Все лучшие повести о больших приключениях

Я робко протянул к птице руку, но галка, сверкнув на меня глазом-бусиной, резко взмахнула крыльями и вскоре устроилась под самым потолком — подальше от этого подозрительного типа.

— Не огорчайся, Тим! — успокоил меня Эдуард Николаевич. — Вот привыкнет к тебе и сама прилетит…

Я, конечно же, не огорчился, хотя и почувствовал светлую зависть: ведь ко мне на плечо еще ни разу не садилась галка.

Мне было интересно узнать, как же Эдуард Николаевич придумал Машу Фэ или Филипенко эМ и как ему удалось так увлекательно сфантазировать все ее приключения. Эдуард Николаевич мне ответил:

— Дело в том, что Маша и ее профессии совсем не «сфантазированы». Вот ребята сто семьдесят девятой ленинградской школы, с третьего по десятый класс, прочитав и обсудив мою повесть еще до того, как она вышла в издательстве, сразу поняли, что это очень жизненная книга. Каждый из них хотел бы прийти на взрослую работу и помогать, как Маша. Они писали мне письма, предлагая новые и новые проекты улучшения нашей жизни, и считали, что вполне могут уже сейчас, в школе, делать очень многое, помогая взрослым.

— И все-таки интересно, каким образом придумываются эти удивительные истории и про кота Матроскина, и про дядюшку Ау…

Э. Н. А очень простым образом — я фантазирую.

— А если не фантазируете?

Э. Н. Ну, тогда воображаю…

— Расскажите, пожалуйста, подробнее.

Э. Н. Пожалуйста! Вот, например, каждому известно, что зверей становится все меньше и меньше. Некоторых животных уже совсем истребили, других же приходится даже заносить в специальную Красную книгу. Эти животные находятся под охраной. А что же остальные?.. Не знаю, как вас, но меня очень беспокоит состояние живой природы. На головы бедных зверей и птиц браконьеры обрушивают тысячи тонн дроби и рубленых гвоздей. Если так будет продолжаться и дальше, то звери, птицы и рыбы исчезнут из рек и лесов и будут фигурировать только на страницах художественных произведений.

— Это понятно… Но где же тут воображение?

Э. Н. А вот теперь давайте вообразим себе, как будут выглядеть охотничьи рассказы, ну… хотя бы лет через сто?

— Через сто?! А на кого же тогда охотиться?..

Э. Н. Вот именно — на кого? Ведь через сто лет и зверей-то настоящих может уже не остаться. А рассказы охотничьи будут, наверное, выглядеть приблизительно вот так.

Рассказ первый. Рыболовный

Узнали мы про эту речку случайно. Нам про нее один турист рассказал. Никаких нефтяных комбинатов, один заводик анилиновый на берегу.

Мы снасти забрали — и туда. Остановились у старика одного. День сидим удим, неделю — ни поклевочки. А без рыбы возвращаться не хочется.

Мы к старику:

— Говорят, у тебя сеть имеется.

— Какая такая сеть? Нет у меня никакой сети. Сеть — это чего? Это через радио передают?

Мы говорим:

— Дедушка, мы заплатим. Нам рыба нужна.

— Рыба всем нужна. А у нас знаете, как рыбнадзор поставлен? На глиссерах так и шастают!

Но все-таки уговорили мы его.

— Ладно, — говорит, — пошли сеть ставить. — Он снимает с окон занавески тюлевые, скрепляет их скрепками. — Только ставить не я буду. Бабка моя. Если охрана навалится, скажет — постирать вышла. У нас в деревне все так и делают.

Ночью мы поставили сеть у зарослей, утром снимаем — рыбы!.. Я в жизни столько не видывал. Мы мелочь выбрасывали, а крупных складывали в баночки из-под майонеза. У меня и сейчас один пескарь дома живет в аквариуме. Под меченосца замаскированный. Мы его для Нового года держим. Знаете, какой это деликатес? Ни в одном ресторане нет. Приходите — увидите. Мы под этого пескаря знаете, сколько гостей соберем? Приходите, не пожалеете.

Рассказ второй. Охота на пушного зверя

— А у нас так было, — подхватывает охотник. — Прибегает однажды Колька Александров.

— Я, — говорит, — дом купил.

— Хороший дом-то?

— Развалюха полная.

— Так, может, участок хороший?

— Никакого участка!

— Так чего же ты его купил?

— Там кроты водятся.

— Настоящие?

— Ну да! Они у хозяина червей для рыбалки съели.

— Ура! Стало быть, хищники.

— У меня уже и лицензия на отстрел двух штук имеется.

И мы сели в самолет и в Сибирь вылетели. Остановились в доме охотника. Как принесли мы двух кротов на шесте — все ахнули!

— Да, — говорят, — все-таки наша охота действительно в мире лучшая.

А где сейчас шкура, спросите? Да у меня перед креслом одна брошена. Я на ней зимой пальцы грею. У меня дырка специальная в тапочке сделана.

Рассказ третий. Охота по перу

— А я, ребята, неудачник какой-то! — начинает рассказ третий. — Я по перу охочусь. По летающим: стрекозы, бабочки.

Купил я себе осу охотничью. Начал ее натаскивать. Увидишь бабочку — снимешь с осы колпачок. Она — бац! И бабочка твоя.

Только хотел за город выехать, охоту на бабочек и стрекоз запретили, чтобы поголовье увеличивать.

Ничего, думаю, дождусь я весеннего перелета мух. Дождался. Выехал я за город, лежу на берегу на зорьке. В шалашике. Слышу: жужжит рядом. Муха! Я с осы колпачок снял — лети! Вдруг рядом — ба-бах! И нет моей осы. Оказывается, за соседним кустом еще один охотник с подсадной мухой охотился. Он, конечно, плакался, извинялся. Мне свою муху взамен осы предлагал. Но я отказался. Не люблю я эту охоту с подсадными. Есть в ней что-то такое нечистое. А я люблю, чтобы все было по-хорошему, как в добрые старые времена.

— Эдуард Николаевич, дети вас понимают. Ну а взрослые — их родители? Читают ли они ваши произведения?

Э. Н. Вот, например, рассказ «Целебный бык» — думаю, что в нем найдут что-нибудь смешное для себя и взрослые, и ребята.

Целебный бык

Село Троицкое под Переславлем — село тихое и безобидное. Люди в нем молчаливые, уважительные.

А деревня Афонино такая разговорчивая, будто не из этой местности. Недаром ходят слухи, что крестьян из этой деревни помещик в карты выиграл. И выиграл он их, верно, где-нибудь в южноцыганских краях. Потому что таких говорливых людей нигде больше в нашей области нет.

Когда идешь по Троицкому, все на тебя смотрят и ни о чем не спрашивают. Когда идешь по Афонино, только о тебе и разговоров:

— Смотрите, мужик с удочкой днем на реку идет.

— А что? Пользы от него никакой, вот и выставили.

— Почемуй-то пользы нет? Поставь его в огороде, вот и польза. Все вороны разлетятся.

— Да он небось городской. Он в огороде завянет в полчаса. Ему только бумажки подписывать.

— У меня летошний год жил один городской, квелый. От него жена ушла. И от этого тоже скоро уйдет.