Всё имеет свою цену
Шрифт:
Не дожидаясь ответа, он развернул вложенный в конец блокнота лист формата А4.
– Полковник прислал их мне сегодня ночью из Туле – не знаю, получил ли он их из США или извлек из собственного архива. Они хранились в целях опознания, если пропавшая когда-нибудь будет найдена. Стандартная процедура в случае, когда кто-то исчезает.
Арне Педерсен вновь перебил его:
– И часто здесь исчезают?
– Да, к сожалению, такое иногда случается, особенно зимой. Гренландия вообще-то немаленькая, а в некоторых ситуациях можно уйти даже совсем недалеко и заблудиться, и вовсе не факт, что тебя когда-нибудь вновь отыщут.
Склонившись над листом, члены следственной бригады принялись рассматривать фотографии. Сверху был портретный снимок весело улыбающейся молодой женщины, в котором практически отсутствовало какое-либо сходство с проглядывающими сквозь пластиковый пакет искаженными мукой чертами лица жертвы, если не считать
Конрад Симонсен с особой тщательностью изучил последнюю фотографию. Покончив с этим, он грустно кивнул и спросил:
– Так что же все-таки ее сюда занесло?
– Ее работа. Вам когда-нибудь приходилось слышать хоть что-то о станциях DYE?
Датчане дружно покачали головами.
– Это были своего рода вспомогательные радиолокационные станции, относящиеся к базе в Сёндре Стрёмфьорде. Всего их было пять, и назывались они просто: от DYE-1 до DYE-5. Три из них принадлежали к числу самых уединенных в мире мест, где проживали люди, поскольку от них до ближайших поселений было несколько сотен километров пути. Все эти пять точек были построены в начале 60-х годов как часть американской системы оповещения о ядерных ударах. Они представляли собой своего рода звено в пролегавшей от Аляски через Канаду до Исландии цепи радарных станций, созданной США в целях скорейшего оповещения о появлении русских бомбардировщиков, а позже – межконтинентальных ракет. Четыре первых станции DYE были расположены практически по линии Северного Полярного круга: DYE-1 – на западном побережье вблизи Сисимиута, DYE-2 и DYE-3 – на материковом ледяном щите и DYE-4 на западном берегу близ Аммассалика [6] . DYE-5 – а это как раз наш случай – стояла здесь особняком, поскольку находилась гораздо севернее прочих станций и, как я уже говорил, в 300 километрах от основной базы в Сёндре Стрёмфьорде. Не имею ни малейшего понятия, почему DYE-5 была построена не на одной линии с остальными. Может, если бы я был инженером по радарным установкам, то смог бы предложить какое-то логичное объяснение, а может, все это военная тайна. Кто знает…
6
Сисимиут, Аммассалик – поселения на западном и восточном побережьях Гренландии.
– Какой величины была станция? – поинтересовался Конрад Симонсен.
– Площадь она занимала не очень большую, зато была высокой. Когда вернемся в Нуук, я покажу фотографии. Одно скажу точно – особой красотой она не блистала.
– А что означает название станций – «DYE»?
– Мне представляется, что оно происходит от названия канадского городка Cape Dyer на восточном побережье Баффиновой Земли у Девисова пролива – этот населенный пункт также входил в систему радаров. Однако полной уверенности в такой этимологии у меня нет. Как бы там ни было, но все пять станций DYE к концу 80-х годов перестали функционировать. Технологии устарели – ракеты русских теперь стало куда более удобно отслеживать с помощью спутников. Первой прикрыли как раз ту, где мы с вами находимся – DYE-5, – причем в отличие от остальных ее уничтожили полностью. Относительно этого из Копенгагена даже пришло соответствующее решение, выработанное где-то в высоких кабинетах – чтобы, дескать, не наносить ущерб природе Гренландии. Американцы должны были прибраться за собой, в чем они – как вы можете или, скорее, не можете заметить – изрядно преуспели. Позже органы самоуправления острова отменили данное решение, так что прочие станции в той или иной степени сохранились, и две из них даже используются в качестве мест ночевок разными исследователями климата во время экспедиций внутрь материковых льдов. – А персонал на этих станциях составляли исключительно датчане?
– Часть персонала – в соответствии с договором между Вашингтоном и Копенгагеном о создании военных баз. Вообще-то состав был смешанным, однако начальниками станций и операторами радаров всегда были американцы. – А те датчане, что работали здесь, проходили проверку со стороны органов безопасности?
– Да, конечно, хотя, по-видимому, она проводилась не особо тщательно. Об этом остается только догадываться – исходя из всех слышанных мною историй о здешних сотрудниках. Вне всяких сомнений, среди них попадались весьма специфические типы, которым, казалось бы, вовсе не место вблизи сверхсекретных установок. По-видимому, считалось, что утечка сведений отсюда просто физически невозможна. Американцев тоже было в чем упрекнуть, но только
не в подрыве национальной безопасности. В том числе и в разгар холодной войны.Конрад Симонсен демонстрировал всем своим видом полное понимание, хотя, признаться честно, довольно слабо представлял себе, о чем именно идет речь. Он спросил:
– Сколько всего народу здесь было? Я имею в виду – сколько человек обслуживает такого рода станцию? – На разных станциях дело обстоит по-разному. На DYE-5 работало двенадцать датчан с контрактами по шесть месяцев. Затем вместо них должна была прибывать новая команда, однако, как правило, нередко все сводилось к взаимозамене с теми из персонала другой станции, чьи контракты также истекли. Это, кстати, одна из причин, почему у многих работников в той или иной степени появлялись разного рода странности. Ведь некоторые, таким образом, годами пребывали в окружении вечных льдов. Зарабатывали они здесь весьма прилично, а тратить деньги было практически не на что. Так что, когда они наконец возвращались к цивилизации, часто это кончалось весьма плачевно.
– И что, Мариан Нюгор тоже принадлежала к их числу?
В вопросе Арне Педерсена прозвучало сомнение. Довольно трудно было представить себе молодую красивую женщину, на целых шесть месяцев изолированную от внешнего мира в компании с одиннадцатью мужчинами.
– Нет-нет, все совсем не так. Здесь были только мужчины, однако в американской армии существует масса дурацких правил – здесь я цитирую самого полковника, который наверняка знал, о чем говорил. Так вот, одним из этих правил было, что раз в год все медицинское оборудование должно проходить контроль врача либо медсестры, и, должен сказать, это положение соблюдалось неукоснительно. Таким образом, 13 сентября 1983 года Мариан Нюгор прибыла сюда с соответствующей медицинской инспекцией. Сама работа заняла у нее всего пару часов и вообще-то не предполагала никаких контактов со здешними представителями противоположного пола. И вот в какой-то момент выяснилось, что она пропала, и, сколько потом ни искали, никто так и не смог ее найти. В конце концов поисковым вертолетам так и пришлось вернуться без нее.
Конрад Симонсен перебил его:
– А в какое время дня это случилось? Я имею в виду, было уже темно?
– Насчет времени я не в курсе, но, думаю, когда мы вернемся в Нуук, нас там уже будет поджидать подробный отчет обо всех обстоятельствах ее исчезновения. Мои люди уже над этим работают, да и в Туле, насколько мне известно, тоже. Американцы также обещали мне список тех, кто находился на DYE-5 в то время.
– Такой список мне бы весьма пригодился.
– Ты его получишь. Ну, вот вроде бы и все рассказал. На следующий день с базы прислали внушительные силы, чтобы прочесать местность и найти ее, однако все оказалось напрасно, и теперь совершенно ясно почему. Она могла лежать в своей могиле в ста метрах от станции, и у них не было ни единого шанса ее найти. Думаю, впоследствии ее официально объявили мертвой, однако в настоящий момент не располагаю никакими подтверждениями на этот счет.
– Ты знаешь, как именно расположена ее могила относительно прежней станции?
– К сожалению, нет. Вчера мы потратили несколько часов на поиски остатков DYE, однако безрезультатно. Американцы, когда захотят, работать умеют, так что вовсе не обязательно, что мы сможем отыскать точное место расположения станции. Хотя завтра с утра я и собирался заняться этим и даже привлечь еще больше народу – если, разумеется, ты не возражаешь.
Последнее замечание относилось к Конраду Симонсену. – Конечно же, я только «за», и должен отметить, что полиция Нуука проделала огромный объем работы. Просто удивительно, как много вам удалось нарыть за такое короткое время.
Тронд Эгеде выслушал похвалу с довольной улыбкой. Затем он посмотрел на мертвую девушку и, разом посерьезнев, сказал:
– В свое время мне приходилось не раз сталкиваться с жертвами убийств, однако при виде этого трупа я, признаться, испугался – у меня даже мурашки по спине побежали. Похоже, ты тоже не в восторге от него. Ты ведь поэтому отходил?
Конрад Симонсен недовольно нахмурился:
– К сожалению, не совсем по этой причине. Однако – ты прав, пора заняться осмотром тела. Арне, ты ведь помоложе – так, может, слазишь к ней? Мне нужно, чтобы ты осмотрел ее ногти и рассказал нам, как именно они острижены.
Когда он заговорил о ногтях, оба его собеседника невольно посмотрели на руки женщины, однако с того места, где они стояли, ничего толком видно не было. Пока Арне Педерсен сползал в яму к трупу, гренландец и Конрад Симонсен придерживали его за руки. Очутившись внизу, инспектор наклонился сначала к одной привязанной к бедру руке женщины, затем проделал то же самое с другой стороны и лишь после этого доложил:
– Она не сама их стригла – ни одна женщина так не искромсает собственные ногти. Такое впечатление, что их резали портновскими ножницами, причем в спешке и неровно. Но как ты догадался?.. О, нет, Симон!