Все лучшие повести о больших приключениях

Сотрудником оказалась Надя Абдурахманова. Она немедленно пошла за запиской. И скоро вернулась с ней.

— Там его спать запихнули. То есть ее.

— Кого ее?

— Чайку нашу, Олейникова. Утром бабушка его разбудит и поведет по всем местам, по которым ходил украденный Алеша.

— А что Олейников?

— Он кричит: «Я эту военщину и шпионщину разоблачу!» А Александра Семеновна рада. Она говорит: «Действуйте, ребята. Я с вами вместе милицию научу работать». И еще она говорит, что Алешу похитили не одного.

— Как не одного?! — воскликнула Маша Филипенко. — А с кем еще?

— С шубой и рюкзаком! — ответила Надя. — И с зимней шапкой. Вот фотографии Алеши, а вот кусочек шубы для заплаток.

— Зачем же шуба? — задумался Готовкин.

— На Север повезут! — решил Дима Аксенов.

— Или следы запутывают! — предположила Лена Цыганова.

— Ребята! — сказала Маша Филипенко. — Сейчас поздно. Пора по домам. Завтра поведем розыск многими путями.

— Я лично завтра на Северный вокзал, — сказал Аксенов. — Буду всех проводников спрашивать. Фотографию показывать: не видели ли они такого мальчика с индонезийским уклоном. Не увезли ли его на Север.

— Я лично завтра в парк, — сказал Готовкин. — Где собака его потеряла. Тоже с фотографией пройдусь, с садовниками поговорю.

— Я лично завтра буду здесь, — сказала Маша. — Буду эту записку с английского переводить. И по телефону отвечать. А вы все мне звоните. А сейчас по домам! Все как один!

Лена Цыганова сказала:

— Все по домам пойти не могут. Дима Олейников в кровати лежит. Он укладывание произвел.

Они включили передатчик и послушали. Из передатчика слышалось пение Александры Семеновны:

Птички уснули в саду, Рыбки уснули в пруду…

И донесся дотошный голос Димы Олейникова, который спрашивал:

— Вы не можете уточнить, в какое именно время в саду уснули птички?

— В двадцать один ноль-ноль! — по-военному отвечала Александра Семеновна.

Маша отключила их разговор и спросила у ребят:

— Как быть? У него дома будет паника. Его собственная бабушка скоро побежит в милицию Диму искать. Будет два похищенных ребенка.

Надя Абдурахманова вспомнила про визитную карточку Гули Курбановны:

— Пусть она позвонит Олейниковым домой и успокоит всех, что Дима в милиции.

— Нет, — сказала Маша Филипенко. — Я лучше профессору Баринову позвоню.

Она позвонила Дементию Дементьевичу и попросила разобраться с Димой. Профессор Баринов по инструкции избегал разговоров с бабушками. Но все равно позвонил Олейниковым и все им рассказал, что Дима не бродяжничает и не пропал. Что он участвует в серьезном розыске мальчика. И в настоящее время уложен в дошкольную кровать и спит по заданию класса.

Димина бабушка хотела раскричаться: «Нужен мне ваш серьезный розыск! Плевала я на дошкольную кровать!»

Но она в первый раз в жизни разговаривала с профессором, и это ее удержало. Она только вежливо сказала:

— Ладно. Авось найдется. Мы не очень-то и беспокоились.

Первый рабочий милицейский день закончился. Ребята разошлись по домам.

Все стали ждать завтра.

Ночь была длинная-предлинная. Но прошла в одну минуту.

Завтра в семь утра Маша Филипенко уже была в служебном помещении. Она взяла словарь и стала переводить записку. И все время ждала новостей от телефона и от радиопереговорного устройства. Ждала известий с мест событий.

Вот пришло первое. Передатчик на столе щелкнул и заговорил голосом Димы Олейникова:

— Алло! Алло! Я — Чайка! Мы проснулись. Начинаем утреннюю гимнастику и бег вокруг дома. Когда прибежим, будет завтрак из трех блюд.

Дима замолк надолго: или бегал, или завтракал. Маша думала. Перед ней лежала загадочная записка на английском языке. Маша почти все перевела:

«Палажите в городском парке на белую плиту на главной клумбе шесть котлет, три пакета молока, два батона, нож с вилкой и сапоги из шерсти овец, смешанной вместе. Иначе вашему ребенку будет плохо».

Некоторые слова были написаны по-русски, некоторые по-английски. И те и другие были с большим количеством ошибок. Это здорово затрудняло перевод.

— Если шесть котлет, то похитителей шестеро. Но почему три пакета молока? Может, их трое? Отчего тогда два батона? И вообще, гангстеры, похищающие детей, должны заказывать у бабушек не молоко и валенки, а пиво и сапоги.

Зазвонил телефон. Объявился Дима Аксенов:

— Алло! Это я — Дима. Я на вокзале, на Северном. Здесь никто такого мальчика не видел. Говорят: «У нас японцы редко ездят». Только один носильщик, восемнадцатый номер, говорит, что видел, но не помнит где. Обещал подумать.

— Что ты будешь делать? — спросила Маша.

— На Ленинградский пойду. Он у нас тоже северный.

— Хорошо. Только учти, что в одиннадцать у нас совещание. К одиннадцати приезжай.

Радиопередатчик на столе щелкнул.

Это подал сигнал Дима Чайников. То есть Олейников, который Чайка:

— Алло! Алло! Я — Чайка. Мы закончили завтрак. Бежим в сквер с английским языком.

— Что это за сквер с английским языком? — спросила Маша. — Около английского посольства?

— Нет. Около Елисеевского магазина.

— Алло! Алло! Я ничего не понимаю. Дайте пояснения.

— Алло! Алло! Я — бабушка. Даю пояснения. Около памятника Пушкину собирается группа детей, изучающих английский язык. Они гуляют с учительницей. Есть сквер с немецким языком. Около Большого театра. Где памятник Карлу Марксу.

— Я — Маша. Я — Маша. Я вас поняла. Чайка, Чайка, в одиннадцать у нас совещание. В одиннадцать подключайся к нам.

— А мне можно подключиться? Я — Буревестник. То есть я — бабушка.

— Я — Маша. Я — Маша. Ни в коем случае. Это производственное совещание сотрудников.

Тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр!

Телефон звонил. Аж прыгал от нетерпения. Маша сразу догадалась, что звонил Валера Готовкин.

— Алло! Я слушаю!

Это была мама:

— Маша, Маша, ты портфель дома забыла.

— Правильно, у нас три дня не будет в школе занятий. У нас учения.

Мама не стала спорить. Учения так учения.

— Только ты домой вовремя приходи.

Тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр! В этот раз действительно Готовкин.

— Маша, Маша, я из Центрального парка.