Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости

Другая женщина рассказала мне, что страдала от избыточного веса 25 лет. Она была полной с детства и похудела, лишь достигнув 30. Когда я спросила, что она чувствует, вспоминая прежние времена, она ответила: «Это только часть меня. Я вышла замуж и родила детей, моя мать умерла, когда мне не было 30, – как и все, я переживала хорошее и плохое». Она сказала, что ее сын и дочь были очень малы и не помнят ее прежнего образа, поэтому когда они смотрят старые видео и фотографии, то иногда могут что-нибудь брякнуть. «Я объясняю им, – сказала она, – что меня обижает, когда они смеются над моими старыми фотографиями. Я использовала эти случаи как пример того, что людей нельзя судить по внешности. Они любят меня и знают, что я замечательная мама. Я часто говорю им, что если вы видите перед собой только полную женщину, то вы не замечаете ее достоинств. Теперь они очень чувствительны к этой теме, когда общаются с друзьями». Она сказала, что чувствует полную свободу и власть над своей внешностью. Ее очень поддерживают друзья и семья. Она надежно «заземлена» и принимает себя такой, какая она есть.

Воздаем должное обычным людям

Разрушительная навязчивая идея, связанная с перфекционизмом, – это преклонение перед культурой знаменитостей. Мы отчаянно листаем журналы, выискивая интимные детали жизни звезд, которых мы любим или ненавидим. Мы хотим знать: кто сбросил вес, кто как украсил дом, что они едят, чем кормят собак и т. д. Если они что-то едят, носят, имеют или теряют – мы хотим того же!

Мы хотим жить их жизнью, потому что мы верим, что таким способом можем стать ближе к нашему совершенству. А еще знаменитости приближают нас к другому ценному призу – выглядеть «на все сто». Важность этого не следует недооценивать. Мы знаем, на какие безумства, грозящие физическими и психическими опасностями, идут подростки, чтобы считаться крутыми среди сверстников. К сожалению, в нашей культуре жажда быть крутым не заканчивается и после школы. Женщины в возрасте от 18 до 80 говорили мне, как горько, когда тебя считают «недотепой», «немодной». Они откровенно рассказали о разных случаях, из-за которых их жизнь пошла не так, а причиной этих случаев было желание поддержать имидж «современной женщины», «девчонки что надо». К сожалению, в культуре, основанной на прибыли, существуют мультимиллионные индустрии, которым выгодно, чтобы совершенство и соответствие общепринятым ценностям оставались соблазнительными и при этом неуловимыми. Не существует ведь таких понятий, как «достаточно круто» и «достаточно безупречно».

В своей книге «Шалаш друг для друга: перестраиваем нашу семью» («The Shelter of Each Other: Rebuilding Our Families») Мэри Пифер высказывает мудрую мысль: СМИ реально угрожают нашим семьям [34]. Она поясняет: медиа формируют наше новое общество, гораздо менее разнообразное, чем в настоящей жизни. «Мы “знаем” знаменитостей, но они не знают нас. Новое общество – это не прежнее соседство, где все друг с другом были знакомы и всегда выручали в случае необходимости. Дэвид Леттерман [17] не поможет, если зимним утром у нашей машины сел аккумулятор. Дональд Трамп [18] не принесет поесть, если папа потеряет работу. Эти замещающие отношения создают новый вид одиночества – одиночества людей, которые общаются с персонажами, а не с личностями».

17

Леттерман Дэвид Майкл – американский комик и продюсер, ведущий популярной программы «Вечернее шоу с Дэвидом Леттерманом» на телеканале CBS. – Прим. ред.

18

Трамп Дональд – популярный американский бизнесмен и писатель. – Прим. ред.

Вдобавок к культивированию перфекционизма и одиночества (которые часто связаны) мы сравниваем нашу жизнь с жизнью знаменитостей. Мы часами смотрим шоу, где нет ничего, кроме подробностей их встреч и расставаний. И сознательно или бессознательно сравниваем их жизни со своей.

В моем исследовании принимали участие и мужчины, и женщины, многие говорили, что стыдятся своей «скучной, незначительной жизни». За редким исключением, эти участники сравнивали свою жизнь с тем, что они увидели по телевизору или в журналах. Доктор Пифер объясняет этот феномен, вписывая его в контекст нового медиасообщества. Она пишет: «Там меньше разнообразия, чем в реальной жизни. Проблемы, которые показываются, – это не проблемы реальных людей. Эксплуатируется ряд типовых ситуаций, например: юная звезда, которой угрожают, или молодой красивый мужчина борется с преступлениями. Другие ситуации, более жизненные, в поле зрения не попадают: родительское собрание, написание стихов, поход в музей, доставка готовой еды, обучение игре на пианино – все это практически игнорируется. Обычные люди, а таких среди нас большинство, совсем не представлены. Выбираются истории, на которых можно делать деньги. Исчезает богатство и сложность настоящей жизни».

В нашей культуре стыд и страх быть обыкновенным – частое явление. Многие пожилые женщины в интервью сокрушались о том, что в своей жизни не сталкивались с «выдающимися», «значительными» вещами. Похоже, мы меряем ценность вклада человека (а порой и всей его жизни) уровнем его известности. Другими словами, достоинство измеряется славой и удачей.

Наша культура недооценивает тихих, обычных, трудолюбивых мужчин и женщин. Часто мы уравниваем «обычное» со «скучным», и, что еще опаснее, «обычное» становится синонимом «бессмысленного». Одно из серьезнейших культурных последствий обесценивания нашей собственной жизни – терпимость к тому, на что человек готов пойти ради достижения «выдающегося» положения.

Игроки в бейсбол, накачивающие себя стероидами и гормонами, – герои. Мы завидуем главам корпораций, получающим зарплату в миллион долларов, даже если в то же самое время их подчиненные теряют свои пенсии и доли прибыли. Молодые девушки создают сайты и чаты, где обсуждают, на какие уловки идут знаменитости, чтобы скрыть расстройства своего пищевого поведения и остаться стройными и красивыми. Маленькие дети перенапрягаются и страдают от тревожности из-за чрезмерного количества уроков, факультативов, торжеств и тестов.

Эти примеры взывают к вопросу: чем мы собираемся пожертвовать в погоне за «выдающимся»? Мы можем использовать инструменты стыдоустойчивости, чтобы понять больше о наших страхах и уязвимости по отношению к давлению окружающей культуры. Практика критической осознанности особенно важна, если мы хотим лучше понимать медиасообщество, которое стало частью нашей жизни.

Страх уязвимости

Если мы хотим признавать и принимать то, что делает нас людьми, в том числе наши несовершенства и «не слишком выдающуюся» жизнь, мы должны спокойно относиться к своим уязвимым местам. Это крайне трудно, потому что мы боимся быть уязвимыми. Как я написала в главе 1, мы уравниваем уязвимость со слабостью, а в нашей культуре слабость – одна из самых ненавистных вещей. Когда я слышала, как женщины говорят о своем страхе уязвимости, я снова и снова слышала одно: «Я не хочу никому рассказывать о себе, они используют это против меня». Это очень больно – когда обнажаешь свои уязвимые места или страхи, а их используют в качестве оскорбления, аргумента в споре или распускают сплетни.

В интервью женщины не раз говорили о том, что я назвала «похмельем уязвимости». Оно тесно связано с нашим страхом обнажить слабые места, и, к сожалению, большинство из нас его испытали. Мы все побывали в ситуациях, когда нам очень хотелось поделиться чем-то важным с другом, коллегой или членом семьи, и, несмотря на страх, эта необходимость была так велика, что мы раскрывались перед ними. Мы рассказывали им все, делились самыми болезненными переживаниями. И через час, день или неделю на нас накатывала тошнотворная волна сожаления: господи, зачем я ей это рассказала? Что она теперь подумает о моей семье? Она же всем растреплет… Вот это и есть похмелье уязвимости.

Когда мы начинаем работать над нашей устойчивостью к стыду, желание открыться и поговорить о наших переживаниях может быть очень сильным. Таким сильным, что иногда это и впрямь приводит к откровенности с людьми, с которыми у нас нет доверительных отношений.

Несколько утешает в случаях с похмельем уязвимости общий опыт. Когда я говорю о нем на лекциях, все начинают кивать, и на лицах появляются выражения: «да-а… со мной такое тоже происходило… очень противно». Как было бы хорошо, если бы все мы могли находить правильных людей, правильное время и правильный способ для своих излияний. Но, увы, большинству из нас приходилось откровенничать с едва знакомыми людьми и открывать им свои слабые места. Хороший совет по этому поводу дает Харриет Лернер [35]. Она пишет: «Если вы хотите кому-то открыться, имеет смысл подождать и проверить, стоит ли рассказывать этому человеку свою историю. Мы стремимся удостовериться, что другой не станет отрицать или умалять нашу боль и не будет также без нужды преувеличивать проблему. Мы не хотим, чтобы нас ставили на место, жалели, чтобы о нас сплетничали или использовали сокровенную информацию против нас».

Страх, уязвимость и ожидания

Мы боимся уязвимости и потому, что она часто связана с нашими ожиданиями и болью разочарования. Элизабет, женщина, давшая мне интервью несколько лет назад, говорила, как стыдно ей было, когда ей не предложили продвижение по службе, которого она так ждала. Она сказала: «Стыднее всего было потому, что я всем рассказала, как много это для меня значит. Я успела поговорить об этом со всеми: мужем, детьми, соседями, мамой, сотрудниками. Я не говорила всем, что обязательно его получу; просто я честно признавалась, что мне этого очень хочется. И потом вместо того, чтобы чувствовать просто грусть и разочарование, я почувствовала грусть, разочарование и стыд».

Когда кто-то храбро делится с нами своими надеждами, у нас появляется серьезная возможность проявить сочувствие и укрепить связь с этим человеком. Подумайте, как впечатлили бы Элизабет такие слова: «Ты такая смелая: попросила повышения и честно говорила, как тебе его хочется. Просто горжусь, что я твоя дочь (мама, подруга)».

Как показывает пример Элизабет, между нашими ожиданиями, уязвимыми местами и страхами – сложная связь. Когда у нас появляются ожидания, мы в своей голове рисуем картинку, как все пойдет и как все будет выглядеть. Иногда мы даже воображаем, что это осязаемо, имеет запах и вкус. И эта картинка в нашей голове имеет для нас большую ценность.