Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости

1.

Кто я такой?

2. Кто это говорит?

3. Кому выгодны эти ярлыки?

4.

Если эти ярлыки не выгодны мне, что и как должно измениться?

Участницы с высоким уровнем стыдоустойчивости действительно подчеркивали важность изменений. Невидимость живет лишь в наших представлениях, а стереотипы – привычный способ мышления. Если мы не распознаем или не признаем нашу роль в этих процессах, мы не сможем их изменить.

Одна женщина, говоря о возрасте, заметила: «Я бы лучше потратила время, энергию и деньги на то, чтобы переосмыслить значение старости. Тратить силы, пытаясь остаться молодой, – изнурительная и безнадежная битва. Когда ты борешься с эйджизмом, ты, по крайней мере, можешь сделать что-то полезное не только для себя самой».

Закончу эту главу записями Энни – одной из участниц исследования. Когда она была первокурсницей колледжа, ее изнасиловали у нее в комнате. По ее ответам на вопросы упражнения о стыдоустойчивости вы можете понять, что это качество у нее на высоте и выработано ею в результате откровенных разговоров с другими девушками о насилии в общежитиях.

Упражнения Энни

Факторы стыда: Я хочу, чтобы меня считали нормальной, здоровой, той же личностью, что и до нападения. Я не хочу, чтобы меня обвиняли.

Критическая осознанность: Невозможно повернуть время назад и стереть насилие, но люди вокруг меня могут помочь мне, если не будут шептаться за спиной или думать, что я больше никогда не смогу быть счастливой. Я знаю, что мне придется нелегко: я хочу, чтобы люди признали, что мне трудно, но в то же время не сводили мою личность к этой проблеме.

Сеть связей: Мой психолог-консультант, моя группа поддержки, разговоры с девочками в колледже о насилии, мама и папа, сестра и брат, мой парень и мой лучший друг.

Нежелательные образы, «кнопки» (факторы) стыда: Я не хочу, чтобы меня воспринимали как испорченную, навеки изменившуюся, психически сломленную, находящуюся на грани сумасшествия.

Критическая осознанность: Я не отрицаю, что я – в каком-то смысле – стала другой, и это нормально. Во мне многое изменилось, я это понимаю и работаю над этим. Но я не хочу, чтобы мои друзья заставляли меня страдать еще больше, меняя свое отношение ко мне или относясь как-то иначе. Если вы считаете, что все, что я говорю или делаю, имеет отношение к изнасилованию, вы заставляете меня страдать.

Паутина стыда: Подруги, стереотипы о жертвах насилия, друзья матери, тетя и племянницы.

Глава 9 Практика соединения в культуре разобщенности

Иногда я описываю свое исследование стыда как исследование силы связей и опасности разобщения. Разобщение – это и источник стыда, страха, обвинения, и их следствие. Изолирование, осуждение других, обвинение, гнев, стереотипы и ярлыки – все это формы разобщенности. Но есть и иная форма разобщения, часто более болезненная и приводящая в замешательство: чувство разобщенности с самим собой. На нас так влияет то, что думают о нас другие люди, и мы так стараемся быть теми, кем нас хотят видеть другие, что мы теряем свое чувство идентичности. Мы теряем почву под ногами. Теряем нашу искренность. И это так болезненно потому, что наша искренность – та самая основа, с которой начинаются все важные изменения.

В этой главе мы рассмотрим понятие искренности и поймем, почему мы должны быть искренними, если хотим обладать храбростью, сочувствием и устанавливать связи с людьми. Мы также выясним, как стыдоустойчивость связана с зависимостями, высказыванием мнений, духовным началом и нашей потребностью чувствовать себя «нормальными».

Искренность

Что такое искренность? Мы можем не знать точного определения, но четко опознаем ее, когда встречаемся с ней. Когда мы рядом с искренним человеком, многие из нас могут почувствовать это качество «нутром». Мы тянемся к людям, которых считаем честными, искренними и чистосердечными. Мы любим женщин, излучающих тепло и «прочно стоящих на земле». Мы собираемся вокруг людей, которые могут «сказать все как есть» и посмеяться над собой. Мы уважаем искренность в других и стремимся быть искренними сами. Нам не нравятся полуправды, неискренние взаимоотношения и трусливое молчание. Мы хотим ясно понимать, кто мы такие и во что верим, и чувствовать себя достаточно уверенными, чтобы говорить об этом другим. Мне всегда нравилось высказывание: «Мы хотим чувствовать себя уютно в собственной шкуре».

Стыд часто мешает нам показывать окружающим себя настоящих – он пресекает наши попытки быть искренними. Как мы можем быть настоящими, если отчаянно пытаемся управлять и контролировать тем, как нас воспринимают другие? Как можем честно высказывать мнения и в то же время говорить людям то, что они хотят услышать? Как мы можем отстаивать то, во что верим, и одновременно стараться всех ублаготворить, чтобы они не разозлились и не отвергли нас?

Преподаватели социальной работы Дин Х. Хепворт, Рональд Х. Руни и Джейн Лоусон определяют искренность как «личностное общение, отличающееся естественностью, чистосердечием, непринужденностью, открытостью и подлинностью» [42]. Мы не можем быть собой с окружающими, если считаем себя неполноценными и недостойными общения. Невозможно быть настоящим, если стыдишься того, кто ты есть и во что веришь.

Стыд порождает стыд. Когда мы жертвуем подлинностью в попытке управлять тем, как нас воспринимают другие, мы часто попадаем в опасный и обессиливающий порочный круг: стыд, или боязнь того, что будет стыдно, уводит нас от нашего истинного «я». Мы говорим людям то, что они хотят услышать, или не высказываемся, когда нам хотелось бы. В свою очередь, мы чувствуем стыд за свою нечестность, за то, что мы не высказываем своих мнений и не занимаем важную позицию. Этот порочный круг просматривается в следующих высказываниях.

• Я иногда говорю все, что люди хотят от меня услышать. С моими либеральными друзьями я веду себя как либерал. С консервативными – как консерватор. Думаю, я так боюсь сказать что-то, что кого-нибудь расстроит, что просто плыву по течению. В результате чувствую себя мелкой обманщицей.

• Вера – очень важная часть моей жизни. Я хочу свободно говорить о своей духовной жизни, так же свободно, как люди высказывают свои мнения о политике или общественных проблемах. Но я не могу. При одном упоминании о церкви люди принимают оскорбленный вид. Они смотрят на меня как на чокнутую, будто я пытаюсь проповедовать. В моей рабочей голосовой почте было записано сообщение: «Спасибо за звонок, да будь благословен ваш день». Начальник заставил меня стереть его, посчитав «оскорбительным». Мои коллеги целыми днями матерятся и при этом меня выставляют изгоем за слово «благословен».

• Я американка японского происхождения и часто слышу от людей неправомерные обобщения по поводу азиатских женщин. Некоторые считают нас безупречным меньшинством – якобы мы все умные, трудолюбивые и сверхусердные. Часть стереотипов касается и сексуального поведения – азиатских женщин считают и покорными, и все позволяющими. Эти предположения и стереотипы унижают наше человеческое достоинство. Я часто хочу возразить, но мне слишком стыдно. Отчасти из-за моей культуры, отчасти – потому что я женщина. Я хотела бы высказываться чаще, но это очень трудно. Я чувствую себя очень уязвимой.

• Я работаю с группой мужчин и женщин, и они полные мракобесы. Все время унижают тех, кто в меньшинстве. Рассказывают мерзкие анекдоты, рассылают расистские письма. Я сказала об этом нашему руководителю по персоналу, но он и сам не лучше. Однажды я сидела в курилке, и небольшая компания моих сотрудников пересказывала друг другу отвратительную шутку про гея, Мэтью Шепарда, которого забили насмерть в Ларами, штат Вайоминг. Я не смеялась, но и ничего не сказала. Просто уставилась в пол. Я чувствовала себя просто ужасно. Когда я смотрела передачу о Ларами по телевизору, я все время плакала. Я думала: «Почему я ничего не сказала? Почему я не сказала им, как оскорбительно они себя ведут?» Мне было очень стыдно за себя.