Все мы грешные

Так перед кем он все-таки провинился? Кто выставил его на потеху толпе?

И тут его взгляд упал на газету.

Он увидел обнаженную Настю. Раздетую не кем-то, а лично им. О, дьявол! Так вот, значит, за что наказание.

Саша со стоном опустился на колени, низко нагнул голову. На обозрение любопытным остался только худой его зад. Голова коснулась земли.

И тут послышался скрип тормозов. Возле него остановился милицейский «луноход».

* * *

– Хватит, не хочу, – невольно поморщилась Настя, глядя в телевизор, где мельтешило изображение голого Саши Самура.

– Что, не нравится глядеть на голых мужиков? – усмехнулся Ворон.

Он хотел выглядеть в ее глазах героем.

– Не люблю, – поморщилась Настя.

Она впервые посмотрела на него с признательностью.

Нет, она не стремилась наказать Самура за его обман. Она уже не злилась на него. Не понравился ей и спектакль, разыгранный Вороном. Но он отомстил за нее, наказал проходимца. Можно сказать, он на деле доказал свое к ней отношение.

– Тебя никто больше не посмеет обидеть. Я хочу заботиться о тебе. Ты мне очень дорога, – сказал он, едва потух экран «Панасоника».

Ну, чем не признание в любви?

И она, наверное, должна ответить ему тем же. Он заступился за нее. И она должна отблагодарить его за это.

Но она промолчала.

Она не любит Ворона, это ясно как божий день. Он, конечно, интересный мужчина. В его обществе она чувствует приятное волнение крови. Его завораживающий голос расслабляет, вызывает страстное томление. Ее не отвращает мысль разделить с ним постель. И, возможно, когда-нибудь она на это пойдет.

Но Настя никогда не полюбит его. Никогда! Любовь умерла в ней вместе с Вадимом.

Вадим... А ведь Ворон был его врагом. Ворон – бандит. Так почему ее так тянет к нему?

– Ты ничего мне не скажешь? – Видно, его беспокоила затянувшаяся пауза.

– Думаю, – тихо ответила она.

Они находились в так называемой комнате отдыха в его офисе. Богатый интерьер, комфорт, покой, сладкое вино. Здесь так хорошо. И никакой тревоги на душе.

– О чем?

– О нас с тобой. Я не люблю тебя.

Она без смущения заглянула ему в глаза.

А чего это ей, интересно, смущаться? Она что, из института благородных девиц?

– Но...

– Только молчи. – Она потянулась к нему и приложила палец к его губам. – Мы с тобой отлично знаем: все слова о любви – это пустая болтовня. Не к чему нам толочь воду в ступе. Или я не права?

– Наверное, права.

Он и сам не знал, любит ли он Настю.

Он ее страстно желает, это да. Желает до боли в них, ну да, в этих самых. За нее готов убить кого угодно. И это верно. Но скорее всего это не любовь, а просто инстинкт. Инстинкт самца и собственника.

Ведь к Насте он уже стал относиться как к своей собственности. Она должна принадлежать ему и только ему. Никто не смеет прикоснуться к ней, кроме него. И он будет беречь ее, ласкать, лелеять. Если она сентиментальна, он готов услаждать ее слух песнями о любви. У него богатый донжуанский опыт, ему не привыкать.

Но Настя мыслит трезво. Что ж, тем лучше. Она права, говорить в наше время о любви – все равно что воду в ступе толочь.

– Сергей, я вижу, ты относишься ко мне серьезно. – Она обратилась к нему по имени. – Ты не считаешь меня шлюхой?

– Ну что ты.

Он не лгал. Для него она самая желанная на всем свете женщина. Он хочет трахать ее!

Ворон довольно улыбнулся и нежно взял Настю за руку.

– Ты останешься со мной?

Она хорошо понимала, что это значит.

У него есть жена, ребенок. Он говорил ей об этом. И, похоже, он дорожит семьей.

Но и без других женщин обойтись не может. Не однолюб он, вот и весь сказ. Ему нужна любовница, и не одна постоянная, а каждый раз новая. И он их всегда имел.

– Хочешь, чтобы я стала твоей любовницей? – уточнила она, скорее утверждая, чем спрашивая.

– Хочу. Ты не пожалеешь. Ты будешь купаться в роскоши.

Он будет содержать ее. Что ж, это неплохо. Ведь материальный достаток не самая последняя вещь в этом мире. Но только из-за денег она ни с кем жить не будет!

Ворон нравится ей как мужчина. Вот что решает все.

– Обещай мне, что я буду у тебя единственной.

– Ты будешь у меня единственной, – победно улыбнулся он.

Для таких, как Ворон, любовница – это еще и дань моде. Особенно если она красавица и фотомодель. Он будет появляться с ней перед своими друзьями. Выставлять ее напоказ, как свой «шестисотый» «Мерседес», часы от Картье, тяжелую золотую цепь на шее. Смотрите, завидуйте! Она станет чем-то вроде дорогостоящей вещи.

– Я остаюсь с тобой, – чуть слышно прошептала она, ощутив на себе жар его губ.

Она принадлежит ему. Пусть не душой, но телом. Она так решила и не будет ничего менять.

* * *

Снимки в «Калинке» не сделали Настю знаменитой фотомоделью.

Но они могли стать началом, успешным стартом в ее карьере. Сила ее сексуальной энергии, ее чувственность, чарующий взгляд – все это знатоки из модных журналов оценили в полной мере.

Нет, контракты как из рога изобилия не посыпались. Но кое-что появилось.

Ее прекрасное лицо украсило обложки сразу двух столичных журналов. Вышел рекламный плакат с ее изображением. В обнаженном виде она сниматься не соглашалась. Сама не хотела, да и Ворон был против. Поэтому пришлось отказаться от довольно выгодного предложения из русскоязычного издания «Плейбоя».

Настя могла бы достичь гораздо большего, если бы сразу обратилась к услугам какого-нибудь модельного агентства, «Ред Старз» например. Ведь от нее теперь не отказался бы ни один менеджер. Но она сама не хотела иметь с ними дело. Помнила обиду, когда ей, начинающей, дали от ворот поворот.

Агентство могло бы продвинуть ее на западный, мировой модельный рынок. Возможно, ей бы улыбнулся ошеломляющий успех. Но она сама к нему не стремилась.

Да и здесь, в России, Настя не хотела быть знаменитой. Она по-прежнему относилась к модельному бизнесу как к чему-то второстепенному в своей жизни. И даже всерьез подумывала о том, чтобы расстаться с ним навсегда. Ей уже надоело выставлять себя напоказ.