Всё имеет свою цену

– Сам прекрасно знаю. Скажи-ка лучше, что ты собираешься делать во второй половине дня?

– Зависит от того, что ты собираешься мне поручить.

– Не против проехаться со мной и навестить одну женщину, муж которой покончил с собой в 1998 году?

Графиня ответила не сразу, но Конрад Симонсен и не думал ее торопить. Наконец, спустя некоторое время, она снова заговорила:

– Хочешь сообщить ей, что вы тогда ошибались?

– Что я ошибался.

– Что ты и масса всех прочих ошибались?

– Она все это время верила в своего мужа, ни на секунду не сомневалась в его невиновности, а меня просто назвала собакой. Представь себе – самое сильное выражение, которое она себе позволила, несмотря на то, что именно я сломал ей жизнь, вернее, уничтожил то, что от этой жизни оставалось после того, как над ее дочерью зверски надругались, а потом задушили.

– Ты считаешь, ехать к ней – хорошая идея?

– Я долго над этим размышлял и полагаю, что да. Кроме всего прочего, это самое меньшее, что я могу для нее сделать, – ведь именно благодаря мне был осужден невинный человек.

– Но ведь он не был осужден.

– Нет, был – улики ясно свидетельствовали против него.

– Да, но до суда так и не дошло.

– Самоубийство не лучше. Какой кошмар он, должно быть, пережил!

– Я съезжу к ней с тобой. Вы условились о встрече?

– Да, мы должны быть в Хаслеве к четырем.

– Но учти, если что-то пойдет не так, я сейчас же увезу тебя, как бы ты там ни вопил и ни хныкал. Предупреждаю заранее. Можешь не сомневаться, если возникнет необходимость, я так и сделаю.

Симонсен лишь слегка пожал плечами и попросил:

– Сделаешь для меня еще кое-что? Я тут договорился встретиться сегодня вечером в Хойе Тострупе [7] с… с одной женщиной. Можешь позвонить и отменить нашу встречу? А я пока схожу ополосну лицо.

Графиня благосклонно кивнула. Нацарапав на листке номер телефона, комиссар протянул его Натали.

– Спасибо! Спускаемся через пять минут.

С этими словами он ушел; Графиня сняла трубку телефона. Она прекрасно знала, кому именно ей предстоит звонить. Склонность Конрада Симонсена время от времени обсуждать свои дела с некой пожилой ясновидящей из Хойе Тострупа была, пожалуй, одной из наименее охраняемых тайн их убойного отдела, хотя перед шефом все сотрудники неизменно делали вид, будто им ничего неизвестно. Что касается самой Графини, то хотя она и не имела никаких предубеждений по отношению к так называемым ясновидящим, однако ее немало испугала та форма, которую приняла телефонная беседа. Вцепись в Стина Хансена, Баронесса, и ни в коем случае его не отпускай. Прилипни к нему как репей и ни за что не дай себя стряхнуть. Это вопрос жизни и смерти. Во что бы то ни стало, Баронесса, во что бы то ни стало. Нет ничего важнее этого.

7

Хойе Тоструп – квартал города Тоструп, расположенного вблизи Копенгагена.

Без всяких дополнительных уточнений или пояснений – одно лишь настоятельное указание. Повторенное, как крик о помощи, дважды, трижды, пять раз – она не помнила, сколько точно, – сухим хрипловатым голосом, и продолжавшее звучать эхом даже после того, как Графиня, окончательно сбитая с толку, пообещала выполнить то, что от нее требуют. А это обращение – Баронесса! Какое-то неприятное, прямо-таки зловещее, что ли?! Она на некоторое время задумалась, с отсутствующим видом глядя куда-то вдаль, и наконец приняла решение. Во-первых, ничего не рассказывать Конраду Симонсену о состоявшемся разговоре – у него и без того проблем хватает, – и во-вторых, тоже пойти ополоснуть лицо.

Тем не менее, когда они уже шли по коридору в направлении зала заседаний, обоих как будто прорвало. Может, они слишком торопились, выходя из кабинета, и потому не успели обсудить все вопросы, и вот теперь, когда представилась такая возможность, пытались наверстать упущенное. Конрад Симонсен осторожно начал:

– Черт возьми, боюсь, как бы не расплакаться, когда начну рассказывать о ней. Хнычущий начальник убойного отдела – то еще зрелище.

– А что, если тебе ограничиться лишь предысторией, а продолжит уже Арне? Я же ясно вижу, тебе просто необходимо отдохнуть.

– Хорошо, так и решим.

Быстрое согласие шефа было настолько неожиданным, что Графиня даже поперхнулась – выходит, зря она старалась, заранее придумывая аргументы в защиту своего предложения.

Они прошли мимо уборщицы, которая старательно снимала с потолка паутину пестрой щеткой, насаженной на длиннющую бамбуковую палку. Поравнявшись с ней, они, не договариваясь, дружно умолкли. Женщина мельком улыбнулась им, не отрывая взгляда от потолка и делая свою работу. Когда они отошли настолько, что она уже не могла их слышать, Графиня продолжила:

– Кроме того, полагаю, тебе стоит подумать о том, чтобы на недельку переехать ко мне. Мне кажется, тебе это сейчас совсем не повредит.

Предложение было неожиданным. Вроде бы настолько далеко они еще не продвинулись. По крайней мере, до сих пор им обоим так казалось. И тем не менее Конрад Симонсен даже не сбавил скорости, отозвавшись:

– Что ж, охотно.

Подчас жизнь гораздо проще, чем мы пытаемся представить ее себе. Мягко положив руку на плечо спутника, Графиня остановила его. Прежде они никогда не целовались на работе, да и вне ее это случалось не так уж часто. Однако сейчас это произошло. Поцелуй вышел в высшей степени добропорядочным: на подобающем расстоянии, вытянутыми в трубочку губами – совсем как в каком-то водевиле.

Глава 4

Первое общее собрание следственной группы проходило в одном из больших конференц-залов префектуры полиции Копенгагена. Место было выбрано не по причине большого количества участников, а из-за наличия в зале специального оборудования – огромного экрана, на котором можно было высвечивать одновременно по две различные фотографии с целью их сравнения. Именно параллельному изучению снимков, сделанных при обследовании мест двух различных убийств женщин, решено было уделить основное внимание на этом утреннем заседании. Этапы дальнейшей работы убойного отдела должны были стать предметом обсуждения гораздо более узкого круга заинтересованных лиц, однако перечень основных мероприятий предстояло определить именно здесь и сейчас. Правда, в самый последний момент интерес к данному заседанию – в форме участия своих представителей – проявили Министерство иностранных дел, а также аппарат начальника Главного управления полиции Дании. Все остальные участники встречи входили в штат отдела убийств; двое из их числа – Полина Берг и Арне Педерсен – были ближайшими сотрудниками Конрада Симонсена. Кроме них, здесь был техник отдела, студент-стажер и по совместительству компьютерный гений, Мальте Боруп, который в данный момент сидел позади всех на высоте второго этажа в операторской кабине и показывал подготовленный им заранее видеоматериал – в основном слайды.

Войдя в зал на двадцать минут позже установленного срока, Конрад Симонсен коротким кивком приветствовал собравшихся. Все разместились на первом и втором рядах, при этом Полина Берг и Арне Педерсен – чуть поодаль от остальных. Графиня опустилась было на свободное место рядом с Арне Педерсеном, однако тут же вновь встала, ибо представитель Министерства иностранных дел, не давая сказать ни слова ее непосредственному начальнику, прямо с порога набросился на него:

– Главный инспектор Симонсен, предлагаю с самого начала договориться, что это – первый и последний раз, когда вы опаздываете на встречу со мной. Надеюсь, вы хорошо меня поняли.

Чиновник был человеком относительно невысокого роста, средних лет и на первый взгляд выглядел довольно безобидно. Учитывая место его работы, можно было сказать, что костюм на нем сидит как-то неуклюже, а волосы нуждаются в укладке. Тем не менее сдержанная угроза, прозвучавшая в его словах, недвусмысленно давала понять – он привык к тому, чтобы все сказанное им выслушивали без каких-либо возражений. Даже несмотря на специфический высокий голос, звучащий чуть ли не по-детски, он производил впечатление человека влиятельного, спорить с которым небезопасно. В пользу этого говорило обращение на «вы», а также то обстоятельство, что выговор главному инспектору был сделан им спокойно, как нечто само собой разумеющееся.