Все напоминает о тебе

– Некоторые утверждают, что Гарри не был наркоманом и что он ненавидел наркотики как явление.

Рогожин усмехнулся.

– То есть парня могли отправить на тот свет за какие-то грехи?

Я пожала плечами.

– Может, и могли. Только у меня фантазии не хватит придумать, что мог сделать бедный начинающий художник, чтобы его убивать.

Илью эти слова повеселили.

– Ты очень наивна, - заметил он мне, проходя по коридору в комнату, служившую спальней. Здесь все было по-прежнему: матрас на полу, маленький столик и шкаф с одеждой.
– Будешь осматривать?

Я снова пожала плечами, он вытащил из заднего кармана перчатки, которые сунул туда после того, как мы прошли в студию, и протянул мне. Натянув их, я открыла шкаф. Вещи валялись абы как, и я не была уверена, что это менты постарались, Гарри к быту относился наплевательски.

– Что ты имел в виду, говоря о моей наивности?
– поинтересовалась я, роясь в одежде.

– Во-первых, парень элементарно мог узнать о чем-то, о чем ему знать не стоило. Во-вторых, у него могло оказаться что-то, что принадлежит другим, и в-третьих, он мог ловко притворяться блаженным, на деле прокручивая незаконные делишки, за которые и поплатился.

В его словах была истина, но я, не удержавшись, съязвила:

– Это ты по собственному опыту говоришь?

– Зачем ты продала машину?
– спросил Рогожин вместо ответа.
– Ему нужны были деньги?

Я усмехнулась.

– Нет. Деньги были нужны мне.

– Зачем?

Помолчав, я все-таки сказала:

– Я собиралась сбежать с Гарри в Питер.

– Что?
– Рогожин так удивился, что даже рот открыл. Надо же, хоть что-то этого парня выбило из колеи.
– Ты в своем уме?

– В каком плане?

– Он же ни на что не способен.

– С чего ты взял?

– Не смеши меня, все эти художники, музыканты и прочая творческая шушера хороши только, чтобы прожигать жизнь, трахая телок и пожирая наркоту. В реальности ни один из них не может обеспечить достойного существования.

– Ну, может, я не собиралась провести с ним остаток своих дней...

Рогожин покачал головой, рассматривая меня.

– То есть ты собиралась сбежать, устроиться и бросить его? Знаешь, ты смогла удивить даже такого циника, как я. Зачем ты вообще с ним связалась?

– Мне было скучно.

– Надоело стабильное положение любовницы?

– И это тоже. Я ничего не нашла, пойдем в кухню.

Кухня также не порадовала. Спустя еще двадцать минут, я развела руками.

– Уверена, что все осмотрела?
– поинтересовался Рогожин.

– Ты же сам видел.

– А тебя не удивляет, что часы не ходят?
– он кивнул на часы, висящие на стене напротив него.

– Не удивляет. Гарри говорил, они не ходили, когда он въехал сюда. А поменять батарейку ему бы и в голову не пришло.

– Серьезно?
– кажется, Рогожина мои слова заинтересовали. Он развернул меня и поставил перед собой.
– Посмотри на них внимательно.

Я уставилась на часы, обычные круглые, белого цвета.

– И что с ними не так?

Илья слегка повернул мою голову, взяв меня за подбородок.

– Отпечатки видишь?

Я еще чуть повернула голову и увидела отпечатки пальцев, причем они были не прозрачные, а отливали разными цветами.

– Кто-то снимал часы, и руки у него были в краске, - высказала я мысль. Рогожин вдруг приобнял меня сзади, я напряглась, но оказалось, он всего лишь стягивал перчатки у меня с рук. Отодвинув меня, быстро встал на стол и, надев перчатки, снял часы.

– Пилочка есть?
– поинтересовался, осматривая их. Я вытащила из сумочки небольшую пилку, и он начал быстро выкручивать винты.

– Думаешь, их снимал Гарри?

– А кто еще? Логично предположить, что пальцы в краске могли быть у него. Это его студия, его часы, он мертв, а у нас вот что, - сняв крышу, Рогожин вытащил из часов тоненький блокнотик, маленький, перекидной, из дешевых. Сунув его мне в руки, оглядел внутрянку часов и принялся закручивать винты обратно. Я в это время открыла блокнот. Пара листов была исписана буквами и цифрами. Я пришла к выводу, что сначала шла дата, потом буквы, которые могли обозначать людей, или место, или что угодно. Потом еще одна цифра. Пока я размышляла, Рогожин повесил часы обратно и завис у меня за плечом, заглядывая в блокнот.

– Что скажешь?
– поинтересовалась я у него.

– Скорее всего, художник записывал сюда сделки. Так как блокнот хранился в тайнике, сделки были или незаконные, или по какой-то причине не подлежащие огласке. Первое - дата, потом суть сделки, зашифрованная набором букв, а последнее, по всей видимости, полученная им сумма. Вопрос: сколько нулей не хватает и в какой это валюте. Но даже учитывая наихудший расклад, могу заметить, что твой художник должен быть далеко не беден. Думаю, теперь мы можем покинуть студию.

Мы вышли в холл, Илья быстро обулся, открыл дверь, выглянув наружу, вышел и поманил меня. Вскоре мы спускались вниз.

– Чем он мог заниматься?
– стала гадать я, как только мы отошли от дома.

– Да хоть чем. Но если вспомнить его профессию... Чем-то, связанным с искусством.

– Тут можно разгуляться. Подделка картин? Вывоз их за границу?

– Почему бы и нет?
– Рогожин пожал плечами.
– Это первое, что приходит в голову.

– И что? Что-то пошло не так, и его убили?

Мы подошли к машине, усевшись в нее, Илья спросил:

– Чьей идеей был побег в Питер? Твоей или его?

– Его.

– И когда вы собирались бежать?

– Гарри готов был в любой момент, но мне не хотелось уезжать без денег.

– И ты выставила машину на продажу. А если бы она не продалась так быстро?

– Гарри настаивал, чтобы мы уехали в течение трех дней в любом случае.

– Оправдывая это тем, что жить без тебя не может?
– хмыкнул Илья.

– А ты считаешь, он надеялся от кого-то скрыться?

– Если учесть, что парень мертв, мысль не самая глупая, что скажешь?

Я была вынуждена с ним согласиться.

– Но если ему угрожала опасность, почему он медлил? Зачем было вообще звать меня с собой и ждать, пока я соберусь?

Рогожин посмотрел насмешливо.

– У меня есть один вариант, но боюсь, он тебе не понравится. Возможно, парень, действительно, в тебя влюбился. Вот и решил начать новую жизнь, затерявшись на просторах мира. Деньги у него, судя по всему, были, оставалось взять тебя, и дело в шляпе. На самом деле, парень сильно прогадал.