Все могут короли?!
Шрифт:
Это хорошо, а то я больше всего опасался, что выйдя в коридор, мы нос к носу столкнемся с соглядатаем. Лекарь помог мне художественно замотать обманку в покрывало и поманил за собой. Мы на цыпочках проскользнули к окну и осторожно приоткрыли створку. Фи, как все просто-то. Крыша террасы, обрамляющей первый этаж, находится всего в трех локтях под нами. Привязав сапоги на пояс, первым осторожно выбираюсь за подоконник, и устойчиво закрепившись на черепичной кровле, подставляю спину Макквину. Прикрыв за собой створки, лекарь мягко опирается на меня и почти сразу соскальзывает на крышу. Пробираясь вслед за ним по впивающимся в ноги керамическим
В ответ на легкий стук в освещенном окне мгновенно появляются две воинственные фигуры с обнаженным оружием, вызвав во мне веселое раздражение. Ну ладно Зигель, его всячески защищали и воины и маги, особенно после покушения Мари. А северянин мало того, что старше лет на пять, так еще и охотником себя считает!
– Свет погасите и помогите влезть, - не высовываясь из-за угла, сердито прошипел я и лампа почти сразу же погасла.
– А почему вы не пришли в двери?
– не выдержал Рамм, когда мы, заперев окно и плотно занавесив его шторами, снова зажгли лампу.
– Запри дверь и скажи где Ивар?
– Мы его отправили спать в мою комнату, там есть диванчик, - в ответ на мой сердитый шепот, Рамм тоже начал шептать, - а что происходит?
– Гийом приставил ко мне соглядатая, боится, как бы я еще куда-нибудь не отправился без его ведома, - вздохнул я, - а кстати, вы оба убиты.
– Как это?
– изумленно вытаращил глаза северянин, а Зигель, лучше знакомый с моими задачками, задумался.
– Там мы не могли, ничего подозрительного не было, - по привычке разбирает он свои действия вслух, - в коридоре солдаты... что, в окно?
– Вот именно. Вы в освещенной комнате, на улице темно, смело открыли створки и стоите на виду. Лучник, арбалетчик или владетель метательного оружия снял бы вас в два счета.
– Ты прав... мы как-то не подумали, - расстроился Рамм, - когда знаешь что вокруг все свои...
– Особенно когда все свои, а кто-то лезет в окно, - не согласился я, но развивать эту тему не стал, заинтригованный действиями Макквина.
Художник уже развернул портрет и внимательно разглядывал, скептически кривя губы.
– Ну, что там, Мак?
– Для того, чтобы вы поняли, нужно показать вам оригинал. Этот портрет всего лишь одна из копий, - а вот как нам добраться до моей мастерской, я как раз пытаюсь придумать.
– Она находится в подвале?
– Нет, в башне, но все мы пойти не сможем. Решайте, кто останется.
– Но почему?
– не понял Рамм, - там что, так мало места?
– Нет, места там достаточно, но если вас начнут искать, кто-то должен будет подать сигнал. Если начнут стучать, поставь эту лампу на подоконник, оттуда будет хорошо виден свет.
– А почему я?
– возмутился северянин, но Зигель уже с таким решительным видом встал рядом, что я не стал менять решение лекаря.
– Рамм, если бы было можно, я взял бы всех, - говорю как можно мягче, - но доводы Макквина кажутся мне убедительными, поэтому я прошу тебя остаться. Когда мы вернемся, стукнем вот так, больше никого не впускай. Я все расскажу, когда вернусь.
– Хорошо, - поджал он губы, - я надеюсь.
Лампу снова погасили и раздвинули шторы. После темноты спальни на улице было
просто замечательно, луна и звезды, почти не скрытые легкими облаками, освещали, казалось, каждый уголок.– Тут недалеко идти, - правильно понял мои сомнения Мак, - там, в углу, за выступом, спрятан водосточный желоб, а рядом я повесил веревку с перекладинами. Надеюсь, господин матрос не боится высоты?
Ничего он не боится, хмыкнул я, во время обучения наставники вывели из меня все глупые страхи. Свято сохранив только один, боязнь наказать невиновного.
В башню мы попали на удивление легко, веревка оказалась хитроумно сделанной лесенкой, и взбираться по ней пришлось недалеко. Массивная на вид ставня открылась внутрь от легкого толчка, и дальше мы шли гуськом по каменным ступеням винтовой лестницы. Макквин легко шагал впереди, освещая себе путь тусклой лампадой и через несколько минут распахнул дверцу в круглое помещение, находящееся в самой верхней части башни.
– Потерпите минуту, - предупредил художник, и, погасив лампу, отправился тщательно завешивать окна.
– А как мы заметим сигнал Рамма?
– немедленно заинтересовался я, почувствовав какой-то подвох.
– Извини... Тай, но лорд Бераммонт слишком доверчивый человек... я специально оставил его в спальне. Если решишь... что он должен знать все, рассказывай, но это будет на твоей совести, - неожиданная отповедь сыскаря меня не особо расстроила, я прекрасно понимал, что он прав.
И даже был благодарен за ловкость, с которой он сумел решить проблему, не обидев при этом Рамма.
– Вот, смотри, - Макквин сдернул с ярко освещенного портрета темное покрывало и я с любопытством уставился на него.
Вроде всё то же самое, молодая леди сидит в кресле, с грустной лукавинкой глядя прямо в душу выразительными глазами принцессы Элессит, золотистые волосы струятся по плечам, а тонкие пальчики играют небрежно брошенными на столик бусами.
– Не было на том портрете этих бус, - уверенно заявляет из-за моего плеча голос Зигеля, - там вообще ничего этого не было.
А тут есть. Странный набор, тревожащий своей несуразностью и несоответствием строгому платью леди, украшенному дорогим кружевом.
Бусы, которые перебирают изящные пальцы, слишком просты и ярки, а лежащие поодаль предметы вообще кажутся лишними. Да и для чего нужен знатной даме обломок коралловой веточки и яркое перо какой-то птицы?
– Макквин, - повнимательнее рассмотрев изображение, задаю первый пришедший на ум вопрос, - а почему ты нарисовал именно эти предметы?
Художник некоторое время молчит, потом отходит к дальнему шкафчику и достает простой железный ящичек. Ставит на столик возле лампы, и поворачивает в замке ключ, снятый с шеи. Только три вещи лежат на куске бархата, выстлавшем холодное нутро, короткая нитка дешевых бус, обломок коралла и слегка смятое перо.
– Откуда это?
– Мы были первыми...
– отвернулся от нас Мак, и уставился на портрет, однако я сильно сомневался, что в этот момент он видит сидящую в кресле принцессу, - первыми, кто ворвался в тот день в её покои. Мне до сих пор иногда снится это в кошмарах... везде окровавленное белье, рыдающие перепуганные знахарки и повитухи, орущие младенцы... и бьющаяся в истерике беременная леди. И никаких следов миледи Алексанит. Это мы уводили и отпаивали водой почти лишившихся рассудка женщин, пеленали детей и раскладывали в соседней комнате по кроваткам.