Всё или ничего...

— Так ты не выбрасывай цветы…

— Ева!

— Все, молчу. Попробую поговорить с Олегом на эту тему.

— Спасибо.

Но на следующий день меня снова ждал букет роз, внутри которого была записка «Доброго утра, малышка» и рядом лежала коробка конфет.

— Если есть желающие покушать конфеты, угощайтесь, — я вошла в столовую.

— А букет уже выброшен? — улыбнулся Матвей.

— Да, — я села за стол, но в столовую зашла Кастова, сообщая о том, что у входа меня ждет какой-то парень. — Если это Андрей, я его точно убью… Блин, рыжая ведь обещала, что поговорит с ним.

Но на улице меня ждал не Андрей.

— Привет, — Алекс улыбнулся и протянул мне букет цветов, — Прекрасно выглядишь.

— Алекс! — я обняла брюнета, — Ты опять в Москву?

— На неделю приехал, — пожал плечами парень, — Но не один.

— А с кем?

— С родителями.

— Правда? Они прилетели?

— Да. И ждут тебя сегодня вечером в ресторане. Ужасно соскучились по тебе и хотят увидеть.

— Я обязательно приеду, — улыбнулась я.

— Нет, я заеду за тобой после работы и отвезу куда надо.

— Хорошо…

После этого мы попрощались и я вернулась на рабочее место.

— Если ты вошла с такой улыбкой и с цветами, значит, приходил не Андрей, — сказала Си, увидев меня.

— Алекс прилетел, — ответила я, поставив цветы в вазу.

Ребята на лейбле думают, что Алекс — мой бывший парень, с которым мы расстались в дружеских отношениях. Только Егор и Ксюха знают о том, что он мой бывший муж.

Ближе к концу рабочего дня меня и Ксюшу вызвал Виктор.

— Сценарий клипа готов. Если вам что-то не понравится, то скажите об этом сейчас. Я сообщу режиссеру он заменит не понравившийся момент.

Полчаса мы с Кастовой читали сценарий и обсуждали его, но потом решили, что ничего менять не стоит.

У выхода из лейбла меня уже ждал Алекс. Попрощавшись с ребятами, я подошла к Алексу, замечая, как на территорию лейбла въезжает мерседес.

— Матвей, прикрой, а?

Я кивнула в сторону мерседеса, одновременно открывая дверку иномарки Алекса.

— Без проблем.

Благодарно улыбнувшись парню, я села в машину Алекса. По дороге парень расспросил меня о том, от кого я так быстро скрывалась в машине. Выслушав мой короткий рассказ, Алекс спросил только одно:

— Набить ему морду?

— Что? Нет, Алекс, не стоит.

— Если что, ты говори. Знаешь же, что я за тебя любого порву, — брюнет отвлекся от дороги и посмотрел на меня, — И не буду смотреть на статус. Будь то сам президент, я даже ему шею сверну…

— Ну, президенту до меня нет дела, поэтому обижать он меня не будет. Мой статус намного ниже, — улыбнулась я, — Так что о Владимире Владимировиче можешь не волноваться…

— Адель, ты поняла о чем я, — сказал Алекс, возвращаясь к наблюдению за дорогой.

Я вздохнула и отвернулась к окну. Я прекрасно поняла, о чем говорит бывший. Но до сих пор не знала, что ему сказать.

— Алекс…

Я наконец-то решилась, но была перебита парнем.

— Ты можешь не объяснять. Я же все понимаю. Понимаю, что ты ненавидишь меня из-за смерти нашего ребенка…

— Нет, Алекс, я не чувствую к тебе ненависти.

— Почему тогда не хочешь вернуться? Я люблю тебя, Адель. До сих пор люблю…

— Просто… это все сложно. Там все напоминает о том, что у нас могло бы быть. Все напоминает о тех мечтах и ожиданиях, которые уже не сбудутся.

— Если тебя так пугает Германия, мы может переехать туда, где ничего не будет напоминать тебе о прошлом. Франция, Швеция, да, хоть в Антарктиду, если ты захочешь… Адель, я сделаю для тебя все, что ты захочешь.

— Пойми, я не могу, — в моих глазах уже стояли слезы, — Мне просто не хватит сил. Ты сам являешься таким напоминанием… Я не отрицаю, что еще полгода назад любила тебя. Я любила тебя, когда кричала те ужасные слова. Я любила, когда собирала чемоданы. Да, блять, даже когда я вырвалась из твоих объятий в том проклятом аэропорту, я и тогда любила тебя… Но потом, когда я полгода прожила без тебя, любовь она… На ее месте осталась только привязанность, дружеская симпатия и благодарность за то, что я два года была счастлива с тобой.

По щеке все-таки скатились слезы, но я не спешила их вытирать. Алекс остановил машину у обочины.

Тишина. Мое судорожное дыхание и всхлипы.

Тишина. Дыхание Алекса, вырывающееся сквозь стиснутые зубы.

Я не сказала ему этого полгода назад, когда улетела из Берлина, но сказала об этом сейчас. И разбредила старые, казалось бы, давно забытые раны.

— Я отвезу тебя домой. Родителям скажу, что ты заболела и приедешь к ним в отель, когда поправишься.

У подъезда, когда машина уже остановилась, я посмотрела на Алекса, собираясь ему что-то сказать. Но потом поняла, что сейчас своими словами я сделаю ему лишь больнее. Промолчала. Молча вышла из машины, закусив губу, чтобы не зареветь.

И уже поднявшись в квартиру и закрыв входную дверь, я заплакала, скатываясь вниз по двери.

— Адель? Господи, милая, что случилось?

Ева вышла из кухни и бросилась ко мне. Присев рядом со мной, она обняла меня, о чем-то спрашивая. Меня душили рыдания. Ни слова не могла сказать подруге.

Когда слезы прекратились, я позволила Герц поднять меня с пола и увезти на кухню. Рыжая налила мне травяной успокаивающий чай и я, выпив половину кружки, смогла начать отвечать на вопросы подруги.

— Адель, никто из вас двоих не виноват в произошедшем… Это ваша судьба, и ее было не избежать. Просто ты смогла незаметно для себя разлюбить Алекса, а у него это только впереди…

— Я пойду спать, — произнесла я, вставая со стула.

— Да, конечно. Если что, я буду в соседней комнате.

Но я так и не легла спать. Чувство вины перед Алексом не покидали меня. Было больно. Не так больно, как тогда, когда я потеряла ребенка и отца, но все равно больно.

До утра я сидела на кровати, глядя в незашторенное окно. А под утро я взяла листок и стала записывать пришедшие в голову строки.

Бегу навстречу к тебе по осколкам любви

Бегу, хоть это болезненно

Терзаешь сердце зачем?

Оно, страдая, молчит

Но любит так самоотверженно

Бегу навстречу к тебе по осколкам любви

Бегу, хоть это болезненно

Терзаешь сердце зачем?

Оно, страдая, молчит

Но любит так самоотверженно

Когда прозвенел будильник, я еще даже не ложилась. Выключив его, я встала с постели и бросила написанный припев в рюкзак и пошла в душ. Холодная вода ни черта не помогла. Состояние по-прежнему было убитое, как будто внутри меня не осталось ничего. Я вернулась в комнату и переоделась, а потом, не став дожидаться завтрака, вышла из квартиры. Снова на работу иду пешком. Так можно подумать. Несмотря на то, что мысли не слишком веселые, мне надо подумать.