас есть один мужичок. Такой прикольный. Вежливый

Он культурный, несмотря на то, что работает по хозяйственной части – что-то принести, коробки пустые убрать. Всегда со всеми здоровается. Или, например, когда едет по этажам и проверяет пустые коробки на каждом этаже, то всем в лифте извинения приносит: «Извините за доставленные неудобства, что лифт задержал». Или «Проходите, пожалуйста». В общем, дядя очень вежливый. У меня такие люди вызывают уважение и почтение.

А тут стою около лифта. Рядом женщина-уборщица. Проходит мимо этот дядя и как говорит ей:

– Здравствуйте!

– Здрасьте – отвечает она.

Мужичок проходит несколько шагов, потом разворачивается и говорит ей:

– А чего это Вы не здороваетесь?!

– А я поздоровалась.

– Что-что, простите? (не расслышал)

– Ну, если Вы глухой, то и не слышали.

– Вот про глухого я слышал.

– Ну-ну

Развернулся и ушел.…

Как в том анекдоте, про то, как два интеллигента пропускали друг друга перед дверью:

– Проходите, пожалуйста.

– Нет, только после Вас.

– Да уже я вас пропущу.

– Да ну что Вы.

– Не умничай.

– Пошел на х*й!

Вчера было так холодно и сыро…

Вчера было так холодно и сыро. Один крендель зашел внутрь здания под раскрытым зонтом. Чуть ли не до лифта шел…

Так хочется погрубить…

– Какие нервные. Какое огромное количество нервных людей. Очень нервная жизнь вокруг. Пробки эти, мать их. Еще, вам скажу, погода. Погода очень располагает к нервной жизни. Она очень к ней располагает. Ну, действительно…

– А что ты удивляешься?! Ххы-ти, удивляется он! Ты же уже всех [цензура]! Офис – [цензура]. Двери офиса – тоже [цензура]. Ковролин даже как-то удалось [цензура]. Про футболистов я уже не говорю. А лифт причем?! Что тебе сделал лифт? Он же не живой. Так нет – лифт зачем-то [цензура], снаружи, изнутри. Людей в лифте. Людей, ожидающих лифт. Всех [цензура]. Коллектив дружный – [цензура]. Столовую, главного повара, поваров, раздатчиков… всю их команду [цензура]. Еду, начиная с салатов и до плова. Еда же там, в принципе, не плохая. Люди теперь заходят с предубеждением. А кто-то перестал вообще туда ходить. Как можно было так все [цензура]?!

Пусси Рийот… Нет, Пусси Рийот не [цензура]. Но планировал, видимо. А бакланов зачем? Вот скажи – зачем ты [цензура] бакланов? Не понимаю! Проект, в котором работаешь, – [цензура]. Архитекторов этого проекта – [цензура]. Разработчиков, которые писали этот код, – тоже [цензура]. Сам код. Тех, кто потом правил этот код. Все кругом [цензура]. И заказчика, и аналитиков со стороны заказчика. И архитекторов со стороны заказчика. Вот такое (показывает, разводя широко руки в сторону) ведро [цензура] на них вылил. Сосед справа частенько попадает в объектив. Он-то тут причем? Кто работает, кто уже не работает, кто только на испытательном сроке… К Святославу придрался. Аналитиков, тестеров, разработчиков. Они же вокруг тебя, дурак! С сиськами, без сисек, низкорослые, худые и толстые, озабоченные, умные и тупые. Ну и что?! Что ты к ним пристал-то? Парень пошел почистить зубы в туалете. Это же не смешно. Еще и удивляется! Ты ведь даже сам себя [цензура] несколько раз. Как так удалось?! Вот, чудак.

– У меня чувства юмора нет (с серьезным лицом). Я не люблю шутить… Хм… мда. Все-таки буквально воспринимают… Это влияние Чехова. А что я удивляюсь?! Ой, если бы я всех слушал, написал бы я это все! Так что пусть идут лесом. А знаешь, что мне сказали про баннер «Все, это конец!», для поддержки нашей футбольной команды? – «Зачем ты это придумал?!». Действительно, зачем? Дурацкий баннер. Разве можно так поддерживать команду?! Ужасно. Другой сказал, это жизненная позиция. «Умно». Это я-то пессимист?!